– Ну как? – спросила Алиса, наблюдая, как я разглядываю себя в зеркале.

– Довольно-таки симпатично, – сдержанно сказала я.

Алиса рассмеялась.

– Не боись! Я ничего не испорчу. И косметика у меня хорошая. Дорогая и водостойкая. Макияж до утра продержится.

Я все не могла выпустить из рук зеркало. Давно я не видела себя такой красивой в отражении. Особенно после истории с болотом, когда едва окончательно не потеряла веру в свою привлекательность.

– Я сразу поняла, что ты к Богдану неровно дышишь, – улыбнулась Алиса. – Знаешь, ведь я побывала в твоей шкуре. Даже прониклась к тебе немного. Как я за Славкой бегала, с ума сойти. И ведь он в конце концов тоже на меня внимание обратил.

– Что значит «тоже»? – не врубилась я.

– Прошлым летом, – продолжила рассказывать Алиса. Предавшись воспоминаниям, она даже не расслышала мой вопрос. – Слава заметил меня на дискотеке. У меня сердце с безумным грохотом ухнуло вниз, к животу. Он на меня впервые так посмотрел… Мы с ним целое лето гуляли. Вообще не расставались. Мне даже казалось, что он со мной меняться начал. В лучшую сторону. Знаешь, его ведь все боятся, потому что друзья у него – настоящие отморозки. Но нет, наедине со мной он не такой.

Алиса замолчала и мечтательно уставилась в окно, засмотревшись на ветви рябины.

– Может, это на него вообще так друзья-алкаши влияют. И деревня эта дурацкая. Только он никогда не соглашался переезжать, у него тут мать болела, разве ж он ее бросил бы? А сколько раз его тетка предлагала их перевезти к себе? Так мать ни в какую. И я просила его ко мне в город переехать… Отказывается. Говорит, если только на выходные приезжать буду. У него тут бизнес небольшой с мужиками. Магазинчик продуктовый держат. А так я сама к нему на Новый год приезжала. Ну, как к нему. И к бабе Свете, конечно. Хорошая зима была. Мы со Славой катались на лыжах по лесу…

Алиса трещала без умолку. Наверное, я была права. Ей просто некому было здесь выговориться. Поэтому я тактично молчала и слушала ее.

– А весной у Семенова мама умерла, и он как с цепи сорвался снова. Парня одного едва до смерти не избил. И пить начал. А перед моим приездом вообще стал с новой телкой мутить, представляешь? Я как узнала об этом, чуть с ума не сошла. Он ведь теперь на меня даже внимания не обращает. Мордой воротит. Наверняка его дружки что-нибудь про меня наплели. Они всегда ему говорили, мол, я неместная фифа, ему неровня. Раз в год приезжаю голову подурить, а сама в городе с другими мужиками сплю.

– Ну и бросила бы его, – пожала я плечами.

– Не могу! – в отчаянии воскликнула Алиса. – Он ведь мой первый. Мы с ним в то лето на речке…

– Ой, избавь меня! – поморщилась я.

– Ты к помадам как относишься? – перескочила на другую тему Алиса.

– Не крашусь.

– У меня блески классные есть. Погоди, я сейчас!

Алиса подошла к комоду и достала из нижнего ящика рюкзачок. Долго копошилась в нем с каким-то отрешенным видом. Думала она в ту секунду явно не о помадах и блесках.

– Я ведь, Майя, чувствую, что погубит его это место. Друзья у него плохие. Пьющие.

– Скажи мне, кто твой друг… – начала я.

– Неправда! – запротестовала Алиса. – Славка – не пропащий. Я его спасу!

– Спасительница нашлась, – хмыкнула я. Горбатого могила исправит. Разве она не знает эту поговорку? – Ну а Богдан тебе зачем?

– Я знаю, что Славка меня до сих пор любит. Сегодня увидит на дискотеке с другим, тем более с таким красавчиком, и сразу вернуть захочет. Я Богдана эти два дня специально на речку с собой таскала, думала, может, там Семенова встретим, но увы…

– Так ты использовала Волкова? – ахнула я. Поначалу эта новость сильно удивила. А потом я и сама не заметила, как меня охватило злорадство. А Богдан-то, кажется, на полном серьезе клинья к Алисе подбивает. Умора!

– Ну да. На войне все средства хороши, – пожала плечами Алиса. – Тем более Богдан твой, как оказалось, тоже не особо во мне заинтересован.

Алиса снова молча уставилась в окно с отсутствующим видом. Потом, словно очнувшись, взяла тушь для ресниц.

– Заключительный этап! – торжественно сказала она.

– А Семенов не набьет лицо Богдану? – осторожно спросила я. Злорадство злорадством, но все-таки мне не хотелось, чтобы Волкова тоже избили до полусмерти. – Что-то характеристика у твоего возлюбленного – так себе. Хоть сейчас на доску «Их разыскивает полиция».

– Нет, не должен, – не слишком уверенно сказала Алиса, подкрашивая мне ресницы. – Я ведь рядом буду. Не бойся, ничего с твоим Богданом не случится.

– Да не мой он! – рассердилась я. – С чего ты это вообще взяла?

– С чего взяла? – Алиса рассмеялась. – Да Богдан меня утомил своими беседами о тебе. Куда ни придем: «А вот Майя…», «А у Майи…» Или: «Надо Михайловой это место показать, она такое любит…»

– Да ладно? – с замиранием сердца спросила я. Тут же обострились все чувства. Краски стали ярче, звуки громче. За окном заполыхала рябина. – Раньше не замечала за ним такого.

Алиса склонилась ко мне еще ниже и прошептала:

– Знаешь, мне кажется, он еще и сам за собой этого не замечает.

* * *

Несмотря на наведенный марафет, на местную дискотеку мне идти все равно не хотелось. Весь день меня не покидало предчувствие беды.

Я долго разглядывала себя в карманное зеркальце, разлегшись на топчане. С улицы доносился смех Алисы, который уже не так сильно, но все-таки по-прежнему раздражал. Богдан, находясь в неведении, продолжал веселить симпатичную брюнетку. А она, придерживаясь собственного плана, охотно ему подыгрывала. Меня же распирало от противоречивых чувств: злорадство, жалость, страх, неизвестность… Его обманывают. Его обводят вокруг пальца! А может, он все-таки чует подвох и просто поддается? Да нет, быть такого не может. Разумеется, Волков все принял за чистую монету. Ведь он считает себя самым классным и неотразимым.

А если этот вечер закончится катастрофой? Если тот самый Семенов явится на танцы и устроит Богдану темную? Предупредить Волкова? Но что ему сказать? Не ходи, Богданчик, она тебя обманывает? Вдруг пошлет. Или снова решит, что это очередная детская выходка, я просто ревную и выдумываю всякие глупости. Сказала ведь утром при всех, что Богдан плохо танцует… Тогда Волков снова выведет в сени и отчитает меня как маленькую. От злости и бессилия на стену лезть хотелось. У меня всегда был запасной план на любую ситуацию. А сейчас даже основного плана не было.

Когда я решила все-таки никуда не идти, чтобы не трепать себе нервы, в мою темную комнату заглянула Светлана Матвеевна.

– Маюша, а ты на танцы с ребятами не собираешься разве? – удивилась она.

– Наверное, дома останусь, – сказала я. От душевных переживаний даже голова разболелась. Но несмотря на озвученное решение, мысли продолжали беспорядочно метаться. Идти или не идти? Как я могу бросить Волкова? Но с другой стороны, чем я там ему могу помочь? Я уселась на топчане и нервно закусила заусенец на большом пальце.

– А я тебе вот… принесла, – тихим голосом продолжила Светлана Матвеевна. И только сейчас я заметила у нее в руках какой-то сверток.

– Что там? – заинтересовалась я.

Светлана Матвеевна подошла к топчану и протянула мне пакет.

– Я Алиске как-то давно предлагала, а она только фыркала. Старомодные, говорит. «Вы что, бабушка, удумали?» Да и фигуры у нас с Алиской совсем разные. Я в молодости другая была. Как ты…

Я тут же, громко шурша, полезла в пакет. Вытащила оттуда пару платьев. Одно – красное, в горошек, с аккуратным белым воротничком. Второе – темно-синее в мелкий цветок. Развернула и прикинула на себя. Длиной до колена, приталенные. А еще до невозможности симпатичные! Платья чем-то походили на мое светлое, которое я замарала в болоте. То, правда, мне бабушка из Стамбула привозила. И подол у него короче.

– И Алиска отказалась от такой красоты? – покачала я головой.

– Тебе нравится? – удивилась Светлана Матвеевна. – Я их носила, когда мне, как тебе, восемнадцать было. В город ездила на свидания.

– Конечно, нравится! – Одно из платьев я даже к груди прижала. – Это ж винтаж!

– Слово-то какое подобрала, – улыбнулась Светлана Матвеевна. – Ну так носи. Для деревни-то сойдет. А то уж больно ты как мальчишка одеваешься… И красоты твоей за такими вещами не углядишь.

Я смутилась. За неимением теплых вещей по вечерам я по-прежнему разгуливала в богдановском худи. Да и не хотелось мне его отдавать, если честно.

Я спрыгнула с топчана и приложила платье. Покружилась, имитируя вальс. Подол игриво покачался из стороны в сторону. Я тут же вспомнила про макияж. Алиса так здорово меня накрасила… Даже на танцы сбежать захотелось. А если Богдан увидит меня, такую красивую, и влюбится? Откровение Алисы на мой счет грело душу. Хотя я вспомнила и другие ее слова, по поводу ревности и Семенова, и настроение сразу испортилось. Осмелившись, я все-таки спросила у Светланы Матвеевны, которая по-прежнему сидела на топчане и до этого с улыбкой наблюдала за моим дурашливым танцем:

– А кто такой Слава Семенов?

Светлана Матвеевна явно напряглась.

– А ты откуда про него знаешь?

Спросила она это таким ледяным тоном, что я даже растерялась. Светлана Матвеевна явно была в курсе большой влюбленности своей Алиски.

– От Ильдара Фаридовича, – ответила я.

– Славка – плохой человек, не вздумай с ним общаться, – отрезала Светлана Матвеевна. Я даже пожалела, что завела этот разговор и испортила женщине настроение. Вот же Алиску угораздило вляпаться! – Этот несносный пацан своими выходками мать в гроб свел. Царствие ей небесное!

Светлана Матвеевна перекрестилась. Со двора я вновь услышала голоса Богдана и Алиски и, чтобы перевести тему, вдруг снова спросила:

– Светлана Матвеевна, а вы умеете приворотное зелье готовить?

Этот вопрос как-то сам собой всплыл в моей голове.

– Приворотное зелье? – снова улыбнулась хозяйка дома. Женщина тут же немного оттаяла. – На кой оно тебе?