Меня трясло не на шутку. А он уверенно и зло продолжал атаку:

- Конечно, нет! Кому ты нужна? Бухаешь целыми днями. У нас пол поселка таких, но это мужики и пьют они от безысходности, а ты от чего пьешь? От скуки? В твоем возрасте надо дома сидеть с семьей, детей воспитывать, а не шалавиться…

Договорить он не успел. Моя рука взлетела сама собой. Я ударила так сильно, что его голова запрокинулась.

- Пропусти меня, - попросила я. Темно стало невыносимо.

Делая шаг в сторону, он грубо схватил меня рукой за запястье и жестко посмотрел прямо в глаза:

- Вали отсюда и еще,- его голос стал металлическим,- никогда больше не распускай руки.

Он резко отпустил меня и шагнул в темноту. Тыльной стороной руки я вытерла слезы.

-Никуда я валить не собираюсь! И еще, если кто-то не знает - это мой дом, я его ку – пи - ла! И еще, чтобы утром его здесь не было! – я с силой пнула колесо джипа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Меня так трясло, что я выронила ключи. С трудом открыв дверь и нырнув в спасительное укрытие, я потерянно останавливаюсь и, наконец выдохнув, осознаю, что все это время практически не дышала. Мне было очень страшно!

***

Я сидела на полу посреди комнаты. Тускло горела лампа. Первая бутылка вина почти опустела. Хорошо, что неделю назад, я предусмотрительно сделала запасы. Я прикуривала одну сигарету от другой. В конце концов я схватила телефон:

- Ром, это я.

- Что новенького?

- Я больше не могу.

- Да ладно.

- Слушай, я честно старалась, заставляла себя, но ничего не выходит.

- Ты сможешь. Когда-нибудь это пройдет. Просто нужно время,- мягко сказал он.

- Нет! Это никогда не пройдет, все кончено, все совсем кончено.

- Ты пьешь? – его голос стал тревожным.

- Это не имеет значения.

- Лен, это имеет решающее значение. Тебе надо лечь спать и утром ты увидишь все совсем в другом свете. И прекрати пить – этим ты только все усложняешь. Давай, иди спать. Договорились? А завтра я тебе позвоню, и мы все обсудим.

- Договорились,- заплетаясь, сказала я.

Оставшуюся часть ночи я пила, курила и плакала. Было уже совсем светло, когда мой желудок скрутило. Сшибая все на своем пути, я кинулась к унитазу. Мне показалось, что рвота продолжалась несколько часов. Потом я с трудом поднялась и, хватаясь за стены, вышла на улицу. Мои ноги несли меня к озеру, в глубинах которого меня ждало долгожданное успокоение. Ветер сбивал меня с ног, размякшее тело не слушалось. Я запнулась и растянулась на песке. Дождь молотил меня по лицу. Мне хотелось уснуть навсегда, и не имело значения, где я нахожусь. Я пребывала где-то между сном и явью. Сознание потихоньку покидало меня, тело становилось все более тяжелым, я мягко погружалась в небытие. Буря помогала мне уйти.

- Тебе плохо? – сквозь шум дождя и ветра до меня донесся знакомый хриплый голос. Меня охватил страх. Я свернулась клубком и изо всех сил зажмурилась.

- Оставь меня в покое! – меня почти не было слышно.

Потом я почувствовала на себе его руки.

- Отпусти меня!- я отбивалась ногами и кулаками.

- Не дергайся,- он подхватил меня на руки и понес.

Больше бороться не было сил, и я затихла, обхватив его за шею. Он быстрым шагом, насколько позволяло мое обмякшее пьяное тело, шел по тропинке в сторону дома. Толкнул плечом дверь, прошел по комнате и положил меня на кровать. Боковым зрением я увидела, как он резким движением стянул с себя куртку и бросил в угол. Потом ненадолго вышел и вернулся с моим банным полотенцем. Он присел передо мной на корточки и стал вытирать мои лицо и волосы. У него были большие руки. Затем он попытался стащить с меня майку.

- Нет, - возразила я охрипшим голосом и потрясла головой.

- Надо снять. Иначе заболеешь.

- Нет.

Я дрожала все сильнее. Настойчиво, но мягко, он снял с меня носки и, дернув за молнию, стянул джинсы. Затем присел рядом на кровать, потянув за плечи и привалив меня к себе, стянул мокрую майку. Я стыдливо прикрыла грудь руками. Вадим порылся в шкафу, вернулся с рубашкой и помог мне ее надеть. Он неторопливо застегнул каждую пуговицу.

- Ложись.

Я легла, и он натянул на меня одеяло. Откинул волосы со лба. Мы посмотрели прямо в глаза друг друга. Он секунду постоял и вышел. А я уткнулась лицом в подушку и начала проваливаться в сон.

***

Просыпаться не хотелось, тем не менее ощущения пробуждались. Глаза открылись. Я села на кровати, и на меня обрушилась жуткая головная боль. Кончиками пальцев я массировала виски, и постепенно воспоминания о минувшем дне вернулись, стремительно прокручиваясь перед глазами. Что касается ночи, то на ее месте образовалась огромная черная дыра. Я встала и сделала несколько осторожных шагов. Из кухни доносились какие-то звуки. Догадываясь, кто может греметь посудой, я для начала пошла в ванную. Ополоснула лицо холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Мне стало гораздо лучше, даже показалось, что я теперь могу соображать. Теперь я была готова к встрече с Вадимом, а может, и к ответам на его вопросы.

Он стоял ко мне спиной у плиты.

- Кофе будешь?- резко спросил он.

-Да,- ответила я, тихонько присаживаясь на краешек стула.

- А завтракать?

- Нет. Только кофе.

Головная боль накатывала волнами, и любая мысль о еде вызывала легкую тошноту. Он поставил передо мной тарелку с яичницей. Я бросила не нее подозрительный взгляд. От запаха у меня потекли слюнки.

- Ешь.

Я подчинилась, понимая, что умираю с голода. Он стоял напротив с чашкой в руках и сигаретой в зубах, пристально рассматривая меня. Да, он не слишком любезен, но яичница вкусная. Время от времени я поднимала глаза от тарелки. Ни угадать, о чем он думает, ни выдержать его взгляд у меня не получалось.

- Вадим, я должна тебе объяснить, что произошло вчера.

-Не надо.

- Я просто хочу, чтобы ты знал: я не привыкла устраивать подобные спектакли.

- Хм, что-то верится с трудом.

Он направился к входной двери.

- Что бы ты знала: в следующий раз помогать не буду.

Он с силой хлопнул дверью.

Бли-и-ин, ну почему он такой урод!

Я прошла в комнату и огляделась: всюду последствия пьянки и похмелья. Чтобы привести дом в порядок, мне пришлось сделать генеральную уборку. Пережив очередной кризис, я все еще оставалась на ногах и собиралась предпринять новую попытку излечения. Итак, первое: срочно выкинуть сигареты и спиртное; второе: начать по утрам бегать.

За прошедший год я очень ослабла физически и поэтому любая нагрузка давалась мне с неимоверным трудом. Вот и сейчас, после получасовой пробежки по пляжу, мне казалось, что легкие сейчас разорвутся. Опустив голову и опершись руками о колени, я старалась восстановить дыхание, потом не спеша пошла к дому. Оказалось – у меня гости. На крыльце, перекрывая вход , лежала большая рыжая собака .

- Привет, ты чья? – я с опаской посмотрела на нее.

С собаками у меня получалось не очень. Я их боялась, а они это чувствовали. Но сейчас не было никакой агрессии. Собака устало поднялась и грустно посмотрела мне в глаза. «Какая же ты худая. Может у кого-то из местных сбежала. Надо спросить у Валентины Ивановны, она-то наверняка знает, чей это пес» . Я налила в миску суп и вынесла на крыльцо. Собака была там.

-Вот, ешь,- я поставила перед ней еду. – Я пойду в душ, а потом, если ты не уйдешь – будем решать, что с тобой делать.

Собака внимательно слушала меня, слабо виляя хвостом. Она не притронулась к еде, хотя было видно, что она очень голодная.

После душа я выпила чашку чая, высушила волосы и позвонила Валентине Ивановне, затем, вышла на крыльцо. Собака была там. Миска – пустая.

- Ага, значит, супчик понравился, - перебарывая страх, я протянула руку, чтобы ее погладить.

Она отшатнулась в сторону и настороженно посмотрела на меня. «Да ты тоже боишься ». Я сделала еще одну попытку. Она покорно позволила к себе прикоснуться. Кожа да кости. Шерсть грязная и местами свалялась. «Да, вид у тебя жалкий. С тобою что, плохо обращались? Или ты потерялась?». Прерывая мои раздумья, подошла Валентина Ивановна с мужем.

- Вот, взяла на подмогу. Он здесь каждую собаку знает, - засмеялась она.

- Ну-ка, ну-ка, покажись, - он присел на корточки .

Пес недоверчиво жался к ограждению веранды.

- Нет, точно не местный. Наверное, городские где-то отдыхали, он и потерялся. Хороший, хороший пес, - он попыталась его погладить.

- Так это – мальчик?

- Ну, да. Кобель. Не слишком старый: лет пять-семь, сказать трудно, очень уж он изможденный и грязный. Но глаза добрые, умные. Хорошая собака. – повторил он, вставая.

Пес внимательно следил за нашим разговором, потом обошел Егорыча и лег у моих ног.

- Ты смотри, признал тебя, - удивилась Валентина Ивановна. – Ну, что делать будешь? Оставишь?

- Не знаю, - растерялась я , - с собаками я не умею.

- А что здесь уметь? Любить надо, заботиться (кормить, мыть). Вот и все умение. Смотри, смотри.

Пес положил морду на мои ноги.

- Ты ему определенно нравишься.

- Его помыть, наверное ,надо, - неуверенно сказала я. – Вы мне поможете?

- Конечно помогу, - заулыбалась она.

- И еще поводок, ошейник…

- Это, я думаю, ни к чему, - Егорыч внимательно посмотрел собаке в глаза. – Он так намаялся, что теперь от тебя ни на шаг не отойдет.

Уже вечером , когда мы вдвоем с моим чисто вымытым новым другом смотрели телевизор, я подумала : «а имя? У него же должно быть имя. Нет. Правильно говорить - кличка». Перебрав мысленно все клички собак, всплывающие у меня в голове из книг и фильмов, я решила: