Бросив довольный взгляд на результат своего труда, Маша сложила коробки в пакеты. Накануне она определилась, в какие именно кафе хочет отнести пироги на пробу. Тогда это казалось простым делом. Заходишь, предлагаешь. Администратор пробует и заказывает. А потом только успевай печь да собирать вырученные деньги.

Но то были мечты. Реальность оказалась иной.

По мере приближения к двери первого по счету кафе Машина решимость таяла, как прошлогодний снег под солнцем. Она не знала, что говорить и как себя вести, ведь прежде ей не приходилось предлагать выпечку. Раньше она только покупала. Теперь правила изменились.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Маша вошла в кафе. Тут ее ждал полный провал. Выслушав сбивчивый лепет о возможностях сотрудничества, администратор мило улыбнулась и сообщила, что у них своя пекарня.

Выйдя на улицу, Маша почувствовала себя полным ничтожеством. Она уже и забыла, когда с ней разговаривали столь высокомерно. В улыбке администратора сквозило неприкрытое презрение. А посетители кафе, сидевшие за столиками, смотрели на Машу как на чучело. Должно быть, она выглядела очень глупо с объемными пакетами в руках.

Испытывая сильнейшее желание бросить затею, Маша заставила себя направиться по следующему адресу. Центральная улица была полна народу, приходилось без конца лавировать и уворачиваться от прохожих, чтобы, с одной стороны, никого не задеть коробками, а с другой – сохранить товар в целости.

Во втором заведении Маша решила вести себя хитрее. Нельзя заходить и сходу предлагать пироги. Запыхавшаяся женщина с ношей в обеих руках выглядит непрезентабельно, поэтому и разговаривают с ней соответственно.

Поставив пакеты у стены, Маша села за столик и первым делом заказала цветочный чай с заварным пирожным. Когда принесли заказ, она попросила официантку пригласить администратора.

– Зачем вам? – насторожилась девушка.

Минуту назад ее можно было назвать хорошенькой, но не теперь. Губы вытянулись в ниточку, глаза превратились в две смотровые щели.

– У меня есть разговор, – сказала Маша подчеркнуто мягко.

– Я что-то не так сделала? Кофе холодный? Крем несвежий?

– Нет, все в порядке. Так вы позовете администратора?

У Машиного столика неожиданно материализовался молодой человек с такой широкой улыбкой, что казалось, его щеки сейчас лопнут.

– Слушаю вас. – Администратор умудрялся говорить с растянутыми до ушей губами.

– Присядьте, – предложила Маша.

Улыбка съежилась и поблекла.

– Да? – произнес юноша, опустившись на уголок стула.

– Я хочу вам предложить кое-что.

– Ага.

От улыбки и следа не осталось. Паренек смотрел на Машу настороженно и недоверчиво.

– Я пеку пироги, – сообщила она.

– Ага, – повторил он без энтузиазма. – И что?

– Хочу сотрудничать с вами, – продолжала Маша.

– Каким образом?

– Я буду печь пироги, а вы угощать ими клиентов.

– А вдруг им не понравится?

– Хотите попробовать? – оживилась Маша, выставляя пакеты на стол.

– О! – Администратор заглянул в одну коробку, потом в другую. – Что ж, оставляйте, посмотрим.

– Э… Что значит «посмотрите»?

– Попробуем, посоветуемся.

– А потом?

– Заходите на следующей неделе, – сказал администратор, – определимся.

– Опять с пирогами? – ехидно спросила Маша.

– А как вы себе это представляли?

– Я думала, вы попробуете по кусочку, и если вам понравится…

– У вас все? – поскучнел администратор.

Маша оставила пирожное на блюдце, расплатилась и ушла. Таким образом, второй блин тоже оказался комом.

Побывав в пяти кафе из семи запланированных, Маша впала в отчаянье. Одни предложили прийти через неделю, другие не хотели менять поставщиков, третьи планировали закрыться на ремонт. Маше от этого было не легче. Она брела с увесистыми пакетами, набитыми довольно тяжелыми коробками, готовая вот-вот расплакаться. За исключением молодого, но раннего администратора, никто не пожелал даже попробовать ее пироги, над которыми она столько колдовала.

Лишь в самом последнем кафе ей улыбнулась удача. К ней вышел не администратор, а сам хозяин – приятный кавказец по имени Гурген. Его томные, как у газели, глаза удивительным образом гармонировали с хищным ястребиным носом. Лысина украшала голову, как некая причудливая шапочка телесного цвета. Перстень с черным камнем словно врос в мохнатый палец.

– Сама пекла, девушка?

Поколебавшись, Маша решила, что немолодой возраст дает ему право обращаться к ней столь фамильярно.

– Сама, – подтвердила она.

По мановению мохнатого пальца на стол подали две тарелки, ножи и вилки.

– Будем пробовать, – сказал Гурген.

Пироги уже несколько раз надрезались, поэтому Маша не стала возражать. Она устала и потеряла ко всему интерес. Один сапог протек, и теперь внутри стало мокро. Страшно было подумать, что придется выходить из уютного тепла и опять месить ногами снежную кашу на тротуарах.

– М-м! – отреагировал Гурген на первый кусочек. – О! – произнес он, попробовав второй. – Годится, – заключил он в конце дегустации.

– Вам понравилось? – обрадовалась Маша.

– Я беру, – сказал Гурген.

И назвал цену вдвое ниже той, на которую рассчитывала Маша. Ей удалось выторговать немного больше, но потом Гурген стал непреклонен.

– Я беру все пироги, – сказал он. – Оптом. А опт всегда дешевле. И потом не забывай, девочка, что я делаю тебе бесплатную рекламу. У тебя появятся другие заказы. Корпоративы, дни рождения. Представляешь?

– Да, – сказала она. – Но хотелось бы сейчас получить хотя бы…

– Нет, – твердо произнес Гурген, открывая бумажник. – Забирай или деньги, или пироги.

Маша выбрала деньги. Покинув кафе, она почувствовала, что готова разрыдаться. Не только от облегчения, но и от десятка пощечин по самолюбию, и от осознания своей беспомощности в огромном океане жизни.

Пересчитав выручку, Маша поняла, что работать придется много, а иметь она будет очень мало. Себестоимость пирогов из качественных продуктов была слишком высока. Нужно думать, как удешевить начинку, и найти место для закупки продуктов. Все это было непросто, но теперь подобные вещи не пугали Машу. Страшно только в первый раз, когда не знаешь, на что идешь. А потом становится проще. В ее голове зрели планы. Она представляла, как через год они с Андреем откроют собственное кафе. И от этого ей становилось светло на душе.

«Конечно, не бог весть какие деньги, – размышляла Маша, возвращаясь домой. – Но зато я сделала первый шаг».

Она улыбнулась своим мыслям и обратила внимание, как красива заснеженная улица с голубоватыми деревьями, покрытыми пушистым инеем.

Маша одержала небольшую, но важную победу. Сегодня она получила первую в своей жизни зарплату. Это были ее деньги, и она почувствовала гордость за себя. Ах, как же ей не терпелось дождаться Андрея с работы, чтобы разделить с ним свой маленький праздник!

«Теперь я все смогу, – думала Маша, ловя на себе взгляды прохожих. – Главное – не бояться».

Она шагала как победитель. Впрочем, она и была победителем. Она преодолела свой страх. И с этого момента в ее душе начал пробиваться росток веры в себя и свои силы.

А разве может быть что-то важнее?

* * *

Маша возилась у плиты, когда услышала звонок в дверь. Вспомнив об утреннем разговоре с мужем, она предусмотрительно посмотрела в дверной глазок. Нет, все в порядке. На лестничной площадке стоял Андрей. Правда, с его лицом произошло что-то странное. Забыл умыться, что ли?

Щелкнув замком, Маша открыла дверь и ахнула. Нос у Андрея был разбит и уже успел распухнуть. Из ноздрей сочилась кровь, на верхней губе образовалось нечто вроде красных усов. Мрачный и суровый, он переступил порог квартиры.

– Андрюша! – воскликнула испуганная Маша, бросаясь ему на шею. – Дорогой, что с тобой?

– А ты не понимаешь? – огрызнулся Андрей, с грохотом сбрасывая ботинки. – Твой благоверный бандитов подослал. Набросились толпой, и вот результат.

Он прикоснулся к пострадавшему носу. Маша подумала, что если бы нападавших было так много, как говорит Андрей, то ему не удалось бы отделаться так легко. Может, бил только один? Маша не удивилась бы, узнав, что это был ее супруг.

«Бывший», – напомнила она себе и спросила:

– Ты уверен, что это его рук дело?

– Да, – сухо ответил Андрей. – Мне пригрозили, что если не уйду от тебя, то пожалею.

– А ты? – быстро спросила Маша.

– А что я?

Андрей приблизил лицо к зеркалу и начал его осматривать. Потрогал языком губы, подвигал ими, осторожно прикоснулся пальцем к носу.

– Что ты им ответил? – допытывалась Маша.

– Меня не так-то просто запугать, – заверил Андрей.

– Бедненький мой! – Она бросилась помогать ему снимать тяжелое заснеженное пальто. – Мне так жаль…

– Да, мне тоже, – мрачно ответил Андрей и скрылся в ванной комнате. – Особенно будет жаль, если мне сломают руку. Или две, и тогда я не смогу работать, – донесся его глухой голос. – Именно это мне пообещали.

– Какой кошмар! – ужаснулась Маша, оставшаяся в коридоре. – Звери какие! Разве такое возможно в наше время?

– В наше время как раз очень даже возможно, – убежденно проговорил Андрей сквозь журчание воды. – Подстерегут снова, схватят и – бац! Думаешь… – Он шумно высморкался. – Думаешь, полицейские станут искать виновных? Им денег сунут, вот и все расследование.

– Я могу повсюду ходить с тобой.

– Да? Я тебе что, собачка на поводке? – Голос Андрея опять сделался гнусавым, и он прочистил нос под струей воды. – Да и чем ты можешь помочь?

– Ну, не знаю, – беспомощно произнесла Маша.

– Вот именно, что не знаешь. Зато я знаю. Кончится это печально. Однажды мне действительно сломают руку или даже две. Вот тогда мы с тобой заживем по-настоящему. – Закончив умываться, Андрей вышел из ванной и стал вытирать мокрое блестящее лицо полотенцем. – Двое безработных без источника существования…