— Мама, хочешь, мы отвезем тебя к врачу? — Шейла подошла ближе, чтобы помочь мне встать с кровати.

— Не надо, детка, я в порядке, честное слово.

Я попыталась встать и пошатнулась. Шейла и Кит одновременно бросились ко мне и встали с двух сторон.

— Знаешь, Шейла, отвези-ка ты лучше свою маму домой и побудь с ней немного. А после работы я за тобой заеду.

Кит взял руководство на себя, и Шейла, как дрессированная собачка, бросилась исполнять его приказание. Поддерживая меня с обеих сторон, будто немощную старушку, Шейла и Кит отвели меня к машине. Шейла бережно усадила меня на переднее сиденье, потом повернулась к Киту. Их долгий прощальный поцелуй был полон обещания.

— Ни о чем не беспокойся, — тихо сказал Кит. — С твоей мамой все будет хорошо. Вечером я за тобой заеду, и мы где-нибудь поужинаем.

Шейла обошла вокруг капота, села за руль и выжидательно протянула руку за моим ключом.

Впервые в жизни Шейла везла меня в моей машине как пассажирку. Трудно сказать, что пугало больше: мысль, что Шейла повезет меня по Голден-роуд, где движение в этот час было очень интенсивным, или что на стоянке передвижных домов видели, как я приехала, и напали на меня.

Я закрыла глаза, не желая смотреть, как Шейла ведет машину. Стоит мне только их приоткрыть, как я тут же начну давать ей советы, и вряд ли спокойным тоном. Как бы дело не кончилось аварией! Если Шейла хорошо водит машину, то ничего не случится, а если плохо, то лучше не видеть приближения конца. Так что я трусливо закрою глаза и буду молиться за благополучный исход.

К счастью, когда я все-таки открыла глаза, мы уже подъезжали к моему дому.

— Осторожно! — завопила я, пытаясь пригнуть голову ниже окна. — Не останавливайся! Езжай прямо!

Шейла, естественно, перепугалась и с перепугу нажала на тормоза, отчего машина с визгом остановилась прямо перед домом. Я к этому времени чуть ли не под сиденье забилась. Голова невыносимо болела, я снова зажмурилась.

— Езжай дальше! — рявкнула я.

— Мама, ты что? — взвизгнула Шейла.

— Человек, который стучится в мою дверь, полицейский! Гони!

— Круто! — с восторгом воскликнула Шейла. — Будет погоня.

Она резко рванула с места, мой старенький «жук» взревел от натуги и помчался по улице. Шейла еще прибавила газу и погнала беднягу так, что я испугалась: вдруг с «жуком» случится сердечный приступ — или что там у них, автомобилей, вместо сердца.

— Шейла! Что ты делаешь? — С таким же успехом мы могли бы затормозить перед домом, опустить стекло и крикнуть: «Попробуй догони!» Не оглядываясь, я и так знала: Маршалл Уэдерз висит у нас на хвосте.

Я выпрямилась и посмотрела в зеркало заднего вида. Так и есть, он едет за нами, и это так же неотвратимо, как то, что после дня наступает ночь.

— Детка, не надо никакой погони, просто прижмись к обочине и затормози.

— Нет, мама, я могу от него оторваться! Смотри, как я его сделаю!

Не успела я и рта раскрыть, как Шейла прибавила скорость, потянула на себя рычаг ручного тормоза, резко крутанула руль и свернула в переулок, который — я точно знала — заканчивался тупиком.

— Шейла, остановись! Тормози сейчас же!

Маршалл Уэдерз включил «мигалку» и тоже нажал на акселератор. Он догонял нас, в зеркало заднего вида я почти видела эту маленькую жилку у него на виске, которая подергивается, когда он злится.

— Мама, я не могу! — закричала Шейла. — Я тебя спасу, они нас живьем не возьмут!

Силы небесные, рехнулась она, что ли?

— Шейла, смотри, куда едешь!

Мы мчались прямо на стену, которой заканчивался тупик. В последний момент Шейла резко повернула, машина налетела на бордюр, подпрыгнула, вылетела на тротуар и наконец остановилась. Я быстро вытащила ключ из замка зажигания.

Маршалл Уэдерз целеустремленно шагал к машине с моей стороны, на его скулах играли желваки. Тем временем я опустила стекло и громко сказала:

— На этом урок вождения с использованием рычага переключения передач считаем законченным.

Уэдерз прислонился к машине и заглянул в окно. Некоторое время он молчал, насколько я понимаю, пытаясь обуздать ярость, потом наконец заговорил:

— Дамы…

— Добрый день, детектив, — проговорила я светским тоном, — полагаю, с моей дочерью Шейлой вы уже знакомы. Чем можем быть полезны?

Шейла поняла намек, широко улыбнулась и наклонилась вперед, чтобы состроить глазки детективу.

— Здорово, правда? — сказала она. — Мама учила меня пользоваться переключением передач.

Уэдерз судорожно сглотнул.

— Я бы посоветовал вам проводить уроки вождения в менее оживленном месте.

Он посмотрел на меня. Я поняла, что прошедшая ночь не забыта. «Не жди пощады», — прочитала я в его взгляде.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Не вам одному, запишитесь в очередь.

— Прямо сейчас. — Он понизил голос почти до шепота.

— Позже, — возразила я. — Неужели вы не видите, что я занята?

Голова у меня гудела, боль была такая, что, когда я пристально посмотрела на Уэдерза, его лицо раздвоилось у меня в глазах.

— Когда конкретно вы можете со мной встретиться?

— Заходите около семи, перед тем как мне идти на работу.

— Если вы снова попытаетесь от меня сбежать, я приду в этот ваш клуб и при всем честном народе выволоку вас из зала как самую настоящую преступницу.

— Только попробуйте. Если вы это сделаете, — я понизила голос почти так же, как он, — мой адвокат покажет вам, что к чему.

Уэдерз круто повернулся и направился к своей машине. Мы с Шейлой, тяжело дыша, откинулись на спинки сидений.

— Ну что ты на это скажешь, мама? — Шейла вздохнула. — Наконец мы с тобой сравнялись.

— Что, скажи на милость, ты имеешь в виду?

— У нас у обеих неприятности, не только у меня одной. Мы влипли вместе.

— Очень жаль, Шейла, если ты считаешь, что иметь неприятности с полицией — это круто.

Шейла, кажется, обиделась.

— Ма, я же пытаюсь помочь. Я знаю, у тебя были причины поступать именно так, я никогда не переставала в тебя верить. Мне бы только хотелось, чтобы ты рассказала мне все. Он над тобой надругался?

Я повернулась к дочери. В ее глазах застыло выражение обиды, щеки были мокрыми от слез.

— Господи, Шейла, что ты такое говоришь? Кто надо мной надругался?

— Дядя Джимми, мама.

— Дядя Джимми? — оторопело переспросила я. Шейла кивнула и дотронулась до моего колена.

— Мама, мне кажется, я все поняла. Вот почему он завещал деньги тебе и мне — потому что я его любимая дочь, а папочка на самом деле мне не отец. — Шейла была готова вот-вот разразиться слезами. — Наверное, он тебя изнасиловал, поэтому ты его и убила, правда, мама?

И тут Шейлу словно прорвало, машина затряслась от ее рыданий. Оказывается, моя милая, бедная девочка все это время находилась в отчаянии, считая, что я убила ее любимого дядюшку. И как ей только могло такое в голову прийти?

Я вышла из машины, обошла вокруг капота и открыла дверцу со стороны Шейлы.

— Пересаживайся, девочка, я сама поведу машину.

Шейла захлебывалась рыданиями. Если я ее сейчас не успокою, ей в конце концов станет дурно. В последний раз моя дочь так плакала, когда Вернелл собрал вещички и ушел из дому. Тогда я ничем не могла облегчить ее страдания, но сейчас другое дело. Шейла растерянна, она все перепутала, но как только мы доберемся до дома, я ей все объясню.

Я медленно развернулась и поехала обратно. Медленно — во-первых, потому, что не знала точно, где Уэдерз, а во-вторых, потому, что у меня по-прежнему слегка двоилось в глазах. Кое-как я сумела добраться до своего заднего двора и помочь своей всхлипывающей дочери подняться по лестнице в спальню. Там мы обе рухнули на кровать, и я принялась за дело: нужно было избавить дочь от заблуждения, что ее мать — убийца.

Я приподнялась, опираясь на локоть, дотянулась до тумбочки, взяла пачку бумажных носовых платков и сунула ее в руки Шейле.

— Шейла, давай сразу внесем ясность. Я не убивала твоего дядю Джимми, уясни себе это раз и навсегда. Также могу тебя заверить, что ты — дочь своего отца, моего бывшего мужа.

Шейла тихонько всхлипывала, но по крайней мере уже не рыдала, как прежде. Мне удалось привлечь ее внимание.

— Твой дядя Джимми говорил, что любит меня, но если честно, на самом деле он не меня любил, просто ему хотелось иметь все, что было у его брата. — Шейла громко высморкалась. — С годами мы с Джимми стали друзьями, хорошими друзьями, и не более того.

Я села на кровать, Шейла — тоже. Она подтянула колени к груди и внимательно смотрела на меня покрасневшими от слез глазами. Кажется, она мне не верила, во всяком случае, не до конца. Что на нее нашло?

— Ладно, теперь твоя очередь говорить, — сказала я. — Объясни, почему ты решила, что я убила дядю Джимми?

Шейла молчала. Она напустила на себя так хорошо знакомый мне хмурый вид, по-детски надула губы и уставилась на собственные колени.

— Шейла, ты что-то скрываешь, — сказала я. — По-моему, тебя что-то гложет с того самого дня, как убили Джимми. Думаю, тебе лучше все рассказать мне, потому что правда так или иначе все равно откроется.

Шейла еще немного помолчала и вдруг словно взорвалась:

— Конечно, откроется, мама! Этого-то я и боюсь! Если полиция все узнает, тебя арестуют!

— Дорогая, если дело и дальше так пойдет, они меня все равно рано или поздно арестуют. Лучше расскажи мне, в чем дело, чтобы я могла решить, как мне быть.

Шейла выглядела такой напуганной, что я всерьез забеспокоилась. Правда, у меня было перед ней по крайней мере одно преимущество: я точно знала, что не убивала своего деверя.

Шейла отбросила с лица прядь волос и уставилась на меня. Она наконец была готова заговорить, но, глядя на ее хмурое лицо и упрямо вздернутый подбородок, я приготовилась услышать нечто нелицеприятное.