Значит, я — Ксения Зайцева, врушка и лицемерка? Сердце болезненно сжимается. Становится так паршиво.

Прихожу в себя уже лежа на диване. В нос ударяет резкий, неприятный запах. Меня насильно вытягивают на поверхность из моего кокона спокойствия.

Знаю, что, когда попаду домой, а точнее к Ваське, до утра погружусь в самокопание.

Когда открываю глаза — вижу Дениса. Не то чтобы он сильно обеспокоен, но хотя бы не раздражен.

— Очухалась? — убирает ватный диск.

Киваю и тянусь рукой к спинке дивана. Подтягиваюсь, пытаясь сесть, но меня слегка ведет в сторону. Голова все еще тяжелая. Паршивое состояние. Подобное я испытываю после дневного сна.

— Прости, — растираю щеки, и они моментально приобретают красноватый оттенок, — у меня так всегда от вида крови. Я сейчас уйду.

Поднимаюсь на ноги не без труда. Соколов стоит от меня примерно в метре и никак не реагирует на мою реплику. Абсолютно. Ну вот как можно быть таким толстокожим?

Мои планы рушатся один за другим. Может быть, стоит отказаться от озвученной Юльке идеи? Денис — сложный человек. Мнительный. Недоверчивый. Вряд ли он вообще кого-то близко к себе подпускает.

Мне вдруг начинает казаться, что я просто барабаню в закрытую дверь. Ни одна из моих выходок его не проймет. Даже если я наизнанку вывернусь.

Огибаю огромный полукруглый диван и спешу к двери. Обуваюсь, застегиваю молнию на куртке прямо до подбородка и, подхватив сумку, тянусь к ручке.

Я чувствую его взгляд. Он прикован к моей спине. Денис за мной наблюдает.

Ладно, последний раз, была не была. Расслабляю ноги и подаюсь чуть вбок. Так чтобы со стороны это выглядело неожиданным рывком. Словно меня ведет от головокружения.

Считаю про себя до пяти. Ровно столько времени проходит, прежде чем я слышу за спиной грубый голос:

— Дай сюда сумку, я тебя отвезу.

Он забирает у меня вещи и надевает кроссовки. В лифте молчит. Пялится в экран смартфона. А у меня язык чешется о чем-нибудь поболтать. Я всегда считала свою общительность плюсом, но в данный момент она кажется мне минусом.

Едем мы тоже в полной тишине. Соколов барабанит пальцами по рулю в такт играющей мелодии. Что-то клубное, с басами.

Залипаю на движениях его рук, но, оказавшись уличенной, быстро отворачиваюсь.

У дома Васьки Соколов как-то странно смотрит в лобовуху, а потом переводит взгляд на меня.

— Ты серьезно собралась здесь ночевать?

Звучит неожиданно. Я даже теряюсь с ответом.

Да, Василиса живет не в хоромах. Точнее, в старом частном доме где-то на окраине города. Выглядит все это ветхо и ни капли не притягательно, но отказываться от помощи в моей ситуации глупо.

— Ну, мне больше негде, — пожимаю плечами. — А звонить маме со своими проблемами… У нее и так дел по горло.

— У нее-то?

Я улавливаю в его голосе издевку. Видимо, у него с моей матерью отношения не сложились.

Игнорирую вопрос и открываю дверь. Волосы подхватывает порыв ветра, залетевший в салон машины. Светлые пряди спутываются и слегка заслоняют обзор.

— Спасибо, что подвез.

Я самостоятельно беру сумку с заднего сиденья внедорожника. Оказалось, что у Соколова есть не только мегакрутая ламба, но еще и джип. Шагаю по узкой тропинке в сторону дома, а потом решаю повернуться и махнуть Денису рукой. Не знаю, зачем это делаю. Просто порыв.

Машу ему, но он, конечно, игнорирует мой жест. Поджимаю губы и останавливаюсь у калитки. Просовываю руку в дырку и дергаю шпингалет, как показывала Василиса еще днем.

— Ксюша.

Вздрагиваю. Голос Дениса совсем близко. Я даже не слышала, как он подошел. Круто разворачиваюсь и на всей скорости влетаю лбом в мужской подбородок.

— Ау, — растираю ушибленное место, запрокидывая голову. Смеюсь. Со стороны, уверена, это выглядит комично.

Денис же смотрит на меня без капли веселья. Поджимаю губы в легкой растерянности. Ладошки становятся влажными. Кажется, я нервничаю.

Зачем он вышел?


*Гемофобия — страх перед кровотечением, переливанием крови, кровавыми ранами, потерей крови и кровяным давлением.

12

— Это твое.

Смотрю на мужскую ладонь. Денис протягивает мне шапку. Честно говоря, я специально оставила ее на заднем сиденье, чтобы был повод вернуться. Но и тут, видимо, не судьба.

— Спасибо.

С горем пополам выдавливаю из себя благодарность, а Соколов уже идет к машине. Просто уходит, даже не попрощавшись.

Я так и стою у калитки, пока он разворачивает свою огромную тачку и, сорвавшись с места, скрывается в темноте ночной улицы. В соседнем дворе громко лает собака, а на терраске Васькиного дома загорается свет.

Я слышу, как подружка открывает дверь, она смотрит на меня, выйдя на крыльцо.

— Ксю, ты?

— Я, — подаю голос и тяну калитку к себе.

— Я уже испугалась. У нас на таких тачках только коллекторы к соседям приезжают. В прошлый раз столько криков было. Дядь Володю до полусмерти избили.

— Кошмар какой. Это так, знакомый один, — передергиваю плечами.

— Ясно. Есть будешь? Я там картошку жарю.

— Буду, — захожу следом за Василисой и закрываю дверь на ключ.

Соседская собака так и продолжает надрываться.

Остаток вечера я чувствую себя неважно. Как в воду опущенная хожу. Даже в ушах, кажется, только шум морских волн. Васька же, наоборот, рада мне как гостье и болтает без умолку. Я стараюсь поддерживать разговор, хотя желания это делать совершенно нет.

— У тебя все в порядке? — подруга складывает руки на столе и внимательно меня рассматривает.

— Да вся эта ситуация с общагой и жильем, — провожу пальцем по горлу, — вот уже где.

На самом же деле мне плевать, где я буду жить. Что-нибудь обязательно придумается.

В глубине души меня волнует другое: почему я так на него реагирую?

Когда он вышел из машины, я сладко предвкушала, как Денис улыбнется мне в ответ и заберет отсюда. И дело не в том, что через него я хочу попасть в тусовку. Нет. Кажется, тут другое. Что-то до сумасшествия волнующее. Оно разливается по телу сладкой негой. Меня штормит. Я словно полностью потеряла ориентацию в пространстве. Стою на носу корабля и не могу оторвать руки от края кормы, за которую держусь изо всех сил.

В голове появляется закономерная мысль, но я боюсь себе ее озвучить. Так не бывает. Просто не может быть. Но меня так к нему тянет. Сильно. На уровне инстинктов.

Неужели Соколов мне нравится? Нравится как человек противоположного пола?

Но ведь это абсурд. Он мой брат, хоть и сводный. Я не могу чувствовать к нему подобного. Не могу.

— Слушай, мамка пирог с мясом оставила. Может, по чайку? — не унимается Васька.

— Я не ем мясо, — поджимаю губы и жду нравоучений. В большинстве случаев люди не могут реагировать нормально на подобные заявления. Пытаются докопаться до какой-то лишь им известной сути, с оговоркой на ненормальность.

— Прикольно. Прости, я не знала.

У Василисы звонит телефон, и она выбегает из-за стола. Пока она болтает, я умываюсь и забираюсь под одеяло. Очень хочется уснуть. Пусть этот день уже закончится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

13

* * *

— Выбрала на экзамен «Грозу»*. Честно, — Юля прикладывает ладошку к груди, — я до жути боюсь опозорится. Солохина сказала, что я хочу прыгнуть выше головы.

— Почему? — незаинтересованно рассматриваю распечатанную на листочках пьессу.

— Я плоха в драме.

— Не говори ерунды. Ты самая талантливая на курсе. Кафедра помрет от экстаза.

Юлька и правда у нас впереди планеты всей. Только сама этого так до сих пор и не понимает. Она реально себя занижает. Ее слова не способ нарваться на похвалу. Они больше о самооценке. Юля из неблагополучной семьи, она прошла через настоящий ад — жила в интернатах, ее даже удочеряли. Правда, потом отказались. Не знаю, как она вообще все это пережила?! Как смогла? Своих родителей Фёдорова вспоминать не любит. Даже фамилию в восемнадцать сменила. Бабушкину взяла, по линии матери. До двенадцати лет, пока та не умерла, Юлька жила у нее и была счастлива. С биологическими родителями Ю не общается. Только знает, что они живы и по-прежнему пьют.

— Так, — Фёдорова отбирает у меня папку и сжимает мои ладошки, — рассказывай, что происходит?

— Ничего, Юль, не обращай внимания.

— Да конечно. С ума сошла?

— В общем, — тру нос, — я не знаю. Просто грустно так.

— Почему?

— Это странно, но меня… понимаешь, меня задевает, что я ему не нравлюсь.

— Кому? Подожди, ты про Соколова, что ли?

— Про него, — бормочу и отворачиваюсь. Чувствую себя дурочкой.

— Ксенечка, — Ю тянется ко мне с объятиями, — не грусти, малышка.

Юля не донимает и ни в коем случае не вспоминает мои пафосные слова о том, что я не хочу быть очередной его девкой. Я так громко их тогда сказала, а теперь, кажется, депрессую из-за того, что действительно не подхожу на эту роль.

Очередной я быть, конечно, не хочу…

Ну вот как мое маленькое приключение могло преобразиться в это?

— Девчушки, привет! — Макар забрасывает руку на мое плечо, по-свойски так.

Он учится на пятом курсе. Но, несмотря на это, мы прекрасно общаемся.

— Привет, — выкручиваюсь из захвата и прижимаюсь ближе к подруге.

Кожа просто горит от прикосновений. Не хочу, чтобы меня трогали.

— Че это с ней?

Юля пожимает плечами и улыбается.

Мы с Макаром знакомы с моего первого дня в училище. Он сам подошел. Сделал комплимент, я по своей наивности развесила уши. Правда, вечером, на тусовке у ребят со второго этажа, куда нас с Юлей пригласили, Макар уже зажимался с Бертой. А ведь я так готовилась к тому вечеру, хотела произвести на него неизгладимое впечатление. Произвела…