Потом, уже после того, как я посидела, поеживаясь в горячей ванне, и после того, как я выпила аспирин и, пройдя в спальню, уткнулась в пышную подушку с чужим, незнакомым запахом, я точно знала, что, не смотря ни на что, я больше всего на свете хочу остаться именно здесь.

***

Среди ночи меня разбудил звонок. Сердце подпрыгнуло к горлу. Я схватила телефон и уставилась на экран. Яковлев.

- Да, Ром. Что случилось? – встревожено проговорила я хриплым ото сна голосом. Эти ночные звонки редко приносят хорошие вести.

Он молчал. Слышно было только его тяжелое дыхание и глухая бухующая музыка. Наверное, где-то в клубе зависает.

- Рома?

- Ну что, разобралась в магазине? – не твердо проговорил он заплетающимся языком.

- Да …, - я слушала его сопение, - … Яковлев, ты что, напился?

Я была очень удивлена, потому что, если он и пил, то всегда в меру и пьяным за все время нашего знакомства я его никогда не видела.

- Нет… Так…. Слегка …

- Ты где?

- А это важно?

- Хорошо - не важно. Тогда, что ты хочешь?

- Поговорить…

- Понятно. А этот разговор не потерпит до завтра? Сейчас два часа ночи. Я очень устала.

- Ле-е-еноч-ка, - пропел он, - это уже вообще не может потерпеть. Ни до завтра, ни до сегодня. Знаешь, я ведь слишком долго терпел. Десять лет. И ты считаешь, что этого не достаточно, что надо еще потерпеть?

- Ром, что ты хочешь?

- Я хочу знать, что дальше? Что ты намерена делать дальше?

- Дальше я буду делать ремонт в магазине.

- Я не об этом…

- Я знаю, но это пока все, что я могу тебе сказать.

***

После возвращения я целую неделю не решалась встретиться с родителями. Они даже не знали, что я вернулась и собираюсь остаться. И ей-богу, не было ни малейшего желания выслушивать их колкие комментарии по поводу меня и моего образа жизни, а тем более отвечать на вопросы и делиться своими новостями. Но когда откладывать уже было невозможно, я, наконец, позвонила им и договорилась о встрече. В родительском доме я сразу ощутила дискомфорт, как всегда, и когда жила там и после, когда приходила в гости.

Сколько себя помню, отец всегда преподавал в Университете. Доктор наук. Специальность редкая и по сути малопригодная – византийская и новогреческая филология. В свое время он имел значительный вес среди преподавателей Университета. Но потом он как-то постарел, сник, и его постепенно задвинули на второй план. Он все так же продолжал читать лекции, но часов стало значительно меньше и, как результат, денег тоже стало меньше. Мать тоже когда-то преподавала в этом же универе, но, под предлогом «надо не упустить девочку», с удовольствием бросила работать, когда у меня наступил переходный возраст. Будучи натурой энергичной и авторитарной она сначала захандрила без своих студентов, но потом быстро перестроилась и свою нерастраченную кипучую деятельность направила прямо на нас с отцом, а точнее будет сказать – против нас с отцом.

Сегодня она восседала на кухне при полном параде с бокалом красного вина, держа все под своим цепким неусыпным контролем. Она наклонилась и поцеловала воздух где-то рядом с моим лицом, стараясь не смазать многочисленные слои помады, покрывающие ее губы. Стол был накрыт, словно для фотографии в кулинарный журнал: накрахмаленные салфетки, красочный зеленый салат, заливная курица, серебряное сервировочное блюдо с рыбной нарезкой. Из духовки доносился запах запеченного мяса. Я села на предложенное мне место. Отец суетился у духовки – готовил в доме только он.

-Ради бога, Геннадий, осторожнее, иначе ты выльешь весь сок на себя,- недовольным тоном проворчала мать и, повернулась ко мне, - как дела?

- Все так же.

- Мы там кое-что забрали из твоей квартиры. Надеюсь, ты не против, - голосом мамы-кошки промурлыкала она.

- Ну что ты, - с нескрываемым сарказмом ответила я.

- Ты редко звонила, - голос приобрел металлические нотки - мать перешла в наступление.- Мы волновались.

- Не стоит, я в порядке.

Она посмотрела на меня поверх бокала, и в ее взгляде явно читалось: «тебе меня не одурачить». Затем она снова переключилась на отца:

- Там все прожарилось? В прошлый раз, когда ты готовил мясо – я отравилась.

- Галя, давай не сейчас!

- А что такого? Я просто сказала. Я всю ночь не выходила из туалета. Это был просто какой-то Ниагарский водопад.

- Черт возьми, мама! – возмущенно воскликнула я.

- Елена! – молниеносно реагирует на мое «черт возьми» мать.

Когда ситуация того требовала, она сама могла ругаться, как сапожник, но мне в ее присутствии даже чертыхнуться считалось недопустимым. Двойные стандарты нашей семьи. И дальше ужин уже пошел так, как обычно проходили наши совместные ужины.

- Ты проездом или как?

- Нет, я приехала насовсем.

- Что, наигралась в деревенскую жизнь? Ненадолго же тебя хватило, – она победно смотрит на меня. – А ведь я тебя предупреждала. Надеюсь, что хоть сейчас ты возьмешься за ум. Чем планируешь зарабатывать себе на жизнь?

- Все тем же – у меня магазин, - я вижу, как она презрительно скривилась. -Сейчас там дела идут не очень, но я надеюсь, что через некоторое время мы будем в плюсе. У меня есть кое-какие задумки.

Ненавижу себя! Ну почему в ее присутствии я всегда начинаю оправдываться, как маленькая провинившаяся девочка!

Отец садится напротив и подключается к разговору, нарушая, таким образом, свое же, установленное много лет назад правило; «никогда не вмешиваться в наши с матерью разговоры»:

- Не морочь нам голову. Какой магазин? Ты же ничего не понимаешь ни в торговле, ни в бизнесе! После смерти Павла это не возможно.

Я удивленно смотрю на него.

- Что ты так смотришь? Я знаю, что все твои дела вел он. В дополнение к своим архитектурным.

- Ничего подобного, с чего ты это взял? И вообще, я уверена, что у меня все получится.

- Глупости. Здесь нужна мужская хватка, тебя же, с твоей безалаберностью и эмоциональной неустойчивостью враз облапошат.

- Интересно, и что же ты предлагаешь?

- Мы с мамой решили, что магазин надо продавать. И этим займусь я, - он мягко бьет ладонью по столу, проявляя не свойственную ему твердость и давая понять , что вопрос решен и дальше обсуждать нечего.

- А тебе искать работу, - командным голосом вставляет мать.

- Это мой магазин и мне решать, продавать его или нет, - медленно, но твердо проговариваю я, смотрю на мать, и мне совсем не нравится этот злорадный блеск в ее глазах. Что они задумали? Никогда раньше их не интересовало: как я живу, и чем я на это зарабатываю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Нет, дорогая моя, ошибаешься! Магазин, чтобы уйти от налогов, твой муж, царство ему небесное, оформил на отца, - победоносно чеканит мать.

Повисает немая пауза, и мои родители дружно принимаются за еду. На их взгляд наша встреча в принципе подошла к концу. Они донесли до меня, что хотели, а мое мнение никому из них совершенно не интересно. Я же сижу совершенно сбитая с толку и лихорадочно пытаюсь вспомнить нашу поездку к нотариусу, через полгода после смерти Пашки, когда я вступала в наследство. Что было написано в документе? Какой перечень имущества? Я пытаюсь восстановить картинку, но в памяти возникают только резкий голос матери и ярко оранжевые волосы секретарши в приемной. Подавив в себе панику, я придаю голосу твердость и спокойно продолжаю разговор:

- Я проясню этот вопрос. Хотя думаю, что вы не правы.

- С кем ты собираешься прояснять этот вопрос? – мать со звоном кидает вилку с ножом на тарелку, рискуя разбить ее.

Я молчу.

- Не веришь нам с отцом?! Ты в семье – не забывай. У нас нет секретов.

Я смеюсь:

- Между нами вагон секретов.

Она и бровью не ведет на мое замечание.

- Опять с этим Романом?! У него, между прочим, половина фирмы…

- И что?

- А то, что он спит и видит , как получить вторую часть. Ты думаешь что, он от большой любви к тебе не вылезал из твоего дома весь этот год. Разыгрывал искреннего друга… Да он ситуацию контролировал… Поди и бутылки тебе таскал… А что? Ему очень выгодно, чтобы ты спилась! Давал бы тебе копейки на содержание, а сам бы все один загребал…

- Мама, что ты несешь! Замолчи!

- Не смей меня затыкать! – кричит она,- и имей в виду, Елена, магазин ты так просто не получишь.

Я смотрю в ее серые, ледяные глаза и понимаю, что передо мной сейчас сидит не мать, а дикий хищник, почуявший добычу. Сглатываю ком слез, предательски перехвативший горло и задаю вопрос, ответ на который мне уже ясен:

- Что ты имеешь в виду?

- А то, что если ты хочешь, чтобы магазин был твой – тебе его придется купить у нас, - она делает большой глоток вина и, как ни в чем не бывало, умиротворенным голосом продолжает, - давайте закончим этот разговор и спокойно поужинаем. Не так уж часто мы собираемся вместе за одним столом.

Я сижу прибитая к стулу услышанным, пытаясь взять себя в руки и не расплакаться . Наши отношения всегда были не теплыми, но чтобы вот так…Это уже слишком!

Пора было уходить. Но я не сделала главного, ради чего пришла. Поднимаю голову , выпрямляю спину и весело говорю:

- У меня для вас новость. Я беременна.

Они, как по команде, перестают жевать и устремляют на меня глаза. Мать хватает отца за руку.

- Повтори, - просит она, прижимая другую руку к груди.

- Что именно? – я продолжаю веселиться.

- Все.

- Я беременна.

- Боже всемогущий, - шумно выдыхает мать. - Ты не успокоишься, пока нас не прикончишь.

Она лезет в большую модную сумку, которая лежит рядом с ней на подоконнике, и шарит в ней, пока не находит пузырек с успокоительным. Затем глотает серую пилюлю и запивает ее вином.