Любовь Попова - Ты мне не сестра

Демьян. Уверен, ты назвала его именно так. А сама ты красотка. Платье до колен и голое плечо. Прокусить бы его и туда кольцо бычье вставить.

Замедляю темп движения тачки и просто держусь на расстоянии, пока Лана выжимает из старенькой машины все.

И меня накрывает нехорошее предчувствие.

Вдавливаю педаль в пол, лечу по трассе все быстрее и вижу впереди машину.

Она едет прямо на Лану, а та с широко открытыми глазами поворачивает голову ко мне.

— Блять, Лана. Влево, влево рули! — кричу я, рукой показывая, что делать и вижу, как она в последний момент успевает уйти от столкновения.

Но машина виляет и начинает крутиться на скользкой после дождя дороге.

И в итоге улетает в кювет.

Сейчас я вряд ли смогу до нее достучаться. Она смотрит только на пацана, что лежит на койке в машине скорой помощи.

Бледный, тяжело дышаший. Он пугает абсолютным молчанием. Хотя, когда я его вытаскивал из покореженной тачки, звал маму.

Теперь она рядом, держит его руку и меня пронзает жгучей завистью. Мама. У меня вот не было мамы, а этому пацану повезло. Надеюсь, с отцом ему тоже повезло, потому что я собираюсь играть немаловажную роль в его жизни.

Но предполагаю, что Лана не сильно будет этому рада.

— Вы уже скажите, что с ним. Ваше таинственное молчание уже заебало…

— Максим! – тут же одергивает меня Лана, и я закрываю рот. А фельдшер открывает. Говорит, что все показатели в норме, что переломов нет. Что удивительно. Машина совершила пару оборотов вокруг своей оси.

Лана кидает на меня взгляд, и я вижу, как на дне глаз теплятся облегчение и настойчивая просьба молчать. Дать ей собраться с мыслями. И мне нужно собраться.

Потому что так близко к ней я не был больше трех лет. Не видел, как наливается ее грудь, как растет живот, не был на родах сына. Нашего сына. Меня снова кидает в сторону, и я еле сдерживаю порыв встряхнуть Лану и спросить, как она вообще додумалась скрывать такое? Разве я не имею права знать? Разве у отца нет прав узнать, что у него есть ребенок?

Все это хочется спросить у Ланы, но позже, когда придет в себя, а пацан встанет на ноги.

Чувствую на себе взгляд и перевожу свой. О чем он думает. И способен ли? С другой стороны, это какой-то фанатизм, так пялиться друг на друга. На иссиня-черные волосы, на острые скулы и ярко синие глаза.

Бля, как в зеркало смотрюсь. Ненавидел, кстати, свою внешность. Каждый отморозок в приюте хотел поддеть, а позже вообще петухом сделать.

И не было у меня никого для защиты, кроме Антона Громова. Но и тот всего лишь растил себе шестерку, обязанную девственностью задницы.

Хотя этот совсем пиздюк. Сколько ему? Если посчитать, то не больше трех лет.

В больнице Демьяна сразу забирают, отвозят для обследования. Предлагают и Лане, но та отмахивается и начинает запертым волком бродить возле палаты.

Я быстро просматриваю звонки по работе и откладываю телефон. Подождет. Я полтора года вкалывал, могут же они пару вопросов решить без меня?

— Лана…

Она качает головой, на меня не смотрит, только мельтешит перед глазами.

— Лана, угомонись…

— А если скрытый перелом? Или внутреннее кровотечение? Он был весь бледный.

Да, все это возможно, но врачи решат, не зря я сказал привезти его сюда. Компания давно спонсирует эту клинику. Так что лучшие врачи в моем распоряжении. В нашем.

Поднимаюсь резко, надоело смотреть, как она бродит, и насильно сажаю ее в кресло рядом с собой. От касания тела к телу по коже проносится табун мурашек.

Теперь могу разглядывать нежную кожу почти в упор. Прозрачную кожу. Кажется, только коснись, и она исчезнет. Сдерживаю рвущееся из недр желание, сжимаю кулаки и силой воли отвожу взгляд. Спокойно, Макс.

Она теперь рядом, сейчас главное не спугнуть как бабочку и не наломать новых дров.

Даже не верится. Она. Здесь. Так близко. Не игра воспаленного веществами воображения. Не фантазия одержимого ревностью маньяка. Не мечта. Живая женщина с таким запахом, что хочется закинуть ее на плечи и отнести в ближайший гинекологический кабинет. Разложить на кресле, содрать белье и впиться губами в нежные складки, что будут утолять мою нескончаемую жажду.

— Гончарова? — слышу голос врача и встряхиваюсь, а Лана тут же подрывается, хочет пройти в палату, но на пути встает врач. – С вашим сыном все нормально. Показатели в норме, но мне бы хотелось оставить его на ночь.

— Зачем?

— Необходимо окончательно убедиться, что внутренних нарушений нет. Поэтому рекомендую так же полное сканирование тела.

— Сканирование… — повторяет за врачом Лана и, наконец, оглядывает помещение, дорогие диванчики, картины и стены, покраска которых могла бы прокормить пару детский домов в течение целого года.

Пока она думала, врач уже уходит, а я снова хочу потянуть ее сесть, но она отдергивает руку, как ошпаренная.

— Все соришь деньгами, Одинцов?

Обидно, учитывая, что все деньги заработаны мной лично. Но я молчу, только хочу отойти от нее, от звериного желания, содрать полупорванное платье и трахнуть ее прямо здесь.

— Что молчишь, стыдно? Или вина за прошлые грехи не дает покоя?

Лана не успокаивается. Напряжение настолько велико, что ей хочется куда-то его выплеснуть. Ладно. Почему бы и не на меня? Злость лучше безразличия. Хоть какие-то эмоции.

— Мне не стыдно.

— Конечно не стыдно. Ты никогда не знал, что такое стыд. Брал то, что хотел, пользовался, а когда наступали проблемы, превращался в обиженного зверя.

— Не переиначивай, Лана…

— Я Света! А для тебя Светлана Игоревна. Прекрати сокращать мое имя.

Молчу и на это. Разберемся. Но Света - такое обыкновенное имя ей не подходит.

— Это ты в который раз пытаешься избежать проблем. Чуть что, сразу ноги в руки и бежать.

— У меня всегда есть повод.

— У тебя нет мозгов. Ты никогда не доверяла мне. Я бы все решил.

— Первый раз за отказ быть с тобой ты отправил меня на изнасилование, второй раз за твое спасение, ты чуть не убил меня. Что ты собирался решить? Как поскорее разрушить мою жизнь?

— Ты лгала мне! Какого мне было увидеть то видео?

— Не смотреть! Просто не смотреть. Вести себя как человек, а не подобно животному, взрощенному на ферме блядства Андронова.

— Ты росла на той же ферме, помнится, развратнее тебя шлюшек в моей жизни не было.

Удар по щеке был ожидаемым, и даже освежающим, как глоток ледяной воды. Потому что мозг уже вскипал, а желание заткнуть рот Лане чем-нибудь круглым становилось нестерпимым.

— Обвиняешь меня? Отлично. Но ты не имела права скрывать от меня пацана, моего ребенка. Как ты спала все эти годы?

— После того, что ты меня заставил пройти, прекрасно! — шипит Лана.

Она хочет отвернуться, отойти, снова убежать, но я рефлекторно хватаю ее за руку. Ощущая, как по телу разливается приятное тепло от касания. Хотя, судя по взгляду, ей совершенно неприятно. И это злит. Выбешивает.

Раньше она могла просто сбежать, но я не могу больше позволить ей этого сделать. Я попытался стать нормальным ради нее, и хрена с два я упущу шанс доказать это. Не важно, как это выглядит со стороны.

— После больницы вы едете ко мне.

— Зачем?! Я не хочу с тобой жить!

— Либо соглашаешься, либо я отберу у тебя Демьяна.

***Светлана***

— Ты не можешь говорить это серьезно? – открываю шире глаза и думаю, в кого он превратился. Шантаж? Что дальше. Угроза смерти? Да и зачем мы ему? — Максим.

Он хмурится, шумно выдыхает воздух и проводит рукой по волосам. Таким густым и черным как прежде. Садится в кресло, исподлобья на меня смотрит.

— Я не вижу другой возможности удержать тебя. Нам нужно поговорить, все обсудить.

Серьезно? Кто учил его так разговаривать? Аборигены?

— Макс, что обсуждать? Что ты собрался удерживать? Прошло три года. Даже больше! Все давно кончено и забыто.

— Ни хрена не кончено! Три, пять, десять лет, — вскакивает он, подходит так близко, что дыхание перехватывает, а по коже ползет постыдный страх. Только вот чего именно я боюсь? — Мы связаны такими узами, такими воспоминаниями, что никакое время над ними не властно.

— А как насчет моих желаний? Если я больше не хочу быть с тобой?

На это он резко замолкает, словно я его ударила. Отходит. А что он хотел? Я должна была при встречи впрыгнуть ему на член и забыть, как он меня изнасиловал? Макс успокаивается, внешне и не скажешь, что он только что повышал голос.

Подходит так близко, что моя часто вздымающаяся грудь почти касается его. Втягивает запах, наклоняет голову.

— Ты не хочешь быть со мной. Но ты все еще хочешь… меня.

Полный бред!

— Не правда, — делаю шаг назад, осматриваю пустой холл в надежде на постороннего. Не станет же Максим ничего делать при других, но он уже хватает меня за воротник и тянет к себе. Не целует, только дыханием обжигает.

— Твой блядский запах. Возбуждения. Он не изменился. Даже за шесть лет. И сейчас я бы отдал все, чтобы доказать это. Сорвать с тебя трусы и убедиться, что ты мокрая, как сука. Но к сожалению, не то время и нужно убедиться, что с Демьяном все нормально.

Каждое его слово.

Нож в незаживающую рану. Ту самую, рваные края которой я пыталась зашить три с лишним года.

Зачем?

Зачем он вернулся в мою жизнь? Зачем разжигает погасший костер, угли которого порой обжигают ступни. И я хожу по ним день изо дня. Вспоминая, вспоминая, прокручивая в голове отрезки короткого совместного прошлого. Сколько у нас было встреч? Ведь можно по пальцам сосчитать.