Впрочем, Эл – это особый случай. Она всегда была не такая, как другие.

Но в голове у него крутился другой вопрос. И он вызывал у Саймона еще более жгучий интерес. Может, она и трусики свои оставила дома? Что, если под этими укороченными джинсами, приспущенными на бедра, она совершенно голая? Ему вдруг захотелось взять ее холодные дрожащие пальцы и сомкнуть их вокруг своей онемевшей плоти. Он мог гарантировать, что оплот его мужской гордости будет стоять твердо, прочный, как та проклятая скала!

Да, помыслы его были низменны. Когда-то у него были самоограничения, но он стремительно вышел за их пределы, еще много лет назад.

Эл была так прекрасна. И вдобавок эта полная луна…

После своего рассказа об электронном послании Саймон чувствовал себя таким обнаженным, будто с него содрали кожу. Когда они разговаривали о Гасе, Эл, конечно, видела его браваду. Эл всегда видела его насквозь.

Она будет растрачивать себя на этого самодовольного прохвоста. Брэд Митчелл будет выставлять напоказ ее красоту как трофей и даже на минуту не задумается, какое реальное сокровище ему удалось заполучить.

Саймон вдруг подумал о сексе. Интересно бы знать, как это выглядит у них. Он попытался отогнать эту мысль прочь, но слишком поздно. Скопившаяся в нем лютая ненависть рвалась наружу, подобно раскручивающимся кольцам змеи перед броском.

«Дай этому пройти, – говорил он себе. – Не думай об этом». Ему принадлежала часть Эл – та часть, о которой Брэд никогда не узнает. Их детские узы. Ему принадлежала ее девственность, а его девственность – Эл. У них была ночь в цветнике, их секретное сокровище. И эта поездка под луной тоже принадлежала ему. Жизнь коротка. Боль длинна. Будущее – ад. Если бы Эл взяла его сегодня к себе в постель, он был готов отправиться в ад.

Мотоцикл упорно продвигался вверх по тракту, петляя длинными ленивыми зигзагами вокруг холма. Его склоны, пирамидально расширяясь книзу, по мере приближения к Хорсхед-Блафф позволяли увеличивать обзор. Наконец мотоцикл достиг вершины и запрыгал на ухабах гравиевой дороги, проходящей вдоль гребня.

С обеих сторон хребта перед ними открывалась великолепная панорама. С одной стороны тянулись холмы, плавно переходившие в гряду гор, с другой – простиралась широкая речная долина. Внизу лежал сверкающий треугольник Ларю. Сверху в необъятном просторе неба над ними сияла луна. Горный ветер вздымал их волосы.

В самой высокой точке Саймон заглушил мотор и дальше пустил мотоцикл накатом, до полной остановки.

– Это мое любимое место, – сказал он. – Отсюда ты можешь видеть все. Каждую большую сопку и каждый городок в радиусе сорока миль.

– Здесь даже луна выглядит иначе – так много неба вокруг нее, – сказала Эллен. – Это совсем другой мир. Я никогда не поднималась сюда ночью.

Саймон повернулся посмотреть на нее.

– Есть множество вещей, которых ты никогда не делала, не правда ли?

Эллен оцепенела и отодвинула от его спины свое мягкое теплое тело.

– Что именно ты имеешь в виду? – резко спросила она.

Саймон молча удерживал ее взгляд, позволив себе таким образом ответить ей.

Она слезла с мотоцикла, сняла шлем и отошла назад.

– Пусть я не путешествовала по миру, пусть я не смеялась в лицо пулям и смерти, но это не значит, что я трусиха!

– Я и не говорил, что ты трусиха, – сказал Саймон. – Ты смелая, благородная и добрая. Ты всегда защищала меня, даже когда я этого не заслуживал.

– Не говори глупостей. Конечно, ты этого заслуживал! – Эллен вышла на середину дороги, поворачиваясь кругом и широко раскинув руки, так же пьянея, как он, от лунного света. – Первый раз за долгое время смотрю в небо и вижу бесконечность, – сказала она, покачивая в руке шлем. – Обычно я только гляжу внутрь вазы из синего стекла.

– Смотри, это может быть опасным, – сказал Саймон, охваченный необъяснимым тревожным предчувствием. – Заглядывать за пределы той стеклянной вазы.

Эллен засмеялась:

– Ты пытаешься меня запугать? Разве не ты только что намекал, что я много чего не делала? Определись, Саймон. Не все сразу. Выбери что-нибудь одно.

Он покачал головой.

– Просто я не хочу, чтобы тебя обижали, Эл.

– О, продолжай. Как можно меня обидеть? – Она воздела руки к небу, взывая к луне. – Кто собирается меня обижать, Саймон?

«Я сам», – был четкий ответ, который внезапно пришел ему в голову. Брэд – был второй ответ, почти равный первому. Саймон продолжал составлять свой список, бесконечный и безобразный. По старой привычке. Он видел так много ситуаций, когда люди могли причинить вред.

– Я надеюсь, ты никогда этого не испытаешь, – сказал он.

– О, не надо!

– Что не надо?

– Увиливать от прямого ответа и напускать туман. Этот снисходительный тон в твоем голосе говорит, что мудрый Саймон с его богатым жизненным опытом должен защитить несчастную, беспомощную Эллен. Бедняжка не в состоянии отличить зад от локтя! Избавь меня, пожалуйста, от покровительства. Я ненавижу это. Ненавижу, ненавижу!

Саймон засмеялся. Своими словами она уменьшила его тревогу, и его настроение пошло вверх.

– Слава Богу, наконец ты расслабилась. Вот сейчас я узнаю прежнюю Эл. Вечно ворчащую на меня. Развенчивающую мои заблуждения.

– Неужели я была такая нахалка? – В голосе Эллен звучала неуверенность.

– Мне это нравилось, – ответил Саймон. – Я понимал, что ты обо мне заботишься.

Снова наступила тягостная тишина.

Эллен отвернулась.

– Ах да, я еще хотела тебя спросить, – сказала она, разглядывая горы. – Куда ты отправился, когда ушел из Ларю?

«Снова запаниковала», – тяжко вздохнул про себя Саймон, услышав сдавленный голос хлопотливой хозяйки дома. От чего ушли, к тому пришли.

– Когда погода стала слишком холодна для моей амуниции, я подался на юг. Я путешествовал автостопом, пока наконец не остановился в Сан-Диего.

– Как ты жил?

– Случайными заработками. Красил дома, работал в дорожных бригадах, собирал апельсины – все, что мог найти. Однажды я получил работу в фотолаборатории. Это был прорыв. Владелец был счастлив, увидев, что я знаком с этим делом.

– А флот?

Саймон пожал плечами:

– Это взыграл зуд к путешествиям. Я участвовал в обеих войнах в Персидском заливе. В первой как солдат, во второй как журналист.

– Однажды мне приснилось, что ты был там. – Эллен медленно побрела к обочине. Высокая, по пояс, горная трава струилась на ветру. – Я видела тебя в пыльной пустыне с оружием в руках. – Она провела рукой по траве.

– Не сходи с дороги, Эл, – предупредил Саймон. – Сейчас сезон гремучих змей.

– Когда я с тобой, мне не страшны гремучие змеи. Помнишь, как в тот раз я подошла близко к змее? И вдруг тот свист! Это ты швырнул свой нож и рассек ее пополам, прежде чем она успела на меня броситься.

Он засмеялся.

– Можешь быть абсолютно уверена, что я это запомнил.

– Почему ты смеешься? – спросила Эллен. – Меня это тогда сильно впечатлило.

– Я открою тебе секрет, Эл. Это было слепое везение новичка в полном смысле слова. Я тогда прикинулся, будто сделал великое дело, просто чтобы поразить тебя.

Эллен принялась хихикать.

– Ничего подобного! Ты великий лжец!

– Мне жаль разрушать миф. Просто у меня появилась потребность учиться бросать нож. На тот случай, если мне когда-нибудь реально придется спасать тебя от другой змеи. Я был вынужден поддерживать мой новый имидж «мачо». Все, что я могу сказать.

– Значит, ты можешь…

– Да, могу. Я очень хорошо владею ножом – когда-нибудь я тебе покажу – и благодаря этому получил тебя. За это я должен сказать спасибо той змее.

– Ну что ж, это хорошо. Реальность лучше, чем несбыточные мечты.

– Реальность обычно ранит подобно аду, – сказал Саймон.

Эллен перестала смеяться и отвела взгляд.

– Это правда, – сказала она упавшим голосом. – Обычно так и бывает. Впрочем, мне завтра рано вставать. Я должна приготовить кофе и собрать все к завтраку, поэтому, наверное, мне лучше…

– Я отвезу тебя назад, – пробормотал Саймон.

Он мысленно пнул себя. Нет бы слукавить и сказать ей что-нибудь приятное о сбывшихся мечтах! Вместо этого ему нужно было ляпнуть о жестокой реальности.

Эллен взобралась на мотоцикл сзади него и надела шлем. «Просто невероятно, – подумал Саймон, – до чего же она доверчива и невинна». Она стала взрослой, но суть ее, сердцевина личности осталась прежней. Это была та же неповторимая Эл, умница, хохотушка, добрая и нежная девушка, дарящая людям тепло. Похоже, что ей совершенно невдомек, какой опасности она себя подвергает в эту лунную ночь. Одна, с ним и с его неукротимой плотью. Он может в любое время остановить этот мотоцикл, повернуться кругом и… Bay!

Но Саймон этого не сделал. Он наслаждался ощущением ее мягкого тепла у себя на спине и ее маленькими руками, вцепившимися в него. Ее доверие было самой сладкой из всех вещей на свете.

Когда они подъезжали к ее дому, в начале аллеи Эллен похлопала Саймона по плечу. Он затормозил.

– Позволь я заберу почту. Я так замоталась сегодня с делами, что совсем про нее забыла. – Она вынула из почтового ящика конверты.

– Садись впереди, – приказал Саймон, когда она подошла.

Эллен заколебалась:

– Но я не знаю, как…

– Не бойся, тебе не придется управлять, – уговаривал он. – Мы просто скатимся под уклон на холостом ходу.

Она села впереди. Ее грудь встрепенулась в беззвучном вздохе, когда Саймон притянул ее спину к себе. Они молча съехали вниз по дорожке в тень кленов.

Большой дом стоял темный и тихий. Шуршащие листья трепетали от ветра, устраивая танец теней и лунного света. Эллен хотела соскользнуть с мотоцикла, но Саймон обвил руку вокруг ее тонкой талии, удерживая ее возле себя.

– Одну секунду, Эл.

Эллен оцепенела.

– Что? – спросила она нервным шепотом.