Лейла плакала постоянно, и каждая секунда ее боли отдавалась во мне. Я ненавидел себя. Как зверь в клетке, метался по больничному коридору, силясь придумать хоть что-то. Она ведь не подпускала, не давала помочь. Тогда я и додумался до этого. Поговорил с Костей, сказал, что он должен отвезти ее домой. Рядом с барменом у нее хотя бы слез не было. Я поговорил с врачом и заверил его, что Лейла будет дома принимать антибиотики. Он просто должен был дать ей выписной лист. Если нужно, мы перевезем ее в нашу больницу. Не думаю, что дорога как-то скажется на ней. Док согласился. Сделал все, что нужно, и уже к вечеру третьего дня мы были в пути. Я отдал Косте свой кроссовер, вручил ему деньги, попросил незаметно вложить их в ее сумку. Я знал, что она ничего не примет от меня, но должен был попытаться.


В дороге у нее поднялась температура, и по прибытию в город Лейлу сразу отвезли в больницу. Там ее поместили в ВИП-палату. Я приставил к ней лучший медперсонал. Девушке нужно пройти полный курс лечения, и все должно наладиться.


В городе - как мог, пытался не думать. Отвлечься. Костя был на связи двадцать четыре на семь. Он должен был докладывать каждый шаг Лейлы, все, что происходит там, в больнице. Сам же пытался отвлечься. Делал все, что угодно, лишь бы не сорваться к ней. Понимал, сейчас ее не стоит трогать. Нужно дать время остыть. Но, как бы то ни было, Лейла должна была знать правду.


- Наз, приехали, чего завис снова? – толкает в плечо Тема. Повернувшись, смотрю на него удивленно. Серебряков лыбится и сияет, как чертова новогодняя елка. Выглядит как идиот, ей богу. Хотя я должен был уже привыкнуть за эту неделю. Как только у него с прокуроршей все наладилось, друг словно отупел. Ей богу, он напоминает мне счастливого пони, скачущего по радужной лужайке.


- Приехали, говорю, пойдем, - усмехнувшись, он выходит из машины. Следую за ним. Осмотревшись по сторонам, понимаю, что мы в центре. Серебряков привез меня в итальянский ресторан. Мать его, Артем, что с тобой творится?


- А че, мы в клубе пожрать не могли? У меня хорошая кухня, - рассматриваю придирчивым взглядом вывеску и витрину заведения. Сунув руки в карманы джинсов, переминаюсь с пяток на носки. Честно говоря, есть совсем не хочется. Если только накатить немного.

- Аня любит это место, - бросает, не оборачиваясь, словно ни в чем не бывало, продолжает идти.


- Аня любит… японский бог, Серебряков, когда ты стал подкаблучником? - у меня вырывается возмущенный возглас.


- Назар, не гони. Пойдем, поедим, расслабимся.


Покачав головой, прохожу за ним. В самой глубине зала устраиваемся за крайним столиком. Нас уже ждут Аня с подругой и Влад, водитель Темы. Перекидываемся с Анькой парой фраз. После вчерашней совместной ночлежки прокурорша решила, что мы друзья. Да и черт с ней. Пусть думает, что хочет, не до нее. Телефон в руке начинает вибрировать, вырывая меня из мыслей.


«Назар, есть новости. Нужно поговорить. Костя».


Пальцы скользят по экрану, набираю ответ незамедлительно.


«Подъезжай в «Рому». Набери, как будешь здесь».


В голове тут же сотня вопросов. Что случилось? С Лейлой? Бл*дь, устал от качелей этих. Вчера первая ночь была, когда я более или менее спал. И то, потому что залился спиртным, как свинья. Угораздило же меня подписаться на поход с Анькой на тусовку. Знал же, что отчим там будет. Ублюдок полез ко мне со своими просьбами. Удивил. Что такого может случиться в его гребаной жизни? Да если и так, даже если у него проблемы, клал я на них. Пусть сдохнет, мне плевать.


Снова звонит телефон. Костя. Выхожу из зала, не помня себя. Понимаю, что от волнения руки трясутся. Прячу в карманах, нех*р показывать свои слабости.


- Назар, там проблема кое-какая, - мнется этот идиот в дверях. Что за привычка такая у людей? Говори сразу по делу, нет, будет ходить вокруг да около.


- У Лейлы дочка есть… - выдает после минутной заминки.


- Я знаю, дальше что…


- В общем, уезжая на выходные к тебе, она ее у подруги оставляла. Та частенько сидит с девчонкой. Так вот, вернулся муж последней и устроил скандал. Он потребовал отдать девчонку бабке Лейлы…


- И что? – стараюсь держать себя в руках. Скрещиваю на груди руки, желая хоть куда-то спрятать их.


- Бабка у нее – чокнутая на все голову, - нервно потирая затылок, произносит Костя. - Ненавидит Лейлу, готова со свету ее сжить. Постоянно издевается над ней, в общем, достается девчонке.


- Что она сделала? - получается шепотом. Нутром чую, очередное дерьмо случилось. От этого нервы - как канаты.


- Бабка отдала девочку в детский дом, сказала, что мать … - снова заминается идиот.


- Ну, - выхожу из себя, подаюсь к нему навстречу.


- Что Лейла, типа, бухает постоянно и с мужиками пропадает, а девчонкой не занимается. Короче, забрали Соню. Органы опеки.


- Лейла как? – из груди вырывается рык. Руки в кулаки сжимаются.


- Она не знает еще. Мне ее подруга позвонила, рассказала. Рыдала в трубку. Мы не знаем, как Лейле сообщить. Ей еще пару дней лежать нужно в больнице. Если узнает... – выпускает воздух сквозь стиснутые зубы.


- Правильно сделал, что не сказал. Лейла пусть ничего не знает. Пусть лечится спокойно. С девочкой я проблему решу. У меня побудет, пока она в больнице. Твоя задача - не впускать к ней в палату ни подругу, ни бабку. Мало ли, что взбредет им в голову.


- Хорошо, сделаю, – кивает. – Назар, с бабкой бы тоже решить что-нибудь. Она реально издевается над ней. Лейла поэтому и жила в клубе в гостинице. Эля тогда была у нее, посмотрела на тот ад, в котором Лейла живет, и решила помочь.


Вдруг в голове словно переключатель срабатывает. Не знаю, почему, но после этих слов внутри словно взрыв. Не успеваю заметить, как стою, сжимая мертвой хваткой горло бармена.


- Вы, бл*дь, все знали и молчали?? О ее бабке, о том, что у нее ребенок. Костя, что ты за урод такой???


- Такой же, как и ты, Назар, - хрипит, пытаясь изо всех сил отодрать мои пальцы. - Это ведь ты ее травлю начал. Ты играл с ней. Прости, тут каждый действовал в своих целях.


Отпускаю. Отвернувшись, пытаюсь выпустить пар, успокоиться. Он прав. Самый главный ублюдок здесь я.


- Я отдам ей квартиру. Скажешь что-нибудь… не знаю... пусть в ней живет. Не хрен ей с этой сукой старой быть, - вцепившись пятерней в густоту волос, сжимаю их.


- Она меня так же, как и тебя, ненавидит, Назар. Я еще хуже, чем ты. Лейла не примет ничего от меня.


- Ладно. Я понял. Будем действовать осторожно. Дай мне адрес ее, поеду, поговорю с бабкой. Объясню ей, какому богу молиться. И адрес опеки давай. Сейчас губеру наберу, решим вопрос.


Глава 14

Лейла

Сколько боли способен вынести человек, перед тем как сломается? Сколько ударов судьбы он готов принять, сколько страданий пережить? Сломалась ли я? Стал ли Рахманов тем, кто подвел черту? Тем, кто переполнил эту чашу, испил последнюю каплю моих сил и веры в счастье?


Я много думала. Пока лежала на больничной койке, размышляла неустанно. О своей маме, бросившей меня в грудном возрасте, о бабушке, так и не сумевшей полюбить меня. Я думала о подругах, предававших нашу дружбу. Я не могла понять, где я ошибалась? Где поступала не так, позволяя людям так обращаться со мной? Захар. Разве я давала повод своему одногруппнику думать обо мне, как о легкодоступной девушке? Разве я делала что-то, желая привлечь его внимание к себе? Одевалась развязно, спровоцировав столь нездоровый интерес? В какой момент он решил для себя, что может воспользоваться мной без моего на то согласия? Что может опоить и безнаказанно изнасиловать? Почему никому не важно, что чувствовала девчонка 18 восемнадцати лет после всего этого? Почему не нашелся ни один человек, способный сказать этой сволочи – СТОП. Не тронь ее.


Вопросов было много, но ответов – ноль. Сколько дерьма еще должно было произойти со мной в жизни, перед тем как наступит белая полоса? Станет ли Рахманов моим последним мучителем? Вся его компания. Без содрогания не получается думать о них. О том вечере в его огромном доме. Лика, Павел, да все – они омерзительны. Но самым отвратительным является Назар. И самое страшное, что по сравнению с ним даже Захар уже не кажется таким подонком. Рахманов искусный манипулятор. Он затеял со мной хитрую игру, окутал своей ложью, будто паутиной. Он играл всеми нами, словно пешками. Эля, Костя, весь состав клуба, все мы - куклы в его руках. Там, в кабинете, когда я выпалила ему всю правду о себе, он выглядел таким растерянным. Но как оказалось, это снова было игрой. Вся его бравада: я не стану тебя трогать, оставайся до утра. Как вспомню омерзительную ухмылку Павлика, направившего на меня камеру, высокомерную Лику. Воротит от них ото всех. Ненавижу Рахманова. Как никого раньше. Он оказался самым подлым из всех, кого я когда либо встречала.


В тот момент, когда они все ворвались в комнату, когда издевались надо мной, мне хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе. Не помня себя от горя, бежала из этого ужасного дома со всех ног, позабыв обо всем. Я бежала в лес, желая, чтобы он спрятал меня от этого позора. Помню, неслась до тех пор, пока не иссякли последние силы. А потом просто рухнула замертво на мокрую траву. Я рыдала так, что казалось, вся душа вывернется наизнанку. Мне было противно. От себя. От него. Он все-таки сделал это... Рахманов. Чертова сволочь. Как и все остальные, воспользовался мной.


Когда слезы иссякли, я попыталась встать. Реальность обрушилась на меня резким головокружением и болью во всем теле. Я в лесу. Вокруг непроглядная тьма. Мне стало вдруг дико страшно. Сердце едва ли не остановилось от леденящего душу ужаса. Нужно было идти, пытаться выбраться на дорогу. Но, попытавшись подняться, рухнула обратно на холодную землю. Сил не было даже на то, чтобы снова поднять руку. Так я и лежала, рыдая, трясясь от страха, пока не ушли последние силы. А потом - темнота. Ничего не помню из того, что было в лесу. Очнулась, уже лежа в палате.