- Лен, ты будешь со мной разговаривать?- он останавливается возмущенно.

- Неудачный момент, ты не находишь? - я подхожу к машине, открываю дверь, забрасываю букет на заднее сиденье и одариваю его самой лучезарной из своих улыбок.

Он закидывает сумку в багажник. Мы садимся в машину и сидим в полной тишине.

- Лен! У тебя что-то случилось? Кто-то обидел?

Он пытается взять меня за руку, но я отдергиваю ее. Сейчас хлынут слезы, которые ни при каких обстоятельствах я не могу ему показать. В моей раздрызганной душе происходит что-то немыслимое, полный переворот - я ничего не понимаю и я в полной панике. Прошло всего ничего, а я уже тосковала по Вадиму. Я все еще слышала его голос, ощущала его запах. Грудь сдавило от осознания потери. В голове застучало. Но ведь ничего, ничего не кончено и я могу вернуться в любой момент! Хотя, кого я обманываю? Я уезжала не для того, чтобы возвращаться. Я просто в очередной раз струсила и сбежала.

- Скажи хоть что-нибудь. Пожалуйста, только не молчи - до меня доносится голос Яковлева.

- Сказать? Иди на хрен, Рома! Катись к чертовой матери! Все? Так нормально? Теперь мы можем ехать?

Он обалдело таращится на меня.

- Ну, ты даешь! Слушай, я, конечно, понимаю, что ты устала и я понимаю, что после того, что произошло между нами ситуация довольно непонятная, но…

- А вот на эту тему я вообще ничего не хочу слышать, - резко перебила его я, поднимая руки.

- Блин, но рано или поздно это придется обсудить. Мне тоже неловко, если тебе это интересно.

- Нет! Не интересно! Не хватало еще, чтобы я тебя избавляла от переживаний по этому поводу! – я гневно уставилась на него.- И давай больше никогда не будем вспоминать тот случай. Это была ошибка. Моя ошибка. И не надо со мной себя вести, как герой-любовник. Мы и раньше были - никто друг другу, так давай ничего не менять…

- Лен… - произносит он упавшим голосом, - что-то я не понял. Ты меня, что - ненавидишь?

Я смотрю на него в упор и отвечаю со всей искренностью, которую можно изобразить:

- Да. Ненавижу.

- Хорошо…Тогда поехали, - он спокойно заводит машину, выкручивает руль и мы выезжаем с парковки.

***

Мы у подъезда моего дома. На секунду я застыла, словно вернувшийся с войны солдат, который завидел вдалеке родной дом. Сердце у меня сжалось.

- Леночка! Добрый день! – консьержка Лидия Семеновна с медовой улыбкой высунулась в свое окошечко. В глазах явно читалось возбуждение сплетницы. – Тебя давно не было видно. Отдыхать, наверное, ездила?

- Добрый, - отвечаю я и дальше тяну неопределенное, - Да-а…

Этого хватает, чтобы быстро дойти до лифта и нажать кнопку вызова.

- Ваши родители здесь были, кое-какие вещи забрали, - не унимается она, выходя из своей комнатки и жадно рассматривает нас с Яковлевым, в надежде узнать побольше новостей из моей личной жизни, чтобы потом было что обсудить с консьержками из других подъездов или особо любопытными соседками.

- Знаю, - коротко отвечаю я.

Мы заходим в лифт, и двери с лязганьем спасительно закрываются, оставляя Лидию Семеновну одну в прохладном подъезде.

- Корова! – вырывается у меня.

Ромка молчит с непроницаемым лицом, и я не могу понять обиделся он на меня за мои слова на вокзале или нет. Очень не хотелось бы выяснять отношения.

Возле двери в квартиру я спохватываюсь:

- Вот черт. Надо было в магазин заехать. Дома же пусто. Хоть кофе купить, перекусить что-нибудь.

- Не надо. Я уже все купил, - бурчит Ромка, достает ключ и открывает дверь.

- Откуда у тебя ключ? – удивленно спрашиваю я, и с замиранием сердца переступаю через порог.

- Твоя мама дала в обмен на плотские утехи, - криво улыбаясь, он еще пытается шутить.

- Везет тебе, - говорю я хмуро.

- А то!- он смотрит на меня выжидающе. – Лен, это шутка была.

- Знаю.

- Ты раньше любила мои шутки, смеялась.

- Шутки были смешнее.

Он усмехается.

- Какая жизнь, такие и шутки, - произносит он и смотрит на меня долго, пристально. Интересно, что он видит?

Квартира дыхнула на меня чем – то незнакомым и затхлым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Чем-то здесь пахнет, – Ромка тоже обратил на это внимание.

- Разочарованием и разбившимися надеждами, - мрачно поясняю я.

Он засмеялся:

- Ну, не надо так депрессивно.

Я щелкнула выключателем. Люстры не было. Кругом лежала пыль, в центре гостиной одна на другую громоздились коробки.

- Да-а-а… - я растерянно остановилась.- А коробки – то здесь откуда?

- Это все, что я смог спасти. Тут была такая битва с твоими родителями. Знаешь, при всем уважении, но они вели себя, как настоящие мародеры. Ты бы с ними поговорила, объяснила, что так не хорошо делать, что надо все вернуть.

- Не сейчас, - я медленно обошла квартиру. То там, то здесь зияли темные пустоты, как дыры во рту после удаленных зубов, оставшиеся от вывезенной мебели и бытовой техники.- И вообще, поздно учить моих родителей порядочности.

Яковлев двигался за мной по пятам, и я чувствовала на себе его напряженный взгляд. Боится, что сорвусь и опять провалюсь в депрессию. Нет, дружочек, я теперь сильная и в эту самую депрессию меня не так-то легко столкнуть!

- А давай сделаем так, - Ромка хлопнул в ладоши и склонился надо мной с наигранно – веселым лицом, как перед маленьким ребенком. - Сейчас мы уедем: можем прогуляться по городу, можем заехать в твой магазин или, если ты хочешь отдохнуть, я могу отвезти тебя к себе домой, а в это время я приглашу людей, и здесь все уберут. Как? Согласна? – он заботливо смотрел мне в глаза, боясь прикоснуться. – А не хочешь чужих людей, тогда давай вдвоем все уберем? – добавляет он, улыбается и быстро отворачивается, чтобы сгладить неловкость.

Меня охватывает нежность к нему. Я медленно выдыхаю, киваю и тихо говорю:

- Давай вдвоем.

Он с готовностью скидывает с себя джинсы, кашемировый пуловер и натягивает Пашкины треники и майку. Я достаю тряпки и чистящие средства, и мы дружно начинаем отмывать мою квартиру от пыли, грязи и горьких воспоминаний.

Провозившись с уборкой несколько часов, мы уселись на пол. Квартира сияла чистотой – в отличии от нас.

- Давай – в душ и поужинаем, - предлагаю я, - чур , я первая.

- А может быть вместе? – насмешливым тоном спрашивает Ромка.

- И не мечтай!

Через несколько минут, когда я вышла из ванной, квартира была наполнена сумасшедшими ароматами жареного мяса. Я заглянула на кухню: Яковлев стоял у плиты, как заправский шеф-повар, и жарил стейки, на столе, в центре - огромная чашка с зеленым салатом и бутылка шампанского, посуда, салфетки. Все, как я люблю.

- Надеюсь, ты там не стала вегетарианкой? – он переложил куски мяса по тарелкам и заботливо укрыл их фольгой. – Пусть отдохнут, а я успею сполоснуться.

- Ну что ты, я – все тот же мясоед – это неизменно, - я жадно следила за его маневрами, чувствуя, как скручивается желудок от голода, при виде еды. – Имей в виду, я долго не выдержу.

Он радостно посмотрел на меня.

- Я – быстро.

***

Уже не один час мы сидели напротив друг друга в одинаковых махровых халатах (на Ромке халат моего мужа и это вызывало у меня очень странные эмоции) и пытались настроить наши отношения на одну волну, при этом избегая говорить о главном. Просто сидели и вспоминали разные смешные случаи из нашего студенческого прошлого. Наш смех звонким эхом разносился по опустевшей квартире, и было все как раньше, без этих страшных, черных дней, моего бегства и Пашка …просто вышел покурить на балкон и сейчас вернется…

Когда общие воспоминания иссякли, Ромка переключился на свою любимую тему – приключения с подружками. Эта тема была настолько объемна и неисчерпаема, что ее хватило бы на целую неделю. Через час я уже безостановочно зевала, а он все еще безостановочно говорил, явно рассчитывая остаться на ночь.

- Послушай, - прервала я его, - у нас впереди еще полно времени, наговоримся, а сейчас я валюсь с ног. Завтра – куча дел. Во-первых, я буду разбираться с магазином (ты все мне расскажешь, передашь дела и – вольный казак), потом надо съездить к нотариусу. Да! – оживилась я. - Мне надо купить машину, ты же мне поможешь?

Он кивнул в знак полного согласия.

- Поэтому давай закругляться, - сонно закончила я.

Он удивленно смотрел на меня.

- Я что-то не понял - ты приехала не продавать магазин? Ты что, остаешься?

Я просто посмотрела на него.

- О’кей, я все понял.

Он встал и отправился в комнату переодеваться. Я убрала посуду и пошла к выходу.

- Встречаемся завтра в десять в магазине, - сказала я на прощание. – Спокойной ночи.

Он как-то странно посмотрел на меня.

- В чем дело?

- Так, ни в чем. Я очень рад, что ты приехала.

Он подошел совсем близко, наклонился и, прежде чем я смогла что-то понять, поцеловал меня в губы.

- Яковлев! - моему возмущению не было предела, я видела, как его настойчивыми усилиями, наши отношения постепенно и неумолимо приобретали иной смысл, переходя из дружеских в … Фух! Даже подумать немыслимо!

- Спокойной ночи! – Ромка мягко закрыл за собой дверь.

Через десять минут я была в постели, но сон не шел. Уютно укутавшись пуховым одеялом, я тихо лежала и с любовью оглядывала свою спальню: большую, квадратную, примерно шесть на шесть метров. Мы с Пашкой не стали загромождать ее мебелью, чтобы сохранить ощущение простора. Кроме огромной двухспальной кровати, на которой я лежу, в комнате еще стоят две прикроватные тумбочки. Напротив кровати на стене когда-то висел тридцатидвухдюймовый «Панасоник» с плоским экраном (я была против телевизора в спальне, но Пашка настоял), но его забрали мои родители. Теперь там из стены торчит оборванный провод. В центре комнаты нет ничего, кроме светло-бежевого ковра. Между кроватью и креслом, стоящим в углу – дверь в гардеробную. Спальня в моем доме в деревне как раз размером с эту гардеробную. При воспоминании о доме, меня обуревают нахлынувшие мысли, которые я пытаюсь привести в порядок. Мой побег для того, чтобы что-то прояснить в своей жизни и наладить ничего не дал . По факту все только усложнилось : внезапная беременность, запутанные отношения с двумя мужчинами . Прошло полгода, но я вернулась к той же точке отсчета, от которой убежала. Я надеялась, что все как-то волшебным образом решится, но… Похоже, нечего ждать манны небесной, а надо засучить рукава и устраивать свою жизнь самостоятельно. Тем более, что времени у меня на все это, как выяснилось, в обрез. И еще я поняла, что успела отвыкнуть от шума города, гудков машин, громыхания лифта, и я уже скучала по Норду.