Неслучайно говорят, что не нужно подслушивать чужие разговоры – непременно услышишь что-то неприятное о себе. Что-то подобное прочувствовала на себе и Маша. Она никогда не любила устраивать подобные сюрпризы мужу. Возможно, потому что боялась стать свидетельницей того, к чему не была готова.

– Да, вы правы, – бросила она секретарше, выходя из офиса. – Влад Игоревич очень занят.

Секретарша усмехнулась, покачала головой и, послюнявив палец, перевернула страницу журнала.

* * *

Хорошее настроение Маши испарилось, как роса с первыми лучами солнца. Конечно, после истории с рубашкой, испачканной помадой, для нее не было новостью, что Влад ей изменяет, но переварить увиденное собственными глазами оказалось сложно. Картинка намертво засела в мозгу, не давая покоя.

Например, Маша совершенно точно запомнила, что трусы у той развратной шлюхи были красные, юбка – клетчатая, колготки – черные. Наличие туфель на полу означало, что их обладательница где-то переобулась, перед тем как явиться в кабинет к Владу. Незапертая дверь свидетельствовала о том, что любовники никого не стесняются и спариваются, где и когда им вздумается.

«Мерзавец, мерзавец, – повторяла про себя Маша. – Я ему брюки наглаживаю, а он… Еще галстук нацепил. Как будто и в самом деле занят делами, а не развратом».

По-детски всхлипывая, Маша брела, не разбирая дороги, а по ее лицу бежали слезы. Не понимая, как это получилось, вскоре она оказалась у знакомого столярного цеха.

У входа стояли мешки с опилками. Снег, раскатанный колесами грузовиков, почернел, превратившись в неприглядную кашу. Двое рабочих накрывали полиэтиленовой пленкой штабеля досок. Рядом крутилась тощая собачонка, делая вид, что охраняет территорию. Маше показалось, что она выглядит такой же никчемной и жалкой. Хоть лай, хоть хвостиком виляй – никому до тебя нет дела.

Поколебавшись, Маша вошла внутрь. На нее дохнуло теплом и запахом дерева.

Андрей очень обрадовался ее приходу – он-то уже решил, что сегодня ее не будет. Однако, увидев заплаканную Машу, он испугался.

– Маша, что случилось? – Он взволнованно всматривался в ее опухшие от слез глаза, словно мог прочитать там ответ. – Почему ты плакала?

– Потому что я глупая и несчастная. – Маша попыталась улыбнуться, но вместо этого снова разрыдалась, по-детски шмыгая покрасневшим носом. – Я пришла к мужу на работу… а он… он там…

– Что? Выпивает, может быть?

– Если бы.

– Тогда что?

– А то! – выкрикнула Маша со злостью. – То самое!

– Тише, тише, – попросил Андрей. – Ты намекаешь…

– Я не намекаю. Я прямо говорю. Мой муж негодяй. Он мне изменяет! Изменяет чуть ли не у всех на глазах. Вот как он меня не уважает!

– Может быть, его оговорили? Знаешь, люди иногда готовы на все, чтобы испортить жизнь другим.

– Я сама видела, – проговорила Маша, утирая злые жгучие слезы, – как он с этой…

Она проглотила ругательство, потому что не сумела произнести его в присутствии Андрея.

– Мне очень жаль, – покачал он головой. – К сожалению, не знаю, как тебе помочь.

– А ты не должен мне помогать, – грустно ответила Маша. – Это мой крест. И мне нести его в одиночку.

– Глупости! – возмутился Андрей. – Я должен помочь, потому что я… я… – Его лицо залила краска смущения. – Я твой друг.

– Ты мой друг? – Маша испытующе посмотрела на него. – Ты именно это хотел сказать?

Ее взгляд был слишком долгим и проницательным – невозможно выдержать, не мигая и не отводя глаз. Андрей опустил голову, потом решительно поднял ее снова.

– Не совсем, – признался он. – Но лучше такое не произносить вслух.

– Почему? – спросила Маша.

– Потому что слова потом назад не воротишь.

– Ну и пусть! Я все равно хочу услышать.

– Что ж. – Андрей смело посмотрел ей в глаза. – Я люблю тебя.

Она догадывалась, что он скажет, но все равно вздрогнула, как будто пронзенная стрелой.

– Что? – пролепетала она.

– Люблю тебя, – повторил он. – Люблю. Люблю.

* * *

Слова любви прозвучали для Маши как лучшая в мире серенада. Это было именно то, в чем она нуждалась. Прильнув к Андрею, прерывисто дыша, она робко поцеловала его. Он ответил на поцелуй твердыми прохладными губами.

Чувствуя, как он напряжен, Маша заглянула ему в глаза.

– Ты меня не хочешь? – спросила она.

– Боюсь осложнить тебе жизнь, – признался он.

– А ты не бойся. У меня и без тебя не жизнь, а сплошное мучение. Люби меня, люби!

Она опять обняла его, прижимаясь всем телом.

– Подожди, – попросил он, задыхаясь. – Пойдем в мою комнату. Сюда могут войти.

Как только дверь за ними закрылась, Маша оказалась в объятиях Андрея и буквально растаяла от жара его тела. Он снова прильнул к ней, но на сей раз гораздо смелее, нетерпеливее. Он смаковал покорные Машины губы, то впиваясь в них, то нежно пощипывая, а потом раздвинул их языком, чтобы проникнуть внутрь. Услышав ее возбужденное постанывание, он запустил язык в самую глубину ее рта, касаясь чувствительной полости.

В голове у Маши все завертелось. Комнатушка, в которой они уединились, накренилась и поплыла куда-то вместе с топчаном, застеленным клетчатым красно-голубым пледом. Она поняла, что именно там все и произойдет.

Небольшое сопротивление, к которому призывал Машу инстинкт самосохранения, растаяло, подобно расплавившейся свече. Она жаждала находиться во власти губ Андрея, потому что прежде ее никогда не целовали с таким рвением. Его страсть пугала и будоражила. Происходящее напомнило Маше о том, что проделывал с ней Влад, и на мгновение она почувствовала отвращение к себе за то, что готова принадлежать двум разным мужчинам.

Однако чувство стыда было приглушено сладкой негой, разливающейся по телу. Маша выгнулась назад, вынуждая Андрея удерживать ее за талию, отчего их тела прижались друг к другу плотнее. Горловой звук, который он издал, музыкой прозвучал в ее ушах. Это был утробный, звериный рык самца, намеревающегося получить свое любой ценой. Ее самолюбие тешил тот факт, что она, чужая жена, способна возбудить такого мужчину, как Андрей.

– Я люблю тебя, – повторил он, оставив Машины губы в покое и переключившись на лицо, мочки ушей, корни волос и шею.

Одной рукой он скользнул вниз по талии и крепко сжал ее ягодицу, другой – оттянул воротник ее блузки. Шумно дыша, Андрей припал к оголившемуся бюсту Маши. Она почувствовала трепетные прикосновения языка, шершавого и бархатистого.

– Мы еще можем остановиться, – пробормотал он хрипло.

– Уже не можем, – простонала она.

– Подумай хорошенько.

– Я не в состоянии думать.

– Я тоже, – признался Андрей, покрывая поцелуями ее шею.

– И хорошо, – решила Маша.

Она порывисто прижала его голову к себе, и ее ищущие, беспокойные пальцы запутались в его волосах.

– Я пытался держаться от тебя подальше, – пробормотал он, проводя губами по ее разгоряченной коже. – Честное слово, пытался. Но я больше не в силах сдерживаться.

Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Их губы встретились в очередном огненном поцелуе. Его язык опять завладел Машиным ртом. Совершая ритмичные, резкие, дикие толчки, он давал понять, что произойдет между ними совсем скоро.

Развязка приближалась с каждой секундой, с каждым мгновением. Руки Андрея изучали каждый сантиметр ее тела. Вот они поднялись вверх по ее тонкой талии, скользнули по ребрам и властно обхватили нижнюю часть вздымающейся груди.

Маша затаила дыхание. Долгий протяжный выдох сорвался с ее уст, когда его руки, помедлив, взялись за дело. Андрей мял Машину грудь сквозь бюстгальтер, пока не почувствовал стерженьки ее сосков. Он принялся нажимать на них пальцами, обводить по контуру, поглаживать.

Чувствуя, что у нее подкашиваются ноги, Маша попятилась к топчану и упала на клетчатый плед, увлекая Андрея за собой.

* * *

Когда Влад вернулся в отель, Маша уже успела лечь в постель. Она лежала с закрытыми глазами и вспоминала, что сегодня произошло между ней и Андреем. Это были очень живые, очень яркие воспоминания.

Вот его глаза подергиваются туманной дымкой, когда их обоих накрывает волна наслаждения. Вот они лежат рядом, собираясь с силами перед очередной любовной схваткой, и он с нежностью любуется ее лицом. А вот его взгляд становится печальным и серьезным – наступила минута прощания.

«Так вот как бывает, – подумала она, и уголки ее губ невольно поползли вверх. – Вот что такое любовь…»

Улыбка сменилась озабоченной миной, когда Маша представила себе Андрея, которому пришлось остаться ночевать в цехе, чтобы успеть закончить срочную работу.

«Из-за меня он страдает, – размышляла она, ловя себя на мысли, что ей это приятно. – Может быть, ему там холодно, неудобно. А может, он голоден… Милый, хороший, как же я его люблю!»

Прикосновение Влада заставило ее вздрогнуть.

Только не это! Только не сейчас!

Сонно мыча, Маша смахнула его руку. К ее несказанному облегчению, он угомонился. Повздыхал немного и заснул.

Она тоже. Хотя и не сразу. Не хотелось погружаться в сон, не дав волю мечтаниям, не прокрутив в голове все мысли об Андрее.

Утром, избегая общения с мужем, Маша притворилась спящей. Едва дождавшись, когда Влад наконец соберется и уйдет, она вскочила с кровати и бросилась в ванную. Все, о чем она могла теперь думать, – это новая встреча с Андреем. От одной мысли о нем она плавилась, словно горящая свеча. Ее ум и тело были во власти обжигающей страсти. И пока ничто не могло изменить этого.

* * *

Маша не шла, а бежала, словно подгоняемая порывом ветра. Впрочем, это и был порыв – только не ветра, а любви.

По пути она заскочила в магазин, чтобы купить для них с Андреем что-нибудь на завтрак. Она не понимала, как это получилось, но ее тележка оказалась доверху наполнена всякой снедью. Расплатившись на кассе, она почувствовала, как кто-то схватил ее за рукав.