— Я видел насколько давние, — прошипел Стефан, удивленный собственной реакцией. Он понимал, что в душе бушует ревность. Противное, нерациональное чувство. Если бы он остался в кабинете, то, скорее всего, кому-нибудь что-нибудь бы сломал. И не факт, что это была бы мебель!

— Поцелуйчики-обнимашки это дурацкая привычка Алана. Он так общается со старыми приятелями и потенциальными, и любыми другими своими любовниками. Это шутки и ничего больше, поверь мне.

— Ты так хорошо его знаешь, — спросил Стефан, садясь на диванчик и подтягивая ноги.

— Он уже второй год за мной ухлестывает, так что — да, я его хорошо знаю.

— Вы тоже были любовниками?

— Откровенно говоря, этот прохвост мне нравится, — сказал Артем, присаживаясь рядом и тоже пряча ноги под себя. — Но его любовником я быть не хочу, их у него слишком много. Я себя, все-таки, уважаю больше, чем хочу запрыгнуть к нему в постель. Если он остепенится, я подумаю, но… это из разряда чудес!

— Какого черта Андрей позволяет ему себя гладить? Меня это бесит.

— Это просто привычка. Андрей долгое время вел похожий образ жизни и просто не подумал, как это выглядело для тебя. Он сам испугался, когда ты вылетел из кабинета. Я удержал его. Сейчас не время для нервных разговоров, у тебя номер. Нужно спокойствие и собранность. На полотнах работают без страховки!

— Я уже спокоен, Тёма, не переживай, — выдохнул брюнет, обнимая друга за шею.

— Ты выслушаешь Андрея?

— Да.

Андрей подобрался почти к самой площадке, когда в зале погас свет, и только тонкий луч освещал два синих полотна. Зазвучала глубокая мелодия, приятный голос запел слова, что острием прошли по коже. В круг света вступил грустный парень, он нежно провел рукой по полотну, завернулся, закружился не спеша, словно ведя беседу с кем-то далеким, с кем-то, кто больше его не слышит. Так грустно, так проникновенно. Стефан словно не видел никого, только слышал мелодию, все больше отдаваясь ей. Он играл с полотнами, словно с живыми, то поднимаясь вверх, зависая на сильных руках, немыслимых петлях, то плавно спускаясь вниз. Мелодия вместе с ним, поднималась и стихала. Голос пел о потере, об утраченном шансе, а Андрей вспоминал растерянное лицо своего любимого. В тот момент он сам растерялся и не сразу оттолкнул Алана, приглашавшего его на праздники в Париж, прогуляться по злачным клубам. Полгода назад Андрей бы с радостью принял это приглашение, теперь же оно было ему ни к чему. У него был его Стефан. И теперь такая глупость! Для Алана это были его привычные шалости, но со стороны это выглядело не так весело. Мелодия вновь пошла выше, насыщеннее, сильнее. Слова теребили душу.

Опять приходит грусть, стучится страх

В открытое окно моей души.

А разум заблудился в небесах

И возвращаться к сердцу не спешит.

Судьбу мою держи в руках!

Воспоминаний птица еще кружится в облаках

И лунной ночью мне снится…

Остались лишь слова — убежище теней

И пустота на душе, как в комнате моей!

Остались лишь слова там, где любовь жила…

Боже мой! Остались лишь слова![9]

Теперь Стефан работал на приличной высоте, где-то четыре метра, и почти не спускался вниз, заставляя сердце Стаховского замирать от страха. Он завороженно смотрел на движения гибкого, сильного тела, которое то застывало в напряженной позе, то стремительно переворачивалось, чтобы вновь застыть. Вот эмоции исполнителя начали все нарастать и нарастать, а полотна вдруг закружились и затанцевали в падающем в луче света белом снегу. Кружащаяся высоко под потолком одинокая фигура парня притягивала взгляд, как магнитом. Вот он плавно спустился вниз, затянул полотна на запястьях петлями и с места стал стремительно, рывками подниматься вверх, все выше и выше, словно стремясь догнать уносящуюся вверх мелодию. Полотна вслед за сильным телом наматывались на напряженные руки. Вот Стефан застыл на самом верху и… совершая быстрые перевороты, бросился вниз, вместе с мелодией застывая в метре от пола. Зал только успел завороженно вздохнуть, как парень вместе с последними словами плавно опустился на колени, безнадежно отпустив полотна и склонив голову. Мелодия смолкла, тишина и лишь искусственный снег укрывает фигуру в центре зала.

Аплодисменты взорвали зал. Зрители ожидали милый номер красивого мальчика, а получили взрыв эмоций, волной прокатившийся по сердцам. Стефан легко поднялся, встретился с глазами Андрея, кивнул то ли ему, то ли зрителям и спокойно удалился. Андрей с трудом выпустил воздух из легких, весь номер он почти не дышал. Парню, который должен был выступать, до мастерства непрофессионала Стефана, как до неба. Нужно сказать Игорю, чтобы больше не приглашал его. Не стоит портить дилетантством то, что можно делать так, как Стефан.

— Он великолепен, — промолвил рядом тихий голос Кареля. Стаховский обернулся и удивился. На тонком лице, всегда носящем маску беззаботного веселья, была грусть, даже тоска. Алан не хотел ни к кому привязываться, привычно и безболезненно прожигая жизнь в вихре вечеринок. Две ипостаси Алана Кареля: жесткий делец и неугомонный кобель. И только на Артёме Троицком этот красавец споткнулся. На вид хрупкий, артистичный блондин, оказался крепким орешком для француза. Их тянуло друг к другу, это читалось по взглядам, но Артём категорически не хотел вливаться в ряды любовников-однодневок, а Карель не хотел менять свою жизнь. Так они и жили, параллельно друг другу. Артёму Троицкому нужна была семья, хотя бы такая, какая может быть у гей-пары, стабильные отношения к которым Алан Карель был не готов.

Андрей понял, что ответа от него не ждут и, улыбаясь знакомым лицам начал продвигаться к гримеркам. Пока он туда добрался, прошло не меньше получаса, слишком многим хотелось пообщаться, поблагодарить за прекрасный вечер. Артём был один. Он сказал, что Стефан ушел к себе, и у Андрея есть шанс поговорить.

Глава 13

Дверь в комнату Стефана была приоткрытой и Андрей тихонько вошел. Парень сидел на подоконнике, глядя в темноту ночи. Мужчина подошел, положил руки на широкие плечи и зарылся лицом в густые мягкие волосы.

— Не прогонишь? — так же тихо спросил. Стефан пожал плечами, но руки не сбросил.

— Твой адвокат просил тебя выслушать.

— Премию ему выпишу, — попытался пошутить Андрей. — Прости меня, я идиот, что еще сказать?

— Даже так?

— Алан вёл себя, как обычно, и я не задумался, что это — неправильно.

— Ревность — это такое мерзкое чувство, словно скользкие щупальца забираются внутрь и сдавливают сердце. Андрей, я не хочу такое больше чувствовать, понимаешь? Не хочу.

— Постараюсь изменить свои привычки. Мир?

— Мир. Твой партнер не слишком огорчился, когда я велел ему закрыть рот?

— Ему понравилось!

В эту ночь Андрей остался в комнате Стефана. Они просто лежали и говорили, пока не уснули. Рано утром, около пяти раздался звонок телефона Стефана. Он нащупал его и сонно ответил, Андрей только проворчал, покрепче обнимая парня. Вот только тон звонившего, точнее — звонившей, заставил Стефана освободиться из объятий, и встать с постели. Он вышел в ванную, чтобы не мешать досыпать любовнику.

— Ленка не плачь! Что случилось? Ты где?

— …

— В больнице? Ты хочешь, чтобы я прилетел? Как можно быстрее? Хорошо! Я постараюсь первым же рейсом, моя виза еще в порядке. Да. Только не нервничай, чудо моё рыжее! Все будет хорошо!

Стефан вернулся в комнату, включил ноут, нашел расписание, и купил билет. Рейс был через полтора часа, надо поторопиться. Андрей открыл глаза и с удивлением смотрел, как парень быстро собирает вещи, достаёт документы и бросает все в большую спортивную сумку. Сон, как рукой сняло! Он подскочил и начал быстро одеваться.

— Дракоша, ты не хочешь объяснить, что происходит!

— У меня скоро рейс в Лос-Анджелес. У моей бывшей девушки проблемы, она в больнице. Очень просит к ней прилететь. Все.

— Все? А меня ты просто поставил перед фактом?

— Андрей, не начинай! Ей нужна моя помощь.

— А никого другого нет? Родственников, к примеру? Почему ты, раз она — бывшая девушка!

— Стаховский, у нее никого нет, кроме меня! Ленка — сирота. И если она просит приехать, я приеду, прилечу, приползу, если надо!

— Давай не будем ссориться, — парень подошел к взъерошенному шатену и обнял за шею. — Она же не бывший любовник с поцелуйчиками-обнимашками.

— Нет. Она — девушка, с которой у тебя были отношения больше года, ты жил с ней, Стефан.

— Но ведь сейчас я с тобой, — напомнил парень. Андрей тяжело вздохнул, и спросил:

— Тебя в аэропорт подбросить?

— Если тебе не трудно, я буду очень благодарен. И еще надо Жеке позвонить. Предупредить, что меня не будет какое-то время.

— Я сам ему позвоню, скорее всего, сейчас он отсыпается.

— Еще несколько минут, и я буду готов.

— Пойду, подготовлю и подгоню машину.

Стефан посмотрел в спину мужчине и покачал головой. Андрей успокоится и все поймет правильно. Стефан его выбрал, а значит он только с ним, и ни с кем другим.

Андрей Стаховский дождался, когда самолет взлетит, и только тогда поехал домой. На работу ехать совсем не хотелось, и он, плюнув на все, устроил себе выходной. Как говорил вчера Стефан, что ревность — спрут? Очень точно! Нет, он знал, что девушка Лена просто друг, но тяжесть на сердце и липкий страх, что вдруг Стефан уйдет к ней, появились и грызли его. Как не крути, но Стефан не был геем, просто Андрею удалось привязать его к себе, зацепить чувственную нотку в его теле, поселить интерес к своей персоне. Иногда, особенно в последнее время, мужчина замечал в зеленых омутах такое желанное чувство, но боялся поверить до конца.