Упоминание о свадьбе было настолько неожиданным, словно гром среди ясного неба. Рука Регины дрогнула, и она опрокинула на белоснежную льняную скатерть свой стакан с апельсиновым соком.

Шарлотт-Энн будто окаменела — кусок тоста в одной руке и нож для масла в другой. Двигались только ее светлые глаза, переходя с одного лица на другое. Все молчали.

Ее мать смотрела на Лэрри, они обменивались обнадеживающими улыбками, подбадривая друг друга.

Регина широко открыла рот, с ужасом разглядывая желтое пятно на столе.

Ребекка так и не отняла от губ чашку с горячим шоколадом.

Тишину нарушил семилетний Заккес.

— Ты теперь будешь нашим новым папой? — спросил он Лэрри своим звонким голоском.

Чары были разрушены, все сразу зашевелились. Ребекка опустила чашку, а Регина поставила стакан и начала вытирать лужу салфеткой.

— Мне эта мысль нравится, — ответил мальчику Лэрри, — но все зависит от тебя и твоих сестер.

— Я давно рассказала Лэрри, — нерешительно вмешалась Элизабет-Энн, — что мы всегда обсуждаем важные решения, если они касаются всех нас. Нам хотелось услышать, что вы об этом думаете.

— Да, — возбужденно закричал Заккес, — я согласен!

— Регина?

Регина перестала заниматься пятном и посмотрела через стол на мать. Девушке уже исполнилось восемнадцать, и большую часть дня, да и вечера тоже, она проводила в Колумбийском университете, погруженная в свои занятия. Регина надеялась когда-нибудь стать педиатром. Она понимала — и даже слишком хорошо, — что ее собственная жизнь еще только начиналась, и хотя мать и оставалась неотъемлемой частью этой жизни, но все-таки не была сосредоточена только на дочери. Им обеим, и матери, и дочери, пришло время строить собственную жизнь, отдельно друг от друга. Регина ясно это понимала. Когда-то все птенцы вылетают из родительского гнезда, чтобы построить свое собственное. Скоро и с ней случится то же самое. Она давно лелеяла надежду, что на долю ее матери выпадет еще один шанс полюбить, и в этот раз она будет счастливее. И если новость о грядущей свадьбе поразила ее, то только потому, что показалась слишком хорошей, чтобы оказаться правдой. Это было бы исполнением ее молитв.

Регина торжественно кивнула и сдвинула брови в поисках нужных слов.

— Благословляю вас обоих, — хрипло сказала она, потом вскочила, порывисто обняла мать и поцеловала Лэрри.

— Спасибо, дорогая. Мы ценим это, и я, и Лэрри, — когда Элизабет-Энн говорила, глаза ее блестели от слез. Она перевела взгляд: — Бекки?

— Мне, конечно, не хватает папы, — медленно произнесла четырнадцатилетняя Ребекка, постукивая пальцем по подбородку. — Но я знаю, что никто не в силах вернуть его. — Она опустила взгляд на свой горячий шоколад, словно ответ таился где-то в темной глубине чашки. — Ты права, мама. Жизнь продолжается. — Девочка кивнула и посмотрела матери в глаза. — Я — за.

Элизабет-Энн облегченно вздохнула и тепло улыбнулась младшей дочери. Потом перевела взгляд дальше и спросила:

— Шарлотт-Энн?

Услышав свое имя, та вскинула подбородок. Пока шел разговор, Шарлотт-Энн в уме оценивала, каким образом неожиданные новости повлияют на ее собственные отлично разработанные планы на будущее. Как и Регина, она уже поняла, что начинается ее собственная жизнь. Но в отличие от сестры Шарлотт-Энн смотрела намного дальше и считала, что ее судьба будет очень далека от скучной орбиты материнской жизни. Пока свадьба никак не мешает исполнению ее замыслов — а Шарлотт-Энн уверена в этом, — она согласна. Поразмыслив, она пришла к выводу, что в действительности это лучшее, что могло произойти. Ее мать очень занята, и у нее оставалось очень мало времени для семьи. А теперь, после свадьбы, хлопот у нее появится еще больше, чем всегда. Так что планы Шарлотт-Энн станут реальностью еще быстрее, на это можно надеяться. Она потратит еще меньше времени на их осуществление.

Шарлотт-Энн кивнула и одарила всех снисходительной улыбкой.

— Что ж, значит, решено. — Элизабет-Энн откинулась на спинку стула с видимым облегчением, а Лэрри вскочил на ноги, наклонился к ней и поцеловал.

— Это что еще такое! — с добродушным смешком проворчала она. — Ты помнешь мне прическу. — Элизабет-Энн с радостным чувством следила за Лэрри, переходящим от одного стула к другому, целуя и обнимая всех членов семьи.

— Мама могла поступить намного хуже, — заметила ему Регина, — намного хуже.

Довольный, Лэрри засмеялся. И тут все заговорили разом — все, кроме Шарлотт-Энн, — и никто не обратил внимания на ее задумчивое молчание. Наконец Лэрри сел на свое место и постучал ложечкой по кофейной чашке.

Стало тихо, и все в ожидании посмотрели на него.

— Прежде всего, позвольте мне от имени вашей матери и себя лично поблагодарить вас. Во-вторых, мне хотелось бы, чтобы вы знали: я не буду пытаться занять место вашего отца. Никто не сможет этого сделать. Вам не придется называть меня папой или как-то еще в этом роде. Ну, если вы только сами захотите. «Лэрри» меня вполне устроит. И в-третьих, вы окажете нам большую честь, если поедете с нами в Элктон и будете присутствовать на нашей свадьбе. Хочу предупредить вас, что вернемся мы не раньше, чем через неделю. Из Элктона мы отправимся в своего рода рабочее свадебное путешествие, чтобы посмотреть, как идут дела в «Калверт Хейл» в Балтиморе, в «Л’Анфан Хейл» в Вашингтоне и в «Пенн Хейл» в Филадельфии. Если это как-то мешает вашим школьным или иным планам, то вы можете сразу вернуться домой из Элктона. Но если вы все-таки захотите отправиться так далеко, быть по сему. Решение за вами.

Заккес захлопал в ладоши, а Ребекка воскликнула:

— О, я бы с удовольствием поехала. — Она хихикнула. — Тем более что можно пропустить занятия в школе.

Регина задумчиво нахмурилась:

— Что касается учебы, то у меня сегодня экзамен, но…

— Тогда ты остаешься, дорогая, — быстро сказала Элизабет-Энн, потянувшись через стол и похлопывая дочь по руке. — Мы с Лэрри все понимаем. Я знаю, что к этому экзамену ты готовилась, как сумасшедшая. Если все твои усилия пропадут даром, это убьет нас. — Она улыбнулась. — Шарлотт-Энн?

Та быстро взглянула на мать. Ее светлые глаза странно затуманились.

— Мне бы… тоже хотелось поехать, но я… Но у меня сегодня тоже экзамен, — солгала она.

Элизабет-Энн взглянула на Лэрри.

— Может быть, мы подождем еще немного? — предложила она. — Тогда мы сможем подгадать так, чтобы свадьба не нарушила никому расписания. Нет никакой необходимости спешить.

— Нет. Абсолютно, точно, определенно. Я и слышать об этом не хочу! — торопливо воскликнула Шарлотт-Энн, на ее лице читалось глубокое разочарование. Ее пульс зачастил. Успех или провал задуманного ею зависел как раз от того, оставят ли ее одну. Планируемая свадьба, отсутствие матери в течение недели явились для нее манной небесной. Свадьба должна состояться. — Вы должны связать себя узами, — убежденно заговорила она. — И слышать не желаю о том, чтобы откладывать бракосочетание из-за кого-нибудь из нас. Нет, если вы хотите получить мое благословение. — Девушка сурово взглянула на них и добавила: — Если вы намерены ждать, то, может быть, вы не настолько уверены в том, что вам необходимо пожениться?

— Да нет же, что ты! — заверила ее Элизабет-Энн.

— Тогда докажите это.

— Хорошо, раз ты настаиваешь, — с сомнением произнесла Элизабет-Энн.

— Да, настаиваю. И я уверена, что все остальные со мной согласны. — Шарлотт-Энн посмотрела на свою тарелку, пряча глаза, чтобы никто не заметил в них торжествующего блеска. По ее телу пробежала дрожь предвкушения. Сегодня по дороге в школу она зайдет в помещение администрации отеля на втором этаже под предлогом того, что ей надо напечатать статью для стенгазеты. Шарлотт-Энн проделывала это раз пятнадцать или двадцать за прошедший год. Правда, никаких статей она не печатала. Вместо них на почтовой бумаге с грифом «отелей Хейл» наверху девушка писала записки. Как и предыдущие, сегодняшняя освободит ее от занятий во второй половине дня для того, чтобы сходить к врачу. Потом она поставит подпись матери. Большая практика помогла ей сделать росчерк почти совершенным.

Шарлотт-Энн улыбнулась при мысли о том, какие же все-таки глупцы ее преподаватели. И как они беспокоятся о ее хрупком здоровье! Ей с трудом удавалось удержаться от смеха: они были так предупредительны. Честно говоря, уже около года она и близко не подходила к кабинету врача. Шарлотт-Энн была образцом великолепного здоровья.

Что там сказал ей Микки Хойт во время их последней встречи?

«Никакая жертва не будет слишком большой».

Точно. Никакая жертва не будет слишком большой.

Во всяком случае, для того, чего она хочет достичь.

2

Великолепное утро сменилось кошмарным днем.

К часу небо над Манхэттеном затянули серые бугристые облака. Шарлотт-Энн подняла голову и упрекнула сама себя, что не послушала прогноз погоды, не выписала себе освобождение от занятий с полудня вместо двенадцати тридцати и к тому же отказалась взять зонтик. Ей следовало послушаться Даллас, ведь та предупреждала, что будет дождь. Но ее уже тошнило от наставлений экономки. Если не принять мер предосторожности, она вас завоспитывает до смерти. А если ее не послушаться, то обязательно получишь на орехи.

Но сегодня Шарлотт-Энн поступит по-своему. Счастливая парочка отбыла на собственную свадьбу. Им и в голову не приходило волноваться по поводу того, что задумала Шарлотт-Энн. Да и есть ли у нее самой время беспокоиться о таких пустяках, как погода, когда все ее будущее поставлено на карту?