Я задумчиво смотрю на эту картину, и во мне растет тревога. Как за спасительным кругом, я пускаюсь на поиски Лильки.

- Вот ты где, таинственная незнакомка! – он сзади обнимает меня за плечи. Вот так просто, как будто и не было секунду назад никакой «танцовщицы», и, уже, как тогда, в Италии, в наш последний вечер, он потерся носом о мою шею и выдохнул: - Как же я рад, что ты здесь!

- Ромыч, - около нас, нетвердо стоя на ногах, появляется крепкий молодой мужчина, - Ромыч, похоже я влюбился, - он многозначительно кивает головой. - Справа.

- Что? – Ромка с трудом возвращается в реальность.

- Вон там, - показывает он глазами, слегка пошатываясь. – Девушка в черном платье. Я влюбился.

- Да-а, красавица, - Ромка хитро улыбается. - Ее зовут Лиля.

- Ты ее знаешь?!

- Да.

- Ну, и как она?

- Супер! Кстати, недавно рассталась с парнем и не прочь найти ему замену.

- Врешь, - он хватается за Ромкин локоть, пытаясь сохранить пошатнувшееся равновесие.

- Честно. Все так и есть.

- Ладно, - кивает он. – Тогда я пошел. Пожелай мне удачи.

- Ни пуха ни пера.

Мужчина отрывается от Ромкиного локтя и, с одеревеневшей спиной, как-то боком перемещается в Лилькину сторону.

- Кто это? – весело спрашиваю я, предвидя весь сценарий дальнейших событий.

- Серега, юрист, недавно к нам пришел. Хороший парень, - он довольно улыбается. – Сейчас она ему покажет – «влюбился»!

Мы наблюдаем, как он подходит к Лильке, как сужаются ее глаза, пока он ее кадрит, видно, как она набирает в грудь побольше воздуха и начинает говорить… Через две минуты он возвращается красный, как рак.

- Сволочь ты, Ромыч, - говорит он обиженно.

- Прости, Серега, но ты продержался дольше остальных, - Ромка хлопает его по плечу и не может сдержать смеха.

Следом к нам подошла Лиля.

- Я, пожалуй, поеду.

- Не понравилось? – Ромка продолжал еще улыбаться над своим розыгрышем. - Нам будет недоставать тебя…

Мы весело смеемся.

- Идите вы к черту, оба, - вздыхает она.

- Не волнуйся, я сейчас скажу, и тебя отвезут.

- Не надо. Я такси уже вызвала.

Она наклонилась ко мне с прощальным поцелуем и прошептала на ухо:

- Соглашайся на все…


После ее ухода, мы еще минут двадцать проболтали о том о сем в зале и, не сговариваясь, покинули эту праздничную, пьяную толкотню. Прогулялись по набережной, продолжая трепаться о разных пустяках …, не касаясь только одного: как провели друг без друга эти полтора месяца. Рома шел рядом, иногда забегая вперед, чтобы увидеть мое лицо и выражение глаз . Подхватывал под локоть . И улыбался, улыбался… Потом сели в машину и он повез меня домой. И вдруг все стало по-прежнему: тягостно и беспробудно. То ли потому, что мы остались вдвоем так близко, в темном салоне автомобиля, отрезанными от внешнего мира, то ли пришло отрезвление от сказочного праздника и возвращение в реальную жизнь, но легкость исчезла.

- Что-то не так? - он знает, что я видела его с этой девушкой и явно ждет от меня неудобных вопросов.

- Все так.

- А чего притихла?

- Просто устала, - я так расстроена и разочарована от рухнувших ожиданий, что мне не до выяснения отношений.

- Как детская? Ребята справились? – он остановил машину у шлагбаума, явно не собираясь оставаться на ночь.

- Да, они молодцы - получилось здорово! Зайдешь посмотреть?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не сегодня, - меня в его планах явно не было. Он вышел из машины, обошел ее и открыл передо мной дверь. – Я провожу тебя.

Мы, не спеша, как будто оба тянем время, идем к моему подъезду. Вечер был прохладным. Лето оставалось позади. До этого я старалась не думать о родах, хотя страх неотрывно следовал за мной, как бездомная собака. Но сегодня я не сдерживаюсь.

- Ро-ом… - тихо зову его, останавливаясь.

- Что? – он тоже останавливается и оборачивается ко мне.

- Я боюсь…

- Кого?

- Рожать.

- Чепуха, - он нежно и уверенно прижимает меня к себе, хотя в его лице я успеваю увидеть неуловимо озабоченное выражение. – Чего тебе бояться? Я буду рядом.

Я беру его под руку, но чувство, что мы вместе так и не появилось.

- Давай, как-нибудь на неделе поедем и купим коляску? Ладно? Я позвоню.

- Ладно, - соглашаюсь я. Лилька права, он действительно будет хорошим отцом, вот только с «любящим мужем» она явно ошиблась…

- Спокойной ночи, - он довел меня до двери, вскользь коснулся губами моего виска, развернулся и пошел обратно к машине.

***

Квартира была до ужаса пустая. Я разделась, повесила платье и только потом присела на кровать, сдерживая слезы. Я осталась одна, опять одна и в эту ночь; среди несмятых простыней и хмурого спокойствия. Лежа в постели, я машинально протянула руку, как бы желая коснуться теплого плеча любимого мужчины, которое бы помогало мне спать и просыпаться. Я попыталась успокоиться. Не может все всегда получаться – это вполне нормально. Жизнь – это в основном всякая неразбериха, неудачи, пробелы и паузы. Буду считать, что сейчас он взял паузу. Я чувствую себя не убиенной оптимисткой!

***

- Я хочу вот эту.

- Хорошо. Давай посмотрим, - Ромка выкатывает в проход одну из колясок, стоящих бесконечным рядом в торговом центре. - Мне что-то расцветка не нравится, - заглядывая внутрь, бросает он. – А вдруг они там ошиблись, и будет мальчик…

Мы увлечены так, что не видим подошедшую к нам Лильку.

- Ни фига себе! Вот это встреча! – она бросается радостно обнимать нас. – Совпадение из серии «не может быть»! За коляской приехали? Ха! А мы ее только что купили!

Я столбенею от местоимения «мы» и лихорадочно шарю взглядом по залу, отчаянно надеясь, что пронесет.

- Привет, - Ромка тоже подозревает неладное и у него каменеет лицо. – Секундочку, - он первый замечает Вадима у кассы, который, еще не видя нас и ни о чем не подозревая, спокойно расплачивается за покупку. – Я сейчас…

Мы с Лилей в замешательстве остаемся стоять на месте.

-Что-то мне не нравится эта ситуация…, – медленно цедит она.

Мы видим, как Ромка подходит к Вадиму и резко разворачивает его к себе лицом. Какое-то время было чувство, что ничего не происходит. Они просто стояли вплотную друг к другу, и их разговор не был никому слышен. Ну, почти никому. Лицо у молодого парнишки за кассой, который не отрывал от них глаз, менялось с каждой секундой.

- Заткнись! – вдруг до нас доносится крик Вадима. – Заткнись на хер!

- Эй, мужики, - окликает их один из будущих молодых отцов. – Языки придержите, тут дети.

Но их уже несло, громкость было на максимуме и дороги они не разбирали.

- Я знаю, что ты трахаешь всех в пределах досягаемости: секретарш, студенток, своих сотрудниц. Еще я знаю, что ты бросил ее, - Вадим зло машет рукой в мою сторону. – Потому что такое ярмо, как ребенок, тебе на хрен не нужен.

- Да что ты обо мне знаешь, урод?! – Ромка надвигается на него всем корпусом.

- Ну, конечно, тебе жуть, как хочется выглядеть приличным человеком, но на самом деле ты то еще говно.

Теперь на них, понятное дело, пялились все без исключения.

- Она была одинока, растеряна, а ты воспользовался этим. И если это твой ребенок, то почему она до сих пор не замужем?! Ты – делал ей предложение?! – Ромка тычет пальцем в Вадима. – Отвечай, тупой ублюдок!

Тот, естественно, откидывает его руку, делая роковую ошибку, и …Ромка – бьет. Вадим отлетает и с грохотом падает на коляски. Мгновенно вскочив на ноги, он с разбегу врезается в Ромку. Они падают, яростно мутузя друг друга. В этот момент подбегают два охранника и растаскивают их.

- Пройдемте, - крепко сжав им локти, они обоих выпроваживают к выходу.

- Вот это жопа… – задумчиво говорит Лилька.

- А тетя сказала плохое слово! – радостно вопит мальчик лет четырех позади нас на весь зал.

- Нет, мой сладкий, - пытается выкрутиться его мать.

- Она сказала «жопа»!

- Жопа – это то же самое, что попа.

- Значит так можно говорить?

- Только не деткам.

- Почему?

- По кочану, - сердито отвечает мать.- Такие правила, Артем. Надо просто запомнить.

Мы медленно идем к выходу и оказываемся на жаркой площади. Я жмурюсь от яркого солнца, не зная куда идти.

- Езжай с ним, - говорит моя подруга, и мы точно знаем, кого она имеет в виду.

***

В полном молчании мы подъезжаем к моему дому и поднимаемся на лифте. Меня слегка потряхивает.

- Нальешь мне ванну? – прошу я.

Он молча кивает.

Я лежу в воде, а Ромка, примостившись на краю ванны, с любовью гладит мою коленку, торчащую из пенной шапки. Мы говорим долго-долго, так, что приходится доливать горячую воду. Говорим ни о чем и обо всем: о ребенке, о прошлом. Я встаю, и он бережно оборачивает меня полотенцем. Дойдя до спальни, я падаю на кровать.

- Ром.

- Что?

- Полежишь со мной?

Ромка отодвигает край простыни и ложится рядом на голый матрас.

- Его здесь не было. Никогда, - тихо говорю я. И дальше в полной безнадеге: - как думаешь, мы сможем зажить прежней жизнью? – голос у меня дрожит.

- Не знаю.

- Или не прежней. Пусть другой. Но хорошей.

- Попробуем, - он вздыхает и кладет свою руку на мой живот. – Моя девочка.

***

Я просыпаюсь, поворачиваю голову и вижу Рому. Так просто, как будто я всю жизнь это видела. Осторожно встаю с постели и иду в туалет. Там писаю, мою руки и умываюсь. Потом смотрю в зеркало и улыбаюсь своему отражению. Оно улыбается в ответ. Возвращаюсь в спальню, Ромка по-прежнему спит. Я смотрю время: всего полседьмого. Иду на кухню и начинаю варить кофе. Слышу из спальни какие-то звуки. Я заглядываю. Яковлев сидит и смотрит на меня, щурясь от света.