Я вытянул ее. Как только ее ноги коснулись пола, мне вдруг стало невыносимо плохо. Понимание ситуации, попытка принять ее… Я разозлился. Я не знал, что делать. Обнять ее? Но вот после всего того, что я сделал ей, разве она позволит? Нет. В ее глазах я ублюдок, такой же, как и все, кто окружает Лейлу. И эта мысль взорвала меня изнутри. Я не нашел ничего лучше, чем сделать так, как привык. Просто уйти. Что-то рыкнул на нее, рванул за дверь. А там… меня накрыло. Просто стоял, упираясь лбом в стену, и, словно в наказание для самого себя, заставлял себя слушать ее отчаянный плач.


Понимал, что должен отпустить ее. Дать указание водителю и увезти отсюда. Но я не мог. Дал Кате распоряжение, чтобы успокоила, накормила ее. Думал, отойдет до утра, а потом поговорим, обсудим все. Надеялся, что она хотя бы выслушает меня.


Ушел в спальню. Как зверь в клетке, по комнате расхаживал. Тело буквально вибрировало, так к ней хотелось. Сорвался. Спустился вниз. Сидел под ее дверью, слушал ее плач. Сгорал от желания зайти, забрать, унести к себе. Но не смог. Не хватало духу. Всегда считал себя сильным, думал, что я охотник. Но теперь понял – нет. Я слабый кусок дерьма.


Катя отдала ей деньги. Я знал, что Лейла не захочет их брать. Услышал, с какой ненавистью она говорит обо мне, и где-то даже успокоился. Ненавидит – значит, еще не сломалась. Значит, осталась по-прежнему гордой и сильной. Ушел. Поднялся в гостиную. Попал в полный зал пьяных, обдолбанных каким-то дерьмом гостей, и такое отвращение почувствовал.


Хотел, как обычно в таких случаях, и самому превратиться в подобное. Залиться спиртным, и все в ажуре. Только не пошло. Стоило разместиться на диване, сучки тут же словно на мед слетелись. За десять минут общения одна успела предложить себя, а вторая… Затошнило от всего вокруг. От себя в первую очередь. Плюнул на все… Сел в тачку и погнал к морю. Думал. На протяжении пути смотрел на трясущиеся руки, лежащие на руле, лихорадочно успокаивал себя, что все еще можно вернуть. Что завтра она выслушает меня, и я смогу еще все исправить.


***

Педаль газа в пол. Скорость под двести. Еду по прямой, такое чувство, словно в бесконечность лечу. После ледяной воды в голове немного прояснилось. Вернее не так, я скорее ощутил, чем понял. Где-то там, на уровне подкорки почувствовал, что должен сделать. Понял, что не отпущу ее. Никакого водителя ей не дам, никакой свободы. Глупая, наивная, с лёгкостью снова станет добычей для таких уродов, как Костя.


Заехав в гараж, ставлю машину на сигналку. Поднимаюсь наверх к дому. Двор немного опустел, но все равно шумно. Толпа еще беснуется. Тусовка, как всегда, продлится до самого утра. Пока каждая комната, каждая горизонтальная поверхность не будет кем-то оттр*хана. Пока остается хоть капля алкоголя, никто не перестанет пить. Кто все эти люди вокруг?? Друзья? Приятели? Дерьмо. Я половину даже не знаю. Любители халявы, мажоры, папенькины сыночки. Бл*дь, как сейчас воротит от них.


Зайдя в дом, направляюсь в спальню. Проходя мимо поворота на этаж обслуги, приходится сжимать кулаки от усилий сдержать себя, чтобы не сорваться к ней. Нельзя сейчас. Испорчу все, к черту. Не выдержу, снова поведу себя, как придурок.


Иду прямиком в душ. Десять минут под ледяными струями, и немного легчает. Больше не сжимает в груди, так что получается сделать несколько глубоких вдохов. Выхожу из воды, кутаюсь в полотенце.


В комнате полутьма. Останавливаюсь посередине, осматриваюсь вокруг. Пусто. Так же, как и в душе у меня. Стук в дверь отвлекает от мыслей. Наверняка снова Лика приперлась, сегодня весь вечер пытается меня выцепить. Уже думаю было пойти и послать ее к черту, но повернувшись, вижу Пашку в дверях. Застываю от увиденной картины. На его руках девушка. Ее руки и голова безвольно свисают вниз. Кровь вскипает в венах, когда я понимаю, кого именно он держит.


- Какого черта? – срываюсь в его сторону.


- Друг, я к тебе с подарком, - довольно лыбится Паша, окидывая Лейлу горящим взглядом. – Несмотря на спор, решил помочь тебе. Сладкая девочка, - протягивает с упоением.


Игнорируя гулкую вибрацию по телу, сцепив зубы, тянусь к ней. Забираю Лейлу из его рук. Холодная. Что он сделал с ней?!


- Она мокрая вся, - рычу, возвращая к нему жесткий взгляд. Чувствую, что в любой момент могу сорваться и разнести его, к чертовой матери.


- Ее подружка твоя искупала, - Паша все так же расслаблен. Будто не понимает того, что любая секунда может стать для него последней. - Лика устроила ей небольшую разборку.

Услышанное доводит до точки кипения. Убью, нах*р, всех тварей. Начну с него, а закончу этой сукой чокнутой. Но сейчас главное – Лейла. Девчонка заболеет, если останется в мокрой одежде. Направляюсь к кровати. Осторожно опускаю ее на мягкую поверхность матраца.


- Наз, даже спасибо не скажешь? – раздается со стороны двери. – Я, можно сказать, все за тебя сделал. Сколько времени ты вокруг нее ходил, а я за десять минут справился.


- Что ты сделал? – голос срывается на шепот. Поднимаю на него глаза, изо всех сил стараясь не сорваться. Я, бл*дь, понимаю, что сейчас грохну этого ублюдка.


- Пять капель снотворного в алкоголь. Ее развезло … - разводит руками в стороны. Как он вообще додумался до этого?


- Снотворное? Ты понимаешь, что отравить ее мог? – кричу шепотом, яростно тыча в него пальцем. Паша будто не понимает, о чем я ему говорю.


- Ой, да ладно тебе, наши сучки постоянно закидываются этими таблетками, и нормально все.


- Паш, я думаю, тебе свалить лучше. Нахр*н, - голос вибрирует от напряжения.


- Понял, - поднимает вверх руки. Улыбаясь, пятиться назад. – Не буду мешать, деньги-то нужно отрабатывать. Понимаю, она не очень активна сейчас. Но прости.


Не слышу этого ублюдка. Его счастье. С гулким шумом громко бьющегося сердца подкладываю подушку под ее голову. Холодная, словно лед. Аккуратно стягиваю мокрую одежду, боясь разбудить. Руки не слушаются, трясутся. Будто у неуверенного малолетки. Но сейчас я себя таковым и чувствую: потерянным, раздавленным, в шаге от истерики.


Окидываю ее взглядом. Худенькая, маленькая. Как я мог думать о ней плохо? Как можно было делать ей больно? Аккуратно освобождаю от одежды ее ноги, стягиваю футболку. Расстегнув бюстгалтер, откидываю и его в сторону. Ненарочно взгляд задерживается на холмиках грудей. Идеальная девочка. Хрена с два я к ней подпущу кого. Моя. От кончиков волос до пальцев. Придурком последним был раньше, оттого что не замечал всего этого, но теперь я ее никуда не отпущу. Накрываю одеялом, подбирая края, чтобы тело было в тепле. Ее влажные волосы распластаны по подушке. Закрываю балкон и окна, боясь, что она замерзнет. Устало опускаюсь в изголовье прямо на пол. Меня колотит. От злости на урода Пашу. На его месте я бы бежал из страны. Как только Лейла придет в себя, я разнесу, к чертям, весь этот курятник.


Смотрю на ее закрытые глаза, на блики от ресниц. Нежная, маленькая. Бедная, сколько дерьма она увидела в своей жизни. Ее грудь медленно вздымается от ровного дыхания. Не удержавшись, тянусь ладонью к лицу. Смахнув прядь черных волос, веду, едва касаясь, очерчивая контуры губ. Маленький аккуратный носик, черные длинные ресницы. Ее глаза - настоящая вселенная. Как посмотрит, так утопаешь.


Никогда у меня ничего ценного не было. Ничего дорогого. Серебряков один – два в одном флаконе. Но это не то совсем. Не было никого постороннего, кто смог бы сквозь панцирь мой пролезть, пробить защиту и пробраться внутрь, в душу. А она сделала это. И я, как идиот… столько боли принес…


Она станет моей тихой гаванью. Ведь тянуло к ней с самого начала, даже когда совершенно не понимал, что именно манит в ней. Ловлю себя на мысли, что сейчас рядом с ней мне хорошо. Лейла проснется утром, и я все исправлю. Объясню, поговорю. Если нужно будет, закрою ее и никуда не выпущу. Пока не поймет, что только моей будет. Даже если для этого нам придется навечно остаться в этом доме, вдали от цивилизации. Она – море, в котором я с радостью стану пленником.


Мы настолько разные с ней... Тот, кто никогда не знал, что значит быть нежным, и та, которая никогда чувствовала заботы. Мы нуждаемся друг в друге. Мы - исцеление друг для друга. И все это только убеждает меня в том, что она будет моей.


Касаюсь губами ее мокрых волос. В нос ударяет цветочный аромат. Вдыхаю его, запоминая. Словно знакомлюсь с ней. Удивительное чувство – понимать, что она дорога мне, но с аккуратностью и осторожностью познавать ее, знакомиться с ней.


Не успеваю заметить, как засыпаю. И несмотря на неудобную позу, сплю я сегодня как никогда крепко и хорошо. Без единого сна.


А потом меня будит яркий свет солнца. Все тело затекшее, окаменевшее. Продирая глаза, разминаю затекшую шею. Повернувшись, смотрю на нее. Все еще спит. Перевернувшись на бок, пододвинулась ближе ко мне. Наши ладони сплетены, и она крепко сжимает мою. Словно защиты ждет. Выпускаю ее руку из хватки, она вздрагивает, хмурится во сне. Улыбнувшись, прохожусь ладонью по ее волосам.


- Кофе тебе принесу. Чтобы не сильно злилась на меня. Ты ведь любишь кофе, Бобрик? – касаюсь кончиками пальцев пухловатых щек. Эта часть лица - ее главная изюминка. С первого взгляда покорила меня. Поднимаюсь. Иду в кухню, ловя себя на мысли, что чувствую себя круглым идиотом – улыбка на пол лица. Увидит кто, решит, что я под чем-то. Да и плевать. Впервые утром я чувствую себя нормальным человеком. Мне хочется сделать что-то хорошее, хочется жить, и внутри свербит странное чувство. Я никогда еще не ощущал его, не впускал в себя. Не могу произнести это слово… но понимаю, что это именно то.