Любовь Попова - Ты мне не сестра

— Он от незнания, Макс. Правда, ведь? — смотрю на амбала, и тот нервно кивает.

— Мне плевать. Ты же на юрфаке. Знаешь, что незнание законов не освобождает от ответственности. Ты уходишь со мной?

— Да, — как будто у меня выбор есть.

— И клянешься здесь больше не появляться?

— Да-а, — после небольшой паузы тяну я и вдруг слышу новый выстрел.

Вздрагиваю, но вижу, что пуля пролетела в миллиметре от уха охранника и врезалась в стену бутылок за барной стойкой.

Бармен прикрывается от фонтана стекла, а Макс дает коленом поддых охраннику и жестким хватом тащит меня из –за зала.

— Мне надо вещи забрать, — вырываюсь я и почти бегу в гримерную, где как назло никого. Трусихи. Быстро умываюсь с мылом, не обращаю внимание на пощипывание глаз и начинаю пихать свои шмотки в сумку. Собираюсь высказать этому придурку все, что думаю о его выходке, но неожиданно слышу щелчок дверного замка.

Да, Господи! Он же не серьезно?

Щелчок замка, как выстрел в мозг. И дыхание тут же перехватывает. Потому что одни. Потому что воздух становится густым и сладким от частого дыхания.

Он за спиной.

Даже когда его не было в моей жизни, он был там.

Незримым жгутом стягивал мою шею, не давая дышать спокойно. А теперь он снова здесь.

Настоящий. Реальный. Чужой.

Спину жжет клеймом его взгляда, а вскоре слышатся шаги.

И я пихаю в сумку вещи медленнее, словно растягивая удовольствие. От него. От ощущения зуда между лопатками. От страха того, что сейчас случится.

Я не позволю себя коснуться. Не должна.

Нам нельзя спать вместе. Тем более делать это так беспечно.

Поэтому в вещах нахожу нож. Перочинный, маленький, но очень острый. Он не раз и не два выручал меня. Сделает это снова.

Пусть только Максим попробует меня коснуться. Пусть только потребует от меня с ним трахнуться.

Но не требует. Просто стоит, чуть упираясь ягодиц стояком. Максим касается пальцем спины, ведет линию вниз, по изгибу позвоночника. Режет кожу огнем похоти и страсти. Я прикрываю глаза от острой нехватки воздуха. От терпкого наслаждения, что по венам как зараза растекается.

Легкие будто сдавили в кулаке, а в тело вонзились тысячи игл.

И мне жарко. И мне ужасно хорошо.

Но чтоб ы я не ощущала, я понимаю. Так нельзя. Он женат. Мы брат и сестра. Надо просто повторять себе как мантру. Он скоро будет женат. Мы брат и сестра. Именно поэтому стоит его крупной, шероховатой ладони накрыть одну половинку ягодицы, как я делаю резкий замах.

И тут же вскрикиваю. Максим только притворялся расслабленным, но очень спокойно выбил нож из моих рук.

Он только усмехается, все еще цинично и злобно, и наклоняется за ножом. Перекидывает из руки в руку, смотрит мне в глаза. Гипнотизирует. Заманивает в ловушку. Ждет, когда окончательно сдамся.

— Отобрать защиту у слабой девушки, как это по-мужски, — включаю сарказм, единственное оставшееся против него оружие.

— Резать исподтишка — как это по-женски.

— Уходи, Максим. Поговорим завтра. Или лучше… Никогда, — отступаю я на шаг, все еще смотря, как скачет из руки в руку нож.

— «Никогда» меня не устраивает, — говорит он и вдруг делает резкий бросок, приставляет нож мне к горлу. Как тогда, ночью. Сглатываю. Охреневаю. Но почему-то не боюсь. Только если растечься перед ним лужицей и молить меня поцеловать.

— Как насчет прямо сейчас?

— Ты всегда ведешь переговоры с ножом у горла? — поднимаю я брови и поддаюсь вперед, надавливаю кожей на острие. Порежет? Как будто можно сделать мне больнее. — Или я особенная?

— Не будет переговоров. Мне нужна только капитуляция…

 Он резким движением оттягивает мой лифчик и ловко перерезает посередине. Пугает и возбуждает одновременно.

 Сдергивает остатки ткани. Жадно смотрит на торчащие вершинки груди. Выкручивает пальцами, стискивает, резко шлепает.

 А я даже пошевелиться не могу. Распахиваю глаза шире, смотря на него такого строгого в своем костюме. А под ним животная мощь. Мы все носим камуфляж, но Макс в этом мастер.

 Тело в тисках, кожа словно покрыта обжигающим металлом. И он льет его и льет. Хочет дотла меня сжечь. Заковать в статую, чтобы не дергалась. Не сбежала.

 А я? Хочу накричать на него. Очень хочу. Разодрать ногтями красивое, злое лицо. Напомнить, что мы, черт возьми, в людном месте и дверь не спасет от звуков надвигающегося пиздеца.

 Но все это покрывается липким блудливым туманом по имени «безумие».

Между нами. Оно поглощает. Давит на мозг. Отключает его. Инстинкты, как ползучие твари, вылезают на первый план. Окружают. Душат.

 Макс в глаза только смотрит. Но видит все тело. Еще ближе подходит, вклинивается между бедер и нажимает кончиком ножа на сосок.

 — Ты играла там в шлюху. И я не прочь показать тебе, как с ними обращаются на самом деле. Чтобы ты даже не думала больше сюда возвращаться.

 — Чувствую, хреновый из тебя воспитатель выйдет. Делаешь то, что нельзя, и меня вынуждаешь.

 Во рту пересыхает от страха и возбуждения. Что он со мной делает.

 — А мне всегда было плевать на нельзя, — рычит он и вдруг откидывает нож, хватает меня за талию и почти бросает на столик с косметикой…

 Затылком чувствую удар об зеркало, а на губах удар упругой плоти языка. Звон ширинки, как предсмертная молния и треск ткани трусов как гром.

 И меня уже трясет, когда раскаленная головка касается половых губ. Внутри мокро. Там уже прошелся ливень, а в глазах от переизбытка чувств и эмоций настоящий потоп.

 Максим прижимается лбом к моему и хватается за столешницу. Он бы мог трахнуть меня прямо здесь, но слишком щепетильный.

 — Блять, Лана, — ноет он мне в губы. — Хочу кончить в твой рот. Хочу видеть, как ты глотаешь мою сперму. Как же по этому скучал.

 И целует, целует, целует. Долго, долго. Водит руками по коже, как оголенным электрическим проводом по нервам. Вылизывает вульгарно и губы, и подбородок.

 — Блять, хочу, — кладет он в мою руку твердый член. Влажный и горячий. И я вожу по нему рукой, вспоминая, как любила его сосать. — Я всегда тебя хочу.

 Качаю головой, кажется, схожу с ума. Отталкиваю! Хватит!

— Нельзя, Максим, пойми ты уже, — пытаюсь его оттолкнуть, но он только протяжно вздыхает и, пригнувшись, закидывает меня к себе на плечо.

— Хватит ныть. Домой приедем, и тогда снова поговорим.

— Макс! Идиот! Я же голая!

— Значит, точно не сбежишь, — говорит он насмешливо, подхватывая сумку, накрывая мою задницу какой-то красной тряпкой. Бросает на блудливый столик пачку денег.

— Транжира, — бурчу я, пока меня несут под пристальным взглядом стольких глаз. Садят на переднее сидение мерседеса последней модели.

— У тебя будет возможность контролировать мой доход, — садится он рядом и тут же срывается с места.

Ночь окутывает тело прохладой и влажностью. Перед глазами мелькает свет уличных фонарей и иллюминация удаляющегося клуба. А в голове мелькают мысли. Что делать-то? Как убедить этого барана, что подобные отношения просто невозможны, что нам нельзя. Ну нельзя нам быть вместе. Но Максим как таран, он и в юности таким был. Брал нахрапом, не спрашивая. А я что тогда растекалась, что сейчас просто теку.

Кожаные сидения приятно холодят разгоряченную кожу, когда Макс сгружает мою тушку в свою дорогущую тачку.

Я тут же поворачиваюсь к выходу, но щелкает замок. И этот придурок обходит капот, мотая брелок с ключами на палец. Затем садится в машину и вдруг искренне мне улыбается.

Меня даже ток пробивает от энергетики счастья и умиротворения.

— Всегда хотел покатать тебя на такой тачке.

Мне нечего на это сказать. Хочется расплакаться, потому что мои желания всегда уходили далеко за «покататься» на тачке и потрахаться по-быстрому.

Мне хотелось быть с ним всегда. Замуж за него выйти, детей родить. Но уже три года назад, после слов Андронова — отцом я не могу называть его даже мысленно — я очень хорошо осознала. Ни брака. Ни тем более детей у нас с Максимом быть не может.

И если меня это расстраивало, то похоже для Макса «потрахаться» и «покататься» на тачке вполне приемлемо. Даже со своей сестрой.

— Останови машину.

— Не понял, — улыбка такая лучезарная стала напоминать оскал. — Лана, детка, меньше думай. Ты обещала поговорить.

— Я ничего не обещала! — дрожу всем телом от гнева и обиды. Просто дырка. Вот кто я для него. Он даже выслушать меня не хочет, поговорить, понять мои чувства. Давай, давай, быстрее ноги раздвигай.

— Останови машину, — выбрасываю руку на руль, но Макс тут же толкает меня в дверцу. Машина виляет то вправо, то влево, и Макс еле успевает избежать столкновения с другой.

— Угробить нас решила? — взревел он и сбавил скорость, потом резко повернул на перекрестке и снова ее набрал.

— Я не собираюсь…

— Заткнись, Лана, ладно? Ты раньше столько не истерила. Мозгами поехала?

— Поехала, конечно поехала, — шиплю на него. — Меня хочет собственный брат.

— Ну, знаешь, — резко тормозит он у ближайшей обочины. Не заглушает двигатель и почти зверем бросается на меня. Ну что еще? Я разве не права? Разве был у меня хоть шанс противостоять его напору.

— Каждый раз, — хватает он мое лицо указательным и большим пальцами. До хруста вжимает голову в стекло. — Каждый раз, когда я к тебе прикасаюсь, ты мокрая. Ты хочешь меня.