Анна Яфор - Ты мое дыхание

Он опять погрузился в мое тело, начал вбиваться, подминал, подчинял, одновременно сводя с ума. И это было так сладко, что ни о чем другом не хотелось думать. А затем и вовсе закончились все мысли, уступая место лишь только ощущениям.

Я закрыла глаза, вслушиваясь в голоса наших тел, позволяя желанию оказаться за той гранью, где двоих уже нет, остается одна, неделимая личность, а весь окружающий мир перестает что-то значить. Мне действительно было горячо, хотя вода больше на нас не текла. Но казалось, что пылает внутренность, сотрясаемая толчками мужчины, горели губы, терзаемые бесконечными поцелуями, и что-то жаркое взрывалось в груди, грозя спалить дотла.

Только когда накрыл сокрушительный оргазм, один на двоих, я, наконец, позволила себе открыть глаза. Заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд на чем-то определенном, и, конечно, прежде всего наткнулась на лицо Матвея. Он все еще тяжело дышал, тоже не отрывая от меня глаз.

Я разжала затекшие пальцы, что стискивали до этого его плечи, и осторожно дотронулась до щеки мужчины. Так хотелось касаться его. Чувствовать, как покалывает проросшая за ночь щетина кончики пальцев. Ощущать, как затихает внутри моего тела пульсация его плоти. И смотреть, смотреть, впитывая этот взгляд, обращенный ко мне. Взгляд, в котором было что-то непонятное и необъяснимое, значащее куда больше любых слов. Такое, от чего мое сердце еще больше ускорило свой бег.

— Ваш кофе, — Вера одарила меня сияющей улыбкой. — Сегодня чудесный день, правда? Леванес прислал документы по контракту, там все готово. Можно будет подписывать, как только они приедут.

Новость в самом деле оказалась чудесной, правда, слышать от девушки такую откровенную радость по данному поводу было немного странно. Или она имела в виду что-то иное? Заметила мое довольное выражение лица?

— Рада, что у вас хорошее настроение, — сообщила секретарша, а я задумался: не слишком ли много позволяю своим подчиненным. Что это вообще такое? Она флиртует со мной? Вряд ли. Отличить интерес женщины от простой любезности я был в состоянии. Но и любезность подобная точно чрезмерная, и это мне не нравилось.

— Я рад, что ты рада, — отозвался, придвигая к себе чашку с кофе. — Но давай, мы обойдемся без лишних эмоций и разговоров? И ты будешь заниматься своими делами.

Вера приоткрыла рот, и выражение ее лица стало таким выразительным, что я буквально услышал то, что она хотела сказать. Что я и есть ее главное дело на работе. Но слова так и не прозвучали, девушка опустила глаза, а я спрятал улыбку. Это было действительно забавно: видеть с ее стороны такую заботу, которую некоторые и от близких дождаться не могут. Снова подумал, как мне повезло с сотрудницей. Но все равно, пусть не переигрывает. Кофе, Леванес, контракт, другие документы — да, но мое настроение ее не касается. Как и причины, заставляющие меня улыбаться с самого утра.

Оставшись один, я взял в руки телефон. Сначала хотел позвонить Нике, но потом сообразил, что на лекции она все равно не сможет ответить. А вот прочесть мое сообщение — вполне получится.

Прикрыл глаза, вспоминая наше совместное купание. Разумеется, после него о завтраке пришлось забыть: мы приехали к институту за несколько минут до начала занятий. Но растерянно-смущающаяся, спешащая и немного растрепанная Ника была прелестна. Настолько, что я с трудом удержался, чтобы не заблокировать двери машины и не повторить наш самый первый секс. Уверен, что она не отказалась бы, вот только не хотелось создавать ей проблемы с преподавателями перед экзаменами. Разве что пришлось бы выступить в ее защиту перед ними. Когда я представил, что именно смогу сказать по данному поводу Олегу Евгеньевичу, меня разобрал смех. Рогачев уж точно не планировал ничего подобного, когда направлял девушку ко мне на практику. Но, сам того не подозревая, сделал мне потрясающий подарок.

Я соскучился, — набрал в окне сообщения, представляя, как потеплеют ее глаза, когда она прочтет эти слова. Ты успела купить кофе? Я бы отдал тебе свой, если бы ты была рядом. А потом бы слизнул с твоих губ его аромат.

Нажал «отправить» и завис, уставившись в экран, в ожидании, когда изменится цвет галочек. Мне в самом деле не хватало ее, гораздо больше, чем я мог себе представить и чем это поддавалось какому-то логическому объяснению. Эта девочка прочно заняла мои мысли, пробралась под кожу, заставляя не только желать ее, но и стремиться к гораздо большему. Вот так думать о том, успела ли она позавтракать. Хватает ли ей сил учиться или так устала, что с трудом дожидается конца лекций. Как вообще чувствует себя после такой короткой ночи.

Я не знал прежде таких переживаний. Не сталкивался с ними никогда в жизни и не думал, что когда-нибудь столкнусь. Иногда мне даже казалось, что я в принципе лишен сострадания, тем более что обвинения в черствости не раз приходилось выслушивать. От той же Виктории, например. Но теперь что-то изменилось. Я не хотел об этом думать и тем более озвучивать то, что приходило на ум, но объяснение напрашивалось только одно. Единственное.

Телефон пиликнул и под моим сообщение появились ответные строчки.

Твой кофе наверняка вкусней. И я тоже соскучилась. Не хочу сидеть на этих лекциях. Хочу снова потеряться в тебе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я решил отправиться за Никой в институт. Забрать ее с лекций и отвезти обедать, а после вернуться в офис и уже здесь обсудить завтрашнюю встречу Леванеса. Предупреждать о своем приезде не стал, предвкушая, как она обрадуется моему появлению.

И увидел ее почти сразу, как только вошел в коридор перед аудиторией. Девушка сидела на подоконнике, держа в руках телефон, и что-то увлеченно в нем рассматривала. Настолько увлеченно, что не замечала ничего вокруг. И меня тоже не заметила.

В первое мгновенье показалось, что именно так она читает мои сообщения. Вот только я ничего не писал с самого утра. Ни единого слова. Да и вряд ли те короткие строки, что я прислал, можно было бы перечитывать так долго.

Внезапно стало тяжело дышать, будто кто-то резко выкачал весь воздух в помещении. Я заставил себя сделать глубокий вдох. Очень медленно. Еще один и еще. Попытался вспомнить то, что сам говорил Нике про доверие и про необходимость все выяснить, прежде чем делать выводы. Только почему-то такая логика сейчас помогала плохо. Я разозлился на девушку, за то, что она смеет ТАК улыбаться кому-то, думать о ком-то, кроме меня с ТАКИМ выражением лица. И на себя самого разозлился еще больше, что позволил всем этим чувствам зайти настолько далеко. В груди проснулась какая-то странная, почти забытая боль. Она не приходила в мою жизнь уже многие годы, и я был почти уверен, что не вернется никогда. Что я больше не допущу ничего подобного. Не приближу к себе никого настолько, чтобы ревновать.

Да, черт возьми, я ревновал! Не имея в общем-то на это никаких прав. Мы же ничего не обещали друг другу и в верности не клялись. Я и сам всего несколько дней назад был уверен, что ничего, кроме секса, от этой девочки мне не нужно. А теперь… теперь был готов придушить любого, кто посмеет завладеть ее вниманием, не говоря уже о чем-то большем. А ведь было именно что-то большее. В ее улыбке, в задумчивом взгляде, обращенном к экрану, в повороте головы. В том, как она теребила прядь волос, накручивая ее на палец, настолько поглощенная собственными мыслями, что не видела ничего и никого вокруг. Даже не почувствовала, что я совсем рядом. Вместо этого думала о ком-то другом!

Я перевел дыхание, пытаясь воззвать к остаткам здравого смысла. Тщетно. Ничего не выходило. Боль не уменьшалась, а раздражение и ревность, наоборот, нарастали. Она не должна была так себя вести! Хочет развлекаться с кем-то еще — пожалуйста, я не стану ее держать. Но пока она со мной, никого другого не будет рядом. Ни физически, ни в сердце, ни в мыслях. Я просто не позволю. Пусть на короткое время, но она моя!

Я вышел из своего укрытия и направился к ней, быстро, словно боялся не успеть. Как будто кто-то мог появиться неизвестно откуда и забрать у меня Нику. А допустить это я никак не хотел.

Заметив меня, девушка спрыгнула с подоконника и шагнула навстречу. Недоумение на ее лице сменилось радостью. Но я слишком хорошо помнил то выражение, что было за мгновенье до моего появления. И собирался выяснить, к кому оно относилось. Только немного позже. А сначала должен был показать ей, кому она принадлежит. И не только ей, но и всем остальным. Кого я понимал под «остальными» вряд ли бы объяснил сейчас, если бы меня спросили, но и иначе я поступить не мог.

Подошел вплотную, запуская пальцы ей в волосы и притягивая к себе, и впился в ее рот поцелуем. Так жадно, будто от этого жизнь моя зависела. Хотел дыхание ее перехватить, чтобы со мной вместе дышала, меня чувствовала и принадлежала тоже мне. Только мне.

Ее глаза распахнулись от изумления, но уже мгновенье спустя она ответила на поцелуй, и обвила руками мою шею. Но потом, видимо опомнившись, попыталась отстраниться.

— Матвей, не здесь же. Нас ведь могут увидеть…

Еще вчера я считал так же. Был уверен, что не стоит афишировать наши отношение ни перед кем. Но теперь такие Никины опасения вызвали у меня досаду. Если не сказать больше: я почувствовал, что снова начинаю закипать.

— Тебя это смущает? Хочешь сохранить все в тайне? Чтобы никто ничего не знал? Может, ты стесняешься наших отношений?

Она заморгала, уставившись на меня, и что-то неуловимо изменилось в ее глазах. Мелькнула тень не то обиды, не то чего-то еще похожего, и мне стало стыдно. Все мои обвинения были явно беспочвенны, я понимал это, но и отпустить ее не мог и не хотел. Так и стоял, перебирая пряди ее волос, в миллиметре от губ, чувствуя, как щекочет кожу ее дыхание, теплое и такое родное.