– Тогда…

Я замолчала, но сдаваться не собиралась.

– Не хочу говорить об этом.

Ну, это я с самого начала поняла. Но каким бы упрямым он ни был, я тоже не фунт изюма. Я не собиралась оставлять все просто так, потому что он явно подрался с кем-то из команды. А это означало, что наступил конец света. Эйдену было глубоко наплевать на все, что говорят ему или о нем товарищи по команде.

Во время игры моего младшего брата он обронил, что во всем мире для него важно мнение только нескольких людей. И я точно знаю, что это было сказано не для красного словца, а на самом деле так и есть.

С самой пятницы я старалась не думать о том баскетбольном матче. Или хотя бы о словах, которые Эйден сказал муженьку моей сестры, или о взгляде, которым он, казалось, хотел убить Сьюзи. Воспоминание о том, как он со злым выражением, исказившим его красивое мужественное лицо, схватил меня за руку и молча потащил к машине, пробило мне дыру в сердце. Когда мы сели в машину, Эйден произнес:

– Прости, что не поехал тогда с тобой…

Я замерла на сиденье и нахмурилась.

– Куда, в Эль-Пасо?

Он только кивнул в ответ.

– Все в порядке. Все давно прошло, утекло, как вода. – Я не нашла ничего лучшего, чем положить свою руку поверх его. – Кстати, очень приятно, что ты заступился за меня.

Ну да, мне было гораздо больше, чем просто приятно, но никогда в жизни я не решилась бы это озвучить.

А затем, уставившись прямо в ветровое стекло, Эйден сказал:

– Я слишком часто подводил тебя. Больше такого не повторится.

Внутри пробежал холодок, лишив меня покоя. Остаток недели Эйден больше, чем обычно, дистанцировался от меня. Он и так стал ненамного общительнее с тех пор, как наши отношения улучшились, а тут еще сильнее погрузился в себя. После тренировки он без конца собирал пазлы: закончив один, тут же начинал другой – красноречивый знак, что он обдумывает что-то или пытается расслабиться.

Все это нервировало и даже, совсем чуточку, беспокоило меня. Подтащив стул к уголку для завтрака, я уселась на него и в тревоге стала всматриваться в побледневшее, суровое лицо Эйдена.

– Я всего лишь хочу узнать, что мне делать: красть биту или звонить кому надо.

Эйден открыл рот, чтобы возразить мне… но тут до него дошла фраза целиком.

– Что?

– Мне надо знать…

– Зачем тебе красть биту?

– Как зачем? Ни у кого из моих знакомых нет биты, а в магазине я ее не могу купить: она засветится на видеокамерах.

– На видеокамерах?

Он что, ничего не понимает?

– Ну а как же? Если ты выбиваешь из кого-нибудь дерьмо битой, начинается поиск подозреваемых. Когда они появляются, делается обыск их вещей или покупок. Тогда станет ясно, что недавно я приобрела биту, то есть все было преднамеренно. Почему ты так на меня смотришь?

По лицу Эйдена пробежала такая разнообразная гамма эмоций, что я уж и не понимала, что на самом деле он чувствует. Он переложил пакет со льдом на другую сторону своей покрытой синяком челюсти и покачал головой.

– Вэн, количество информации о совершении преступлений, которой ты владеешь, просто ужасает.

От обуревавших мыслей он улыбнулся самым уголком рта цвета радуги.

– Твоя осведомленность пугает меня, а этого добиться непросто.

Я польщенно фыркнула:

– Не волнуйся, я приобрела эти знания в период увлечения криминальными ТВ-шоу. За всю жизнь я не украла даже ручки.

Но озабоченное выражение с лица Эйдена никуда не делось.

– Не собираюсь никого убивать… только если у нас не будет выхода, – сделала я слабую попытку пошутить.

Его ноздри почти незаметно затрепетали, так что я чуть было не упустила это движение. Но что заметила совершенно точно, так это крошечную улыбку в уголках рта.

Как можно невиннее улыбнувшись, я спросила:

– Так расскажешь мне, кто сподобился наткнуться на кулак ярости?

Я надеялась, что вопрос звучит легко и безобидно, хотя внутри бушевали противоположные чувства.

– Кулак ярости?

– Угу.

Я приподняла руки, чтобы Эйден мог их увидеть. Он и представления не имел, через какое количество драк мне пришлось пройти за годы жизни со старшими сестрами. Я не всегда побеждала – если быть честной, то довольно редко, – но никогда не сдавалась.

Вздох был таким долгим, что я уже приготовилась услышать что-нибудь умное и нравоучительное из уст Эйдена. Но вместо этого он всего лишь сказал:

– Да ничего особенного… это Дельгадо.

В моей голове резко завизжали тормоза.

– Ты дрался с Кристианом?

Эйден посмотрел на меня из-под своих невообразимо длинных ресниц и передвинул пакет со льдом чуть ниже.

– Да.

Холодок в моем желудке стал сильнее.

– По какой причине?

Я старалась говорить как можно спокойнее, но вышло как-то придушенно.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пусть будет не так, как я думаю. Кристиан, конечно, пытался достать меня в День благодарения, но руки-то он не распускал.

Лицо Эйдена все сказало за него. Он слегка приоткрыл рот, дотронувшись кончиком языка до уголка губ. После короткой паузы Эйден произнес холодным, обвинительным тоном:

– Ты могла рассказать мне.

Я сглотнула.

– Рассказать о чем?

Он посмотрел на меня из-под густых ресниц и согнул пакет со льдом.

– О том, что он пытался сделать с тобой. Как он вел себя…

Зак. Я сверну ему шею.

– Скажу тебе то же, что и Заку: не стоит обращать внимания.

Наступило ледяное молчание. Челюсть Эйдена дергалась, на шее вздулась жила.

– Стоит, Ванесса. Зак рассказал еще перед отъездом, но я подумал, что, если бы это имело значение, ты бы рассказала или предприняла что-нибудь. Ты ничего такого не сделала. – Он поднял на меня темные сердитые глаза и сжал челюсть. – Я видел, как он смотрел на тебя после игры. Я слышал, как он говорил с тобой. Он знал, что мы женаты, и все равно вел себя как дерьмо.

Я ослышалась или он только что выругался второй раз за неделю?

– Я не готов мириться с этим, – заявил Эйден своим невероятно глубоким голосом, распрямив спину и плечи. – Мне не нравится, что ты всегда пытаешься справиться со своими проблемами в одиночку.

Меня охватило раскаяние, но всего лишь на секунду. Я тоже распрямила плечи и посмотрела ему прямо в глаза.

– Тебе не стоило ввязываться с ним в драку, Эйден. Не хочу чувствовать себя виноватой в том, что случилось. Последнее, чего я хочу, так это того, чтобы ты потом пожалел о том, что натворил.

К тому же, что я должна была рассказать Эйдену? Что товарищ по команде пытался приставать ко мне? Эйден и не подумал бы вмешаться. Я это точно знала. По крайней мере, тот Эйден, с которым я общалась несколько месяцев назад.

– Я должен был это сделать. И повторил бы это снова.

Я моргнула. Потом еще несколько раз, подняв глаза к потолку, чтобы собраться с мыслями. Почувствовав прикосновение к подбородку, я откинула голову назад, чтобы посмотреть в глубокие карие глаза.

Все, что имело отношение к Эйдену, было серьезным и глубоким.

– Знаю, ты думаешь, что мне плевать, – сказал он торжественным шепотом, – но мне не плевать. Нет. Мы вместе.

Во рту неожиданно пересохло. Я кивнула.

– Хорошо.

– Вэн, доверяй мне. Рассказывай мне. Я не подведу тебя больше.

Мои горло и язык в этот момент будто очутились в пустыне Сахара. Глаза, наоборот, готовы были превратиться в Амазонку. Я даже не понимала, что необходимо шмыгнуть носом, пока не сделала этого. Последние два дня я твердила себе, что всего лишь капельку влюблена в Эйдена, что это всего лишь плод воображения. Но сердце знало правду. Так оно и было. Я ненавидела себя за это, но так оно и было – я узнала это по буре в моей груди, – я была влюблена, и совсем не капельку. В Эйдена. В своего мужа по расчету.

Вот это был ужас. Я не имела права. Два человека, которые и разговаривали-то друг с другом лишь изредка, заключили договор. Как я смогу выполнять его в течение целых пяти лет? Что, черт побери, я собираюсь делать со всем этим?

У меня не было ни малейшей идеи.

– Ты ведь доверяешь мне? – спросил Эйден, вырывая меня из круговорота мыслей.

Я заставила себя сосредоточиться на таком же изученном, как и у остальных любимых людей, лице: твердой линии рта, крутых скулах, густых зарослях бровей. Дисциплина и контроль во плоти.

Кивнув, я послала ему самую беззаботную, самую фальшивую в мире улыбку.

– Доверяю. Конечно доверяю. – Я дотронулась до его руки. – Еще раз благодарю, что вступился за меня.

– Прекрати, – прорычал Эйден.

Я улыбнулась поестественнее.

– У меня есть мазь от синяков. Давай принесу…

Эйден отдернул голову так, будто я пыталась засунуть ему в глотку хот-дог.

– Ты же знаешь, что мне наплевать на синяки.

– А мне – нет. Завтра он будет лилово-черный – надеюсь, черт подери, так и будет, – но лучше я сделаю так, чтобы все обошлось.

Увидев, как его губы попытались скривиться в улыбке, я вздрогнула.

– Как он этого добился? Пнул тебя с разбегу?

Эйден рассмеялся и даже не поморщился, когда порез на щеке стал от этого шире.

– Серьезно, Эйден. – Потянувшись, я легонько дотронулась до его челюсти кончиками пальцев. – Он что, застал тебя врасплох?

Эйден покачал головой.

– На самом деле, как он смог достать тебя?

Я не собиралась скрывать, что слегка разочарована. За время карьеры он несколько раз дрался – я распространяла нарезку на его фанатских сайтах, люди ведь порочны и любят глазеть на такие вещи. Так вот, поскольку он не был одним из тех горячих безумных мудаков, которые без разбора ввязываются в драки, каждый раз, когда ему случалось вступить в бой, он выбивал из соперников все дерьмо.

Неизгладимое впечатление. Что еще я могла сказать?

Он послал мне один из тех тупых взглядов, которые сводили меня с ума, и я нахмурилась.