Оставшиеся дни отпуска я просто заперлась в квартире с Мишей и не выходила никуда, даже еду заказывала с доставкой на дом. Я не хотела никого видеть, я боялась, что стоит мне только переступить порог своего убежища, как я сразу увижу его. Я опасалась своих непредсказуемых эмоций. Нет, не сам Кай вселял в меня страх, а моё к нему отношение… Оно было… сложным, многогранным. От лютой ненависти до невыносимой тоски, желания хотя бы просто прикоснуться к нему, всего лишь один раз, просто услышать голос, убедиться, что с ним всё хорошо… И именно это сводило меня с ума, потому что пусть подсознательно, но тянуться к человеку, который безумен — это тоже безумие.

Мне нужна была эта уединённость в своём маленьком безопасном мире, чтобы спокойно прийти в себя, а когда настало время выходить на работу и мне всё-таки пришлось покинуть пределы своего убежища, я поняла, что не могу сесть за руль автомобиля, который подарил мне Игорь. Из-за ассоциаций и… нестерпимой вони.

Открыв багажник я обнаружила там пакеты с протухшими продуктами. Это были те самые продукты, что я купила в тот день на нулевом этаже торгового центра. Те же самые, аккуратно разложенные по бумажным пакетам… но купленные не мной. Я обнаружила чек недельной давности — это Кай. Это купил он. Он предусмотрел всё, даже грёбаные продукты.

Отпуская меня, он словно вернул меня в тот самый день, словно и не было ничего.

Щёлкнув кнопкой электрического чайника раздвигаю пальцами ламели жалюзи и выглядываю в окно. Моя новая жёлтая Хонда на служебной парковке выглядит менее презентабельно, чем устрашающий своей своей мощью дракон "Крузер", но зато она не хранит в себе никаких воспоминаний. Новая жизнь с чистого листа. С новой тачкой, стрижкой и пачкой успокоительных в кармане. Успокоительные звучит приятнее, чем антидепрессанты.

Хотя кто в наши наполненные стрессами дни не закидывается колёсами, от которых проваливаешься в сон, не листая раз за разом тёмные воспоминания?

Раздаётся бурлящий звук и через мгновение чайник отключается. Отыскав в навесном шкафу банку растворимого кофе, насыпаю в чашку две щедрые ложки, принципиально игнорируя сахар. Кофе этот, конечно, полная дрянь, но так не хочется идти через весь холл к автомату. Обязательно же кто-нибудь прицепится почесать языком, а так хочется тишины и уединения…

Подношу чашку к губам и, прикрыв глаза, делаю обжигающий глоток. Дрянь, но всё равно хорошо. Ещё бы сигарету, но правила банка запрещают сотрудникам курить на рабочем месте. Да и я как бы снова бросила.

— Кофе на голодный желудок — верный путь к гастриту, — доносится за спиной, и я оборачиваюсь: привалившись плечом к косяку, в дверях стоит Проскуров. В кипенно-белой рубашке, отутюженных брюках и начищенных до зеркального блеска ботинках. В них без единого изъяна можно рассмотреть своё отражение, впрочем, как и в его зализанных гелем волосах. Пижон. Покоритель женских сердец. Если кредит приходит брать женщина, 99 и 9, что она уйдёт с подписанным договором, какие бы условия там не предоставлялись — Руслан знает, как торговать лицом.

— И опять одна. Даже не пригласила компанию составить, — не доставая ладони из карманов брюк, Проскуров манерно приближается ко мне ближе, окутывая шлейфом идеально подобранного парфюма.

— В компании не нуждаюсь. Особенно твоей, — отворачиваюсь и делаю ещё глоток.

— А жаль, — присаживается на край стола и пропускает сквозь пальцы прядь моих волос. — Крутой цвет. Тебе идёт.

— Вообще-то, мы тут едим, а жопой своей… — пихаю его кулаком в бедро, и Руслан, смеясь, приземляется на соседний стул, бросая на меня откровенно развязные взгляды.

То, что он давно хочет затащить меня в свою постель для меня не секрет. Впрочем, если рассматривать его для быстротечных отношений "во имя здоровья" — кандидатура идеальнее не придумаешь. Не обременён бывшими жёнами, детьми и комплексами, любит покутить и ярый противник брака — в ЗАГС точно не потащит. К тому же в постели ураган. Сама не проверяла, но слухами земля полнится.

Прикосновение кожи к коже… Губы… Протяжный вздох…

Кофе встаёт поперёк горла и мне приходится приложить усилия, чтобы его проглотить.

— Филатова? Ты чего это? — Руслан, чуть наклонив голову, с тревогой заглядывает мне в глаза, не забывая при этом массировать моё обтянутое чулком колено.

— Всё нормально. Вспомнила… кое-что.

— Судя по лицу — сцену из фильма ужасов.

Глаза… Они такие синие… Дорожка поцелуев от плеча до запястья…

— Эй, — Проскуров щёлкает пальцами у моего лица, — точно всё норм? У тебя глаза стеклянные.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Спала мало, — огрызаюсь, утыкаясь в чашку.

— М-м. Одна спала? Вернее, не спала?

— Что? — поднимаю взгляд и врезаюсь в зрачки напротив. Его радужка тоже синяя. Но просто синяя. Скучная.

— Брось, Филатова, все знают, что ты сейчас как монашка — с работы домой, из дома на работу. А развлекаться когда? Молодость, она не вечная.

— Некогда мне, Руслан, развлекаться, — поднимаюсь с оббитого чёрным кожзамом табурета и выливаю остатки кофе в раковину. — Это у тебя вся жизнь вокруг члена вертится, а по себе, как говорится, других не судят.

Проскуров подходит сзади и развязно кладёт руки на мою талию, просунув большие пальцы под тонкий ремешок строгой юбки.

— Я бы предложил и тебе вокруг моего члена повертеться, но ведь отбреешь же как всегда.

Шёпот прожженого ловеласа. Дешево. Тридцать лет мужику, а всё туда же. Даже двадцатилетние так не клеят.

Ты будешь хотеть меня…

— Ну, что скажешь? — мурчит на ухо, плавно перемещая ладони с талии на ягодицы. — Да брось, Наташ, мы ж с тобой давно знакомы. У меня сейчас тоже на личном затишье, ты явно скучаешь, почему бы нам не помочь друг другу?

Закрываю глаза и прислушиваюсь к ощущениям. Симпатичный мужик ласкает мои бёдра, нашёптывая всякую фривольную чепуху. В задницу мне упирается набирающий с космической скоростью эрекцию член, и так как секса у меня не было уже восемь недель, но логике вещей я должна течь мартовской кошкой. Но… я абсолютно невозмутима. Моё тело спокойно реагирует на его прикосновения, а член не вызывает никаких мыслей, кроме как: а правы ли были сплетницы, шушукаясь в кулуарах, что у Проскурова — большой?

— Я вижу, что ты странная какая-то из отпуска вернулась, — продолжает нашёптывать он, — мысли какие-то гоняешь. Я не знаю, что у тебя там произошло, может, хахаль какой бросил, но всё это фигня, поверь. Лучший способ сбросить стресс и лишний вес — хороший перепих. Жизнь сразу яркими красками заиграет, — юркая ладонь скрывается в вырезе моей рубашки, за что тут же обладатель развязной пятерни получает локтем по рёбрам.

Проскуров тихо посмеивается мне в шею, не оставляя попыток забраться уже хоть куда-нибудь.

А может… действительно? Мне тридцать один год, за дружеский секс никто камнями не забросает, да и не в том я уже возрасте, когда зависишь от мнения окружающих.

Мне это нужно. Я должна окончательно перечеркнуть прошлое! Я должна выбросить из головы его. Может, секс с Проскуровым и есть та волшебная пилюля, что поможет мне хоть как-то его забыть?

Хочешь меня?..

Я должна попробовать!

— Можем поехать ко мне после работы. На чай, — предлагаю, не оборачиваясь. — Сын у бабушки до девяти.

— Ты серьёзно? — восторженно, словно мальчишка восклицает Руслан, и прижимается доказательством своего восторга ещё плотнее. — Я люблю чай. С удовольствием. На твоей или моей поедем?

— Ты рехнулся? — оборачиваюсь. — Каждый на своей. Или ты ещё потом у меня ночевать собрался и яйца в виде сердечек на завтрак пожарить? Просто секс, Проскуров. Отстрелялся и домой.

— Понял, не дурак. А с тобой приятно иметь дело.

— Не говори, ваще гайки закрутили… — доносится голос Комиссаровой и следом щелчок ручки двери.

Проскуров быстро от меня отпрянул, делая вид, что что-то разыскивает в шкафчике.

— Хрень какая-то, снова чай закончился, — глупо бурчит себе под нос, и я едва могу скрыть улыбку. Ну и идио-от…

— Так вот чай, Рус, — Настя тычет на упакову лимонного Липтона и зависает, хитро щурясь: — Мы вам помешали, что ли? Мы с Катей можем выйти, если что.

Всем в филиале известно, что в постели Проскурова успели побывать обе. Может, даже одновременно. Слухи разные ходят.

— Передумал, капучино из автомата выпью, — Руслан невозмутимо идёт на выход и уже у двери оборачивается, адресуя мне одними губами: "до вечера".

Киваю, что сигнал пойман. Проскуров показывает "класс" и, поправив через штанину уже почти опавший член, удаляется.

— Что?! — перевожу уставший взгляд с одной кумушки на другую. — Да не сплю я с ним.

Часть 36

* * *

— Эй, эй, дружок, полегче, — уворачиваюсь от поцелуев Проскурова, предпринимая уже третью попытку вставить ключ в замочную скважину.

Руслан прижимает меня к двери, не давая ни единого шанса для манёвра. Он… слишком напорист, слишком старается, слишком… Вообще, он какой-то весь "слишком".

И зачем шептать на ухо всю эту чуть а-ля порнуха: "да, детка", "я хочу тебя, малышка" и прочая ересь для одиннадцатиклассниц.

— Эй, ну не в подъезде же, — бью по руке, пробирающейся в мои трусы. Дверь наконец-то поддаётся, и мы вместе по интерции вваливаемся в квартиру. Как-то странно: моя квартира и в ней — Проскуров. Чем я только думала… Но тем не менее прилежно пытаюсь разбудить в себе пылкую страсть.

Пытаюсь стонать, даже за член его сквозь брюки схватила, но… не выходит. Ничего не чувствую. Ни возбуждения, ни даже мало-мальского желания. Скорее раздражение, что он так настойчиво пытается меня распалить. Взрослый же мужик, должен быть опытным. Неужели не видит, что надо попридержать рвущегося в бой коня.