Фарид понимал меня, он собой заполнял всю пустоту после Саида, заполнял до краев, возносил к той самой Вселенной, дорогу к которой уже забыла.

— Он убьет, если узнает! — с улыбкой повторилась, как когда-то давно на кухне. Фарид усмехнулся, поглаживая по голому плечу.

— В этот раз точно не помилует!

— В смысле? — приподнялась на локте, заглядывая Фариду в глаза.

— Он знает о том, что я живой. Позавчера приказал покинуть его территорию. Дал шанс уехать живым. Но сроки вышли, нужно уносить ноги, пока не прознал.

— Он завтра улетает в Монако.

— Да? — Фарид заинтересовано на меня посмотрел, потом посерьезнел, ласково погладив по лицу. — Армин, ты в курсе, что Аман мой сын?

— Что? — резко села, забыв даже прикрыться. — Ты шутишь?

— Нет. Саид мне сам сказал. Не прямым текстом, но намекнул. Я посмел думать, что Аман мой сын, иначе он не стал бы говорить о своем сыне просто так!!!

— Этого не может быть!!!! — я вскочила на ноги, лихорадочно собирая разбросанные вещи. — Он никогда не давал понять, что Аман не его сын. Он даже генетическую экспертизу не делал!!!

— Армин, это Саид, он никого не посвящает в свои дела! Откуда ты знаешь, что не делал?

— Фарид, Саид не стал бы относиться к нему, как к остальным. Нет, только не Саид, он бы давно указал мне на то, что посмела забеременеть от другого мужчины. Он все делит поровну, он никого не выделяет. Так что исключено, что Аман твой сын!!!

— Армин…но есть же вероятность этого…. — Фарид смотрел на меня, как человек, который теряет последнюю надежду.

— Нет Фарид, даже вероятности нет. У Амана все черты Саида, он даже кривит губы, как он.

— Армин…

— Нет Фарид, даже не думай об этом! И отвези меня обратно в город, мне нужно еще собрать для Каюма чемодан!

Арина

— Мама!!! — навстречу бежала черноволосая двухлетняя малышка, широко раскинув в разные стороны ручки. Я побежала ей навстречу, подхватывая на лету. Сразу начала целовать ее щечки, шейку, она заливисто смеялась, откидывая голову назад.

— Привет, дорогая! Как прошел твой день? — к нам подошел черноволосый мужчина, обнял меня за талию и поцеловал в щечку. Я доверчиво прижалась к его широкой груди. Да, моя слабость была в высоких, темноволосых мужчинах, еще голубые глаза, моему бы счастью не было б конца. Но у Фила были зеленые глаза, но это не сильно меня расстраивало. Голубые глаза были у дочери, правда, иногда я вздрагивала под ее пристальным взглядом, неуютно передергивая плечами. Она иногда смотрела, как Саид, прищурено, отстраненно, но потом улыбалась и этот мираж рассеивался.

— Думала он никогда не закончится! Представляешь, завтра летим в Монако, там собираются со всего мира все инвесторы, мы надеемся кого-то заинтересовать!!!

— Мне кажется, что все, кто посмотрит в твои глаза, добровольно отдадут деньги, даже не глядя на проект!

— Мне нравится, как ты меня поддерживаешь!!! — прильнула к его губам. Фил рассмеялся в губы. Мы были вместе вот уже полгода!!!

Полгода!!! Я иногда просыпалась и не верила, что рядом со мною спит мужчина. А еще во мне, наконец-то, почти улеглась тоска по Саиду. Почти. До конца еще не излечилась от синдрома Каюм, но теперь не озиралась по сторонам в поисках знакомой фигуры, не пыталась в толпе людей увидеть пронзительно голубые глаза. Он сдержал свое слово. Он полностью вычеркнул нас из своей жизни.

Правда, у меня иногда возникало ощущение, что за мною все равно присматривают. Это укоренилось, когда в наше отсутствие дома произошло замыкание и кто-то оперативно сообщил в службу спасения, те не дали вспыхнуть большому пожару. А еще мое окружение тщательно фильтровали, первые месяцы люди, с которыми я знакомилась, после шарахались от меня в сторону. Не понимала, обижалась, а потом дошло — Саид таким образом проявляет заботу о безопасности. Поэтому все знакомства, которые переросли в дружбу, прошли тщательный отбор, и люди были мне дороги. С Филом я познакомилась в больнице, куда нас по «скорой» доставили с Анной. У малышки была высокая температура. Он сразу же нашел контакт с моей подозрительной девочкой, как и отец, позже нашел способы и ко мне подкатить. Я все ждала, когда Фил с ужасом от меня сбежит, ибо вряд ли Саид позволит противоположному полу ошиваться возле его собственности, пусть и не нужной. Я помню тот поздний вечер, когда Фил пришел ко мне домой. Мы сидели тогда на кухне и долго молчали.

— Арин, кто стоит за твоей спиной? — он устремил на меня свои пронзительные зеленые глаза. — Я понимаю, что не все так просто с твоей жизнью.

— С чего ты взял?

— Эмигрантам сложно закрепиться в Америке за короткий срок. А у тебя и дом, и гражданство, и приличная медицинская страховка, которая сразу же указывает о наличии банковского счета. А еще меня сегодня вызвали сотрудники ФБР. Они изучили меня досконально, докопались чуть ли не до десятого поколения родственников.

Проверили все мои документы, все мои долги и перспективы.

Отпустили, и по-дружески посоветовали относиться к тебе, как Богине, иначе за одну единственную твою слезинку меня ждет совершенно другой разговор и с другими людьми. Это как-то связано с отцом Анны? — Фил не был дураком и умел сложить два плюс два. А я тогда разрыдалась при нем, как истеричка. Ему пришлось меня в срочном порядке успокаивать. Я задыхалась от жестокости Саида, от его контроля, от его равнодушия до того, кто меня будет касаться…

Хотя если так проверял, значит хотел, чтобы я была счастлива, от этого тогда стало еще хуже. В итоге всю ночь порыдала у Фила на плече, рассказав ему свою историю с очень большими пробелами. Но по его молчанию, поняла, он догадался, что Саид не простой смертный, как мы с ним. С того момента пошло наше сближение.

Теперь мы были вместе. С благословением Каюма и это давало успокоение, что у меня есть шанс быть любимой и любить.

— Мама!!! — дочь потянула за волосы, требуя к себе внимания. Ее голубые глаза вспыхнули недовольством. А я внезапно зависла в ее глазах. Фил был идеальным, он был моим мужским идеалом.

Заботливый, нежный, никогда не повышал голоса, всегда дарил объятия, всегда поддерживал в трудную минуту. Он меня любил. Он об этом говорил, и я чувствовала это, но сказать ответных слов было пока невозможно. Все во мне противилось. Фил не торопил, ждал своего часа. И я верила, что однажды сумею ответить взаимностью, смогу навсегда извлечь из своего разбитого сердца любовь к Саиду.

Горькую. Ненужную. Болезненную.

Саид

Я улыбался, а присутствующие лишь кривились в подобие улыбки от страха. Кто-то нервно поправлял галстук, кто-то постоянно хватался за стакан с водою. Меня боялись, даже выделили личный кабинет для своих переговоров. Когда подписи на первом договоре были поставлены, не потрудился даже встать, провожать. Никто на это не обратил внимания, все торопливо покидали переговорный зал, вырываясь из моего энергетического поля. Откинув голову на спинку кресла, прикрылся глаза, касаясь руками длинных волос, между ног у меня сидела девушка. Да, пока я заключал очередной контракт, она бесшумно делала глубокий минет. Это очень щекотало нервы. Ее и мои. Ее потому что за любой звук я бы размазал ее по стенке, мои-нестандартная ситуация. Последние годы мой внутренний зверь требовал все более чего-то тонкого, изощренного, не банального.

Порой я от него уставал и раздраженно сажал на цепь и в клетку. В это время все вокруг выдыхали с облегчением, расслаблялись.

Сжал затылок, путаясь пальцами в волосах. Они не были столь мягкими и шелковистыми, как помнили мои руки. Яростно задвигал бедрами, от злости прижимая ее лицо к своему паху. Пришлось зажмурить сильно глаза, чтобы хоть как-то вызвать образ Арины, вспомнить хоть фрагмент нашей близости. Я просил память лишь кусочек, а она сука вывалила на меня в очередной раз весь ворох воспоминаний, от которых открещивался и задвигал в самый дальний угол.

Ариша… еле шевеля губами выдохнул, изливая в незнакомый мне рот свое семя. Внизу давились, пытались отстраниться, а я смотрел в белый потолок и проклинал тот день, когда отпустил то, без чего оказалось невозможно нормально жить. Да жил ли я без нее? Да я существовал, я превратился из человека в зверя, не поддающего никакому контролю. Я думал, что так будет всем лучше, а оказалось, что хуже всех было мне!!! Мне стоило больших усилий не сорваться, не послать всех к чертям и не рвануть в Америку, чтобы не схватить платиновую блондинку в свои объятия, чтобы не затрахать ее до потери сознания, чтобы не целовать ее губы и не шептать тупые, глупые слова любви!!! Блять, я любил ее. Я любил ее болезненно, мучительно, я любил ее до помутнения рассудка, но осознал это тогда, когда самолет взлетел и, садясь в машину, ощутил невообразимую потерю. Не зря же пословица гласит: «Что имеем не храним, потерявши-плачем». И наступая на горло своему эго, своему угрюмому зверю, я позволил в ее жизни появиться мужчине. Я позволил этому доктору ее любить, да так сильно, чтобы моя девочка перестала тоскливо озираться по сторонам, перестала ежиться от внутреннего холода, перестала со слезами перебирать осколки своего сердца, которое я безжалостно растоптал. Любить-значит отпустить.

И я отпускал, медленно умирая сам.

Слушая очередного потенциального партнера, крутил в руках бокал с шампанским. Держал для вида, пить совсем не хотелось. Краем глаза следил за публикой. Приходили все новые и новые приглашенные.

Внезапно воздух перестал поступать в легкие, а говоривший теперь был за пределами моего сознания. Я не верующее смотрел на женщину в элегантном блестящем черном платье с глубоким декольте без бретелей. Она с улыбкой кому-то пожимала руку, смеялась. Я даже отсюда слышал, как звенит ее голос. Медленно скользил взглядом по фигуре, она вновь занялась спортом, это чувствовалось в каждом изгибе. Она покрасилась в пепельную блондинку, остригла свои волосы до плеч. Ее фигура стала округлее, соблазнительнее. И какой-то Смит ее трогает…трогает мою малышку.