Спустя полчаса он вышел из ванны довольный, босой, в накинутом халате, чтобы опять нырнуть ко мне под одеяло.


Эти четыре дня стали волшебным уходом от реальности. Яковлев угадывал все мои желания, всякое его действие, всякий жест были предупредительными и нежными. Он был полон решимости создать все, чтобы я как следует отдохнула. «Хочу снять то чудовищное напряжение, в котором ты жила последние полтора года». И ему это удалось!

По утрам, когда он еще спал , обеими руками подмяв под себя подушку, я бесшумно выскальзывала из номера и босиком по тропинке спускалась к морю. А там, раздевшись донага, медленно уплывала от берега и, перевернувшись на спину, наслаждалась прохладой воды и тишиной, заполненной легчайшим плеском мелкой волны. Потом я возвращалась, будила его. Он потягивался, перекатывался на спину, блаженно распластываясь на постели, и клал руку на мою горячую коленку… Мы шли гулять по кривым улочкам городка, выбеленным южным солнцем, шатаясь от обморочного счастья . Яковлев терпеливо слушал мою восторженную трепотню о жизни в деревне. Удивлялся. Кивал. Хмурился .Смеялся… И ни словом, ни жестом не выдавал своей тревоги или ревности при неосторожном упоминании мной имени «Вадим».

Ближе к вечеру, когда солнце становилось более ласковым, мы шли на пляж, где валялись на шезлонгах или уплывали вдвоем далеко в море. Как-то раз Яковлев лежал на песке, а я впервые забралась на трамплин, решив, что могу легко спрыгнуть. Я оглянулась, он иронически изобразил ужас, и я прыгнула. Море взлетело мне навстречу, и я больно ударилась о воду. Кое-как выбравшись на берег, я рухнула рядом, обрызгав его, потом положила голову на его раскаленную спину и поцеловала в плечо.

- К чему эти прыжки? – проворчал он.

- Глупость, знаю. Очень хотелось попробовать.

Я перевалилась на спину и задремала.

Когда я проснулась, Ромка сидел около меня и напряженно смотрел на море. Я рассматривала его с минуту, не показывая, что проснулась, с каким-то отстраненным любопытством: О чем он думает? О чем может думать человек, сидя на пляже, рядом с кем-то, кто спит? Он выглядел таким подавленным, таким одиноким, что я потянулась и дотронулась до его плеча.

- Проснулась?

Мы вместе, мы рядом, мне стоит только протянуть руку, и я могу дотронуться до него. Я знаю его тело, его голос, знаю, как он спит, что любит, а что его раздражает. Сейчас мы пойдем ужинать, а потом вместе ляжем спать, а через три дня разъедемся по своим квартирам. И, наверное, никогда уже не будет так, как сейчас. Но пока мы вместе…

Вечером мы сидели в кафе и, утомленные за день жарким солнцем, лениво наблюдали, как причаливают к берегу лодки, как наспех закатав штаны и подобрав юбки, из них выпрыгивают туристы и бредут к берегу.

- Я тебя хочу прямо сейчас и все равно где… - шепнул он.

- Ты с ума сошел! – и это его сумасшествие переполняло меня сумасшедшей радостью. – Это невозможно, я же ем!

- Значит, подожду пока ты поешь.

Мы были опьянены этими днями. Я не думала ни о чем. Мысли исчезли. Прошлого и будущего не было. Только прекрасное настоящее!


Время пронеслось с немыслимой скоростью. Ромка вообще обладал способностью перемахивать через минуты и часы, создавая фантастически короткие дни и ночи. Я стояла на террасе, с грустью наблюдая, как на горизонте исчезает наш последний день пребывания в сказке и вдруг подумала, что почти ни разу не вспомнила здесь Пашку. Прошлое начинало деформироваться, растворяться, покрываться пятнами забвения. И это было счастливым доказательством того, что настоящее вступало в свои права. Ромка остановился за моей спиной, обнимая меня, прижавшись щекой к моему затылку. Все мое существо хотело вжаться в него: навсегда, навсегда… И вдруг меня охватил страх. Страх потерять нечто драгоценное после этих кратких каникул. Я рассеянно гладила его руку и смотрела в морскую даль.

- Лен, ты где-то далеко…

- Да нет, что ты…

- Скажи, что-то не так?

- Ничего, клянусь тебе.

Он вздохнул и потерся носом о мою шею. Я повернулась к нему и поцеловала.

- Если бы можно было остаться здесь навсегда…

Мне нужно было, чтобы он все время находился рядом, хотелось вцепиться в него и не отпускать… Иначе…Я очень боялась этого иначе. Я не хотела расставаться с Портофино, я не хотела расставаться с Ромкой.

***

Вечера могут быть невероятными, ночи – незабываемые, и все равно после них настает самое обычное утро. Мы вернулись. Опять холодный город, зажатый в гранит, резкий ветер, пробирающий до костей и дни, сменяющие один другой, похожие как сиамские близнецы, в которых ничего не поменялось. Ромка не хотел больше отпускать меня от себя, он предлагал, просил …, но все осталось по-прежнему. Не знаю, откуда у меня взялась настолько сильная потребность дать задний ход. Ведь все было прекрасно, нежно и удивительно трогательно. В этом наверняка было что-то очень простое, то, что можно назвать «боязнью счастья». Говорят, когда умираем, перед нашими глазами проходят самые прекрасные моменты жизни. Так почему бы не допустить, что в момент, когда счастье оказывается рядом и улыбается нам, перед нашими глазами могут проходить все горести и неудачи прошлого, толкая нас на непредсказуемые поступки?

Я начинаю свой день чередой привычных успокаивающих утренних движений: выпить витамины, открыть старую фарфоровую банку, запустить в нее серебряную ложку с кудрявым вензелем на конце, выгрести заранее смолотый кофе и засыпать его в турку. Потом, зевая и глазея рассеянно в окно, ждать у плиты пока не поднимется душистая пенная шапка. И вот густой благоуханный кофе ныряет в мой бокал. Я присела за стол и не спеша отхлебнула обжигающий напиток.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А бежать-то уже пора, ой, как пора…

Я поставила чашку в раковину ( мыть нет времени), накинула плащ, обулась и на пороге привычно оглядела квартиру… Тишину нарушил телефонный звонок. Говорить было некогда, но на экране высветился незнакомый номер и я ответила.

- Привет, дочь, - мать была наиграно весела.

- Я опаздываю на работу.

- Ну, пять минут ты же можешь мне уделить? Ты не отвечаешь на наши звонки. Вот даже пришлось купить новую симку, - она театрально вздохнула, - мы с папой очень волнуемся о тебе.

- Да неужели, - я не смогла удержаться от сарказма.

Еще один ее театральный вздох.

- Конечно, ты имеешь полное право не верить мне. И я понимаю, что ты злишься на нас и мы это, наверное, заслужили. Но мы все-таки твои родители, и других у тебя не будет, нравится тебе это или нет. Поэтому, я думаю, не стоит игнорировать нас из-за каких-то финансовых непониманий между нами.

Финансовых непониманий! У меня нет времени на эту белиберду.

- Мне пора на работу, - опять напомнила я.

- Ладно, иди - согласилась она.

«Отбой».

Я бежала по лестнице вниз, на ходу застегивая плащ, и перед глазами вставала наша последняя встреча у нотариальной конторы. Моя битва с родителями, которая не прекращалась много лет, закончилась на тесном тротуаре безобразной сценой , устроенной моей матерью.

Сначала у нотариуса в кабинете все было на удивление тихо и спокойно: он составил документ, я передала деньги, и мы поставили подписи. До этого момента с моими родителями несколько дней работал юрист с Роминой фирмы, согласовывая количество отступных, которые они хотели получить с меня за магазин. Мать задрала непомерно высокую цену, и на все мои просьбы снизить ее и объяснения, что у меня просто нет таких денег, цинично улыбалась. « Не волнуйтесь Елена Геннадьевна, все расходы на себя берет Роман Александрович» прямо в ухо прошептал мне юрист. В конце концов, снизив ее запрос на треть, все было утрясено. В понедельник мы встретились у нотариуса. Я так волновалась, что с трудом поставила подпись в документе. Выскочив на улицу, я лихорадочно крутила головой, но никак не могла найти Ромкину машину.

- Дрянь! – вдруг услышала я за спиной громкий голос матери. – Неблагодарная дрянь!

Я в ужасе оглянулась на нее. Прохожие, отворачиваясь, торопливо пробегали мимо нас.

- Так поступить с родителями! – продолжала орать она, распаляя сама себя и кидаясь в мою сторону. – И это за все , что мы для тебя сделали! За все наши старания и бессонные ночи! За все такая черная неблагодарность! Гадина! Торгашка! Будь ты проклята!

Отец с трудом удерживал ее, повторяя :

- Не надо, на нас люди смотрят. Успокойся! На нас люди смотрят.

Я кинулась наугад по улице, расталкивая прохожих, ничего не видя перед собой, и налетела на Ромку, который обхватив меня руками и, закрывая ладонями мне уши, затолкнул в машину. Он быстро вырулил на дорогу, одной рукой выкручивая руль, другой прижимая меня к себе. Уже не сдерживаясь, я в голос рыдала у него на груди.

- Что?! Что у вас там произошло?!

И я, трясясь в спазмах плача, проикала:

- Рома, она прокляла меня…

Это были те самые финансовые непонимания.


Глава 11.


- Ты едешь? – Лилькин голос в телефоне выбил меня из колеи.

- А билеты…

- Я уже взяла, - нетерпеливо проговорила она. – Ну, так как, едешь?

Я молчала, растерянно оглядывая комнату. И одним выдохом:

- Да.

- Отлично. Поезд в 12.40. Встречаемся на вокзале.

Я была готова за десять минут – просто накидала в сумку, что под руку подвернулось. Собравшись с духом, набрала Рому:

- Я должна тебе кое-что сказать… У Егорыча случился инфаркт …

- Не понял, что случилось? У какого Егорыча?! – Ромка не скрывает раздражения. Или от того, что я его отвлекаю от работы, или такая реакция на упоминание всего того, что может быть хоть как-то связано с Вадимом.