Маша Ловыгина - Тупик для Дамы Пик

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Он сказал, что ждет кого-то, и я даже подумать не могла, что это вы… И, если бы не он, то сейчас бы я с вами не сидела здесь, — ошарашенно произнесла Дина.

— Получается, вы тоже экстрасенс? — спросила Римма Анатольевна.

— Нет! — вздрогнула Дина. — Поверьте, я и сама ничего не понимаю… Мистика какая-то!

— Да… А что там? — женщина указала на небо.

— Не знаю… Я видела лишь яркий свет.

Римма вздохнула и поднялась с лавки.

— Может, он простил меня?

— Я думаю, он и не злился на вас.

— Хорошо, что вы приехали… Даже если, — Римма обняла себя за плечи, — если это все не так, мне все равно стало легче. Как-нибудь доживу… Недолго осталось…

— Пожалуйста, не говорите так! — взмолилась Дина. — Ведь можно что-то придумать? Вы учительница, значит, можете давать уроки детям.

Римма Анатольевна с удивлением посмотрела на девушку.

— Я не знаю… Не думала об этом.

— А вы подумайте! И вот еще что, — вскочила Дина, — я буду звонить и приезжать к вам, хорошо? И вы тоже… если хотите… Сейчас я должна уехать, но обязательно вернусь! — она обняла Римму Анатольевну, прижавшись щекой к ее щеке. — Все будет хорошо!

В город Дина возвращалась на рейсовом автобусе, половину которого занимала бригада работяг. В салоне крепко пахло табаком и соляркой. Мужики обсуждали поломку своего рабочего автобуса, не стеснялись в выражениях, костеря на чем свет стоит водилу, не проверившего транспорт, и начальство, вовремя не выделившего денег на ремонт. Остальным пассажирам, казалось, это совсем не мешало, лишь одна дама за пятьдесят постоянно оборачивалась, поджимая ярко-накрашенные губы и возмущенно качая головой. Дина на ходу расплатилась и заняла свободное место у окошка рядом с одним из рабочих.

— Да его рыдван давно пора… в … чтобы… ему… разорвало! — раздалось со спины.

— И я говорю: … такого… ети мать… начальство! Только… деньги… Сидят на теплом месте! Всю страну… Цирк уродов!..

— Тихо, Шлёма, Егорыч! — шикнул на говорившего Динин сосед. — Не видите, фея с нами едет?

Мужики были чумазые, с сиплыми от курева голосами и взъерошенными пыльными шевелюрами. Скорее всего, строители или ремонтники, подумала Дина.

— А вы замужем? — широко улыбнулся сосед.

— Я люблю, — почему-то ответила она. Слова вырвались сами собой, будто давно просились наружу. Дина бы еще много-много раз повторила эту фразу, потому что наряду со своими немногочисленными мечтами о профессии и собственном жилье любовь к Тимуру сейчас занимала первое место.

Сосед присвистнул, остальные тоже что-то забубнили, завздыхали, посмеиваясь, но больше никаких громких криков и матов уже не было. Все свелось к обсуждению футбола, но и тут споров не случилось, и вскоре кто-то на задних сидениях даже захрапел.

Когда автобус вырулил к вокзалу, работяги затолкались в проходе, бурча от недовольства, потому что вместо того, чтобы уже отмываться дома, им нужно было еще добираться до своих районов. Из-за пробок водитель отказывался высаживать пассажиров на городских остановках и поехал прямиком на автовокзал. Прибыв на место, автобус сделал круг и остановился.

Дина тоже встала. Впереди нее шла дама с красными губами, и Динин сосед, который уже спрыгнул с подножки, галантно подал руку сначала ей. Та презрительно цокнула языком и отказалась. А Дина нет. Ей было очень приятно такое внимание, и она с удовольствием оперлась на широкую мозолистую ладонь.

— Будь счастлива, фея!

— Буду! — улыбнулась она.

После разговора с Риммой, у Дины было странное ощущение того, что свершилось нечто очень важное. Было сложно свыкнуться с тем, что видения не только продолжались, но и несли за собой что-то не связанное с ней лично. Страшные картины, развернувшиеся перед ней за секунды, выжгли в душе черное поле, но в то же время, дали понимание того, что все это было частью другой истории, которая ее не коснулась. Кто-то уходит, и в этот момент зарождается новая жизнь, получая свою толику испытаний и потерь…

Когда она проходила мимо стеклянной стены вокзала, то посмотрела на свое отражение. Сделав пару шагов, сначала сбавила скорость, а затем и вовсе остановилась. Вернувшись, подошла ближе и, приставив ладони к вискам, уставилась через толстое стекло на сидящих в зале ожидания пассажиров. Через секунду, метнувшись к вращающимся дверям, прошла через кабинку детектора и понеслась внутрь.

— Мама?!

Мать сидела во втором ряду, привалившись к туго набитой матерчатой сумке и подперев голову кулаком. У Дины сжалось сердце, когда она увидела ее — уставшую, похудевшую до впалых щек, со скорбной скобкой вместо рта. Волосы ее были затянуты полоской скрученного серого платка, фигура утонула в старом плаще, из-под которого торчали тонкие ноги в потертых туфлях.

— Ой, Дина! — мать подняла голову и растерянно улыбнулась. — А я звонила, но твой телефон был недоступен.

— Зарядка села. Господи, мам, ты же завтра, вроде, хотела? Я думала, сообщишь сначала. Да ладно, — Дина махнула рукой, — хорошо, что приехала!

Она робко приобняла сидящую мать и взялась за ручки сумки.

— Тяжелая. Ты что, в нее кирпичи положила? — Дина пыталась шутить, но при взгляде на мать у нее тревожно екало в груди. — Остановка здесь недалеко. Маршрутки часто ходят. Или, хочешь, я такси вызову? Гулять так гулять!

— Лучше на маршрутке, — тихо ответила мать, пряча глаза.

Пока ехали до дома, молчали. Места друг напротив друга были удобны лишь для того, чтобы поставить тяжелую поклажу между ног, но разговаривать в присутствии посторонних людей не хотелось. Дина разглядывала мать, словно видела ее впервые. Наверное, так и было — сейчас подмечались малейшие детали в ее внешности и одежде, которые раньше не бросались в глаза. К горлу подступили слезы, и Дина сглотнула, глубоко вздохнув, в очередной раз почувствовав натянутость в их отношениях. Не выдержав, все же огладила руку матери. Кожа была сухой, узловатой, в россыпи пигментных пятен. Дине очень хотелось спросить мать о том, что происходит. В их последнюю встречу она, кажется, даже выглядела иначе. Или Дина просто не заметила этих изменений, привычно замкнувшись в себе и своих несбыточных грезах. Но мать была здесь, рядом, на расстоянии вытянутой руки. И после легкого касания в ее глазах вдруг появилось какое-то новое выражение, такое непривычное и желанное…

— Мам, я очень рада, что ты приехала.

— Я тоже, дочка…

— Как там папа? — Дина поставила сумку у двери подъезда, чтобы найти ключи.

— Хорошо, — тихо ответила мать.

— Ты на сколько дней приехала? У тебя отпуск? — Дина приложила магнитную «таблетку» и придержала дверь.

Мать замешкалась. Дина, не услышав за спиной шагов, обернулась.

— Пятый этаж, мам. Ты, наверное, голодная. Пойдем скорее.

В ванной шумела вода и тарахтела стиральная машина. Дина втащила сумку в коридор и включила свет. Мать бочком зашла следом, разглядывая небольшую прихожую.

— С соседкой, значит, живешь?

— Ага. Ее Таней зовут.

— Хорошая девушка? С тобой учится? Или работает?

Дина взглянула на мать, с удивлением заметив интерес в ее голосе.

— Э… — Дина не успела ответить, как дверь ванной распахнулась, и Таня с тюрбаном на голове и с бледно-зеленой маской из листьев алое, оказалась перед ними во всей своей красе.

— Ой, Динка, ты чего не предупредила, что у нас гости? Здрасьте! — Таня запахнула халат поглубже и подошла поближе.

— Таня, это моя мама — Алевтина Александровна. Она… — Дина потерла шрам у виска, — ко мне приехала.

— Дык понятно, что не ко мне! Сейчас переоденусь, и будем чай пить! Она у вас вообще готовить умеет? — Таня ткнула пальцем в плечо Дины. — Вечно на каких-то бутербродах. Поэтому и худая такая, схватить не за что! Так, это меня понесло не в ту степь, извиняйте! Дин, доставай из холодильника селедку под шубой! Свекла помирать собралась, так я ее отварила и в дело отправила. Накрывай! — соседка, словно вихрь, унеслась к себе.

— Пойдем. Посмотришь, как я живу. Мебель, правда, старая, но… — Дина замолчала, в очередной раз застигнутая волной воспоминаний при виде квартиры.

— А ты как на вокзале-то оказалась? — спросила мать, стаскивая туфли.

— Случайно. Нет, то есть… я хотела сказать, что… — поморщилась Дина. — Тут столько всего произошло, мам. Но ты не думай, я со всем разберусь сама.

— Сама… — вздохнула мать и тут же продолжила: — Совсем взрослая стала.

— Ты лучше про себя расскажи, — предложила Дина, но тут же отругала себя за этот вопрос. Ведь и так видно, что ничем хорошим мать не поделится. Отец пьет, брат гуляет… Зря она завела этот разговор.

— Ушла я, Дина. Собрала вещи и ушла. Сил моих больше нет. Всю кровь они из меня высосали…

Дина замерла у холодильника, протянув руки к блюду с селедкой. Мать обхватила голову и теперь сидела за столом, раскачиваясь из стороны в сторону.

— А вот и я! — Таня, в цветастом халате и с еще влажными волосами появилась на пороге кухни. Заметив застывшую Дину и напряженную спину ее матери, мгновенно оценила обстановку. — Так, Аль, ты бы переоделась и руки помыла? Считай, домой пришла.

Алевтина Александровна медленно повернулась и ошарашенно оглядела Таню.

— Я уж так, по-свойски. Моему сыну почти столько же, сколько и твоей девке. Так что, мы с тобой, можно сказать, одной возрастной категории, во!

— Так мне уж сорок девять… — тоскливо заявила Алевтина.

— Тю, напугала! — Таня с грохотом поставила чайник на плиту. — А я думала, шестьдесят.