Ольга Гринвэлл - Ты Для Меня

Мне пришлось завоевывать доверие девушки практически с нуля, потому что после всего произошедшего она смотрела на меня, словно я был маньяком-извращенцем. 

Как говорится, было бы счастье, да несчастье помогло. Я заметил, что кожа Эвелины покрылась мурашками. Притащил большой тёплый плед, мамин любимый. Укутывая девушку, я сразу понял, что у неё поднимается температура. Усадил ее на диван.

— Сиди, Вель. Я сейчас принесу тебе чай. С малиной.

— Ты чай-то хоть умеешь заваривать, горе-кулинар?

Она рассмеялась, хотя я почувствовал по голосу, что ей не очень хорошо.

Пока я заваривал чай, разводил в нем малиновое варенье, девушка почти заснула. Только слегка приоткрыла веки, когда я подошёл с подносом.

— Ты слишком долго копался, — произнесла еле слышно.

Я сел на край дивана. Одной рукой приподнял ее голову.

— Пей давай. И вот тебе еще таблетка.

Она недовольно нахмурилась.

— Слушай, оставь меня в покое...

— Ну уж нет, дорогая. Ещё не хватало тебе здесь коньки отбросить. Мне тогда от моей матушки достанется на бобы.

Слабая улыбка осветила лицо девушки.

— Она у тебя забавная...

Я пожал плечами.

— Не думаю. Именно поэтому живу как можно дальше от неё.

— Никит, это правда, что ты адвокат? Ты не говорил мне об этом.

 Я рассмеялся.

— Прости. Я должен был тебе сказать об этом той ночью, на вечеринке?

Эвелина поджала губы.

— Ну да, я адвокат. Ничего такого особенного.

— Ненавижу адвокатов. Вы всегда врете.

— Ты не права. Каждый человек имеет право на защиту. Даже если он совершил преступление.

Я вздохнул.

— А в данный момент я буду защищать тебя.

— У меня нет таких денег. Мой папочка не заплатит тебе ни гроша, так что... можешь не раскатывать губу.

— Я знаю, — заправил прядь ее волос за ухо. — Я все слышал, забыла?

Эвелина поморщилась.

— Слушай, чего ты хочешь? Только честно.

Меня так и подмывало сказать — тебя, но это была бы не совсем правда. Без сомнения, я хотел эту девушку, обалденно красивую, даже несмотря на синяки и ссадины на лице. Но она задала вопрос, на который я и сам не нашёл пока ответа.

Вздохнув, пожал плечами.

— Просто не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

— Жалко, да? — девушка отпихнула мою руку с чашкой. Горячая жидкость вылилась на мои брюки. Черт, ещё  ожога не хватает.  — А я не хочу, чтобы меня жалели! Это унизительно!

Ее лицо сморщилось, она всхлипнула, отворачиваясь.

— Послушай, девочка. Ты ошибаешься. Я не испытываю к тебе чувства жалости. Ты ведь из так называемой «золотой молодежи». Привыкла получать все на блюдечке с каемочкой. И даже нигде не работаешь. Да и зачем? Уже ждёт готовый жених, которого ты не любишь, и станешь изменять через пару лет. А потом у вас родятся дети, которые будут расти несчастными. Вы с мужем начнёте скандалить по вечерам. А потом, запершись в спальне, достанешь припрятанную бутылку вина и...

— Хм, с чего ты взял?

— Просто вижу такое каждый день в реале. Поэтому считаю, что иногда надо просто протянуть руку человеку, чтобы он не оступился и не упал.

— Какой Никита благородный! Значит, одним ты руку протягиваешь, а других отталкиваешь?

Я усмехнулся.

— Приходится делать и такое.

Эвелина с минуту помолчала.

— Несмотря на то, что я, как ты считаешь, избалованная дочь богатеньких родителей, привычки использовать людей в своих целях у меня нет. Я расплачусь с тобой. Не сейчас. Ещё не знаю как, но я это сделаю.

Я улыбнулся. Вот и хорошо. Я даже с трудом преодолел искушение прикоснуться губами к её губам. 

Оставшийся вечер я провёл в сугубо деловом режиме. Пока Эвелина ела совместно приготовленный куриный суп, я расспрашивал ее о подробностях аварии и обо всём, что этому предшествовало. Делал записи и пометки в своём блокноте. Радовало то, что никто не произвёл медицинскую экспертизу на алкогольное опьянение сразу после аварии. Это уже облегчало дело. К тому же, Эвелина дала мне контактную информацию семейного врача, который незадолго до происшествия освидетельствовал больную.

Глянув на часы, я присвистнул. Поздний вечер, мне ещё добираться до дома больше часа. Завтра надо быть рано на работе, и один из моих костюмов испорчен. Жаль, что у меня нет горничных и камердинеров — мне самому приходилось относить свои вещи в химчистку.

Отложив свой блокнот в сторону, я поднялся с кресла. Потянулся.

— Ну что ж, Веля. Мне пора собираться в путь.

— Ты уезжаешь? — эти ее синие глаза! Она смотрела на меня так, словно ожидала, что я решусь остаться. Конечно, я знал, что это только мои глупые фантазии. Но так хотелось, чтобы это было правдой.

— Да. Приеду завтра. Постараюсь. Если что — звони.

Я достал визитку, лежавшую в блокноте, и протянул ей.

Она просто кивнула.

Сухо распрощался и, собрав свои вещи, вышел.

Влажный летний воздух освежил мой разгоряченный мозг. Надо привести себя в порядок, черт побери. Непонятно, почему на какую-то телку, пусть и очень привлекательную, я реагирую словно мальчишка-девственник.

Никита уехал, а я осталась. И сразу дом стал странно большим и... пустым. А если бы он остался? А если бы...

 Я почувствовала как мое лицо заливает румянец и горячая волна поднимается из самого сокровенного места вверх, сбивая дыхание.

У меня теперь достаточно времени, чтобы разобраться в себе.

Я встала с дивана. Запахнула на себе поплотнее халат, от которого веяло Никитой.

Первый вопрос — нравится ли мне этот мужчина? Да! И даже больше. Я хочу ему нравиться. Никогда доселе не возникало подобного желания. Я вызывала восхищение у мужчин, оставаясь  к ним равнодушной. Было так легко завоевать мужское внимание. Никита же заставлял меня подсознательно пользоваться всеми этими женскими штучками, типа флирта. Ловила себя на том, что мне почему-то хотелось кокетливо хлопать глазами или выпячивать губы. Не могу поверить! Всегда бесили подобные ужимки у других девиц. 

Второй же вопрос — хочу ли я этого мужчину?

Пройдя в ванную комнату, я сбросила халат. Из зеркала на меня смотрела взбудораженная молодая женщина. В глазах лихорадочный блеск. Не от болезни.

А от мыслей о мужчине с таким мускулистым, слегка загорелым торсом, крепкими мышцами, переливающимися на руках.

И от желания дотронуться до этого тела, провести пальцами вниз, от коричневатого соска до тёмной полоски внизу живота.

Я почувствовала,  как что-то внутри меня задрожало, завибрировало. Прикрыв глаза, представила руки Никиты на своём обнаженном теле. Везде.

Нет! Не надо мне этого!

Включив кран с холодной водой, брызнула в лицо. Опомнись, Эвелина! Для Никиты ты станешь очередной, пришпиленной бабочкой в его коллекции. И когда он отделается от тебя, ты останешься с разбитым сердцем у точно такого же корыта.

Да и кому эта любовь нужна? Вон, папуля — пример. Женился на маме а она, виль хвостом — и смоталась. Или эта выдра, Лидия. Ясно же, что ей надо от моего отца. Ксю одна воспитывает ребёнка. Все мои подруги ищут нормальных мужиков, а находят козлов.

На ум неожиданно пришёл Ярослав. Он, конечно, не в моем вкусе, да ну и что? Зато с ним можно общаться без всяких захлестывающих до краев эмоций.

Ведь адекватный капитан корабля всегда выберет тихую гавань вместо девятибалльного шторма.

 А мой корабль слишком дорог мне.

Я очень хорошо спала. Проснулась, когда утро уже вовсю билось в окно своими крыльями и солнце перекатывало свои лучи между макушками деревьев.

С минуту лежала с открытыми глазами, пытаясь собрать воедино брызги ярких снов. Там, в мире грёз, было нечто приятное, что не вязалось с действительностью.

Подумала, что сон в руку. Вскочила с постели. Наверное куриный бульончик исцелил меня.

Подойдя к окну, распахнула створки, впуская утренний аромат в спальню, вдыхая его всей грудью. Было ощущение, что в ближайшее время произойдёт что-то очень и очень хорошее.

Несмотря на то, что в этом доме у меня не было никаких личных вещей, и даже телефона, мне не было скучно.

Наскоро приняв душ, одела на себя халат Никиты, и направилась на кухню в поисках чего-нибудь перекусить. В холодильнике нашла и масло и сыр. Сделала себе бутерброд. Включила кофеварку.

Мне не терпелось  выйти в сад и найти уютное местечко для завтрака на природе. Не помню, чтобы проводила так время.Всегда или на каких-то курортах, или же окружённая подругами и друзьями. Даже в нашем доме, в Париже, я не могла спокойно отдохнуть. Вечная прислуга, охранники, какие-то посетители.

Здесь же  так тихо, что можно услышать как тикают часы.

Сад был великолепен. Деревья своими роскошными кронами отбрасывали тени на ярко-зеленую траву, на которой хотелось лежать, раскинув руки и глядя в ярко-голубое небо на пробегающие облачка-барашки. Запах пушистых пионов пленил.

В беседке, плотно увитой плющом, я обнаружила кресло-качалку, столик, и даже пару книжек, вероятно оставленных матерью Никиты. На спинке кресла висел шотландский клетчатый плед.

Я была в гармонии с собой  и  должна была, скрепя сердцем признать, что в этом была заслуга Никиты.

Я проспал впервые в жизни. Будильник звонил, но, даже услышав его дребезжание, подумал, что мне это снится. Поэтому и не обращал внимание.