Каролина Бехтерева - Ты проиграешь Мне

Догоняю её у самого подъезда, когда дверь почти закрылась.

— Алёна? — Зову и она оборачивается, недоверчиво сканируя меня взглядом.

— Ты кто? — Хмурит брови, застывая в дверном проходе.

— Лея… Егорова Лея.

— И что тебе нужно, Егорова Лея?

— Хочу спросить тебя о вечеринке… В прошлом году, в доме депутата Яковлева…

Пока не произнесла фамилию, девушка выглядела спокойно, но как только услышала о какой именно вечеринке идет речь, сделала непроизвольный шаг назад.

— Мне нечего о ней рассказать. Вечеринка, как вечеринка.

— Пожалуйста… — Толи моё лицо было настолько жалобным, толи девушка устала хранить чужие секреты.

— Что хочешь знать? — Недовольно спрашивает и выходит из подъезда на улицу.

Протягиваю фото сестры, и понимаю, что рыжая её узнала.

— Ааа, Бэмби… — Как-то грустно произносит и поднимает голову. — Вычухалась?

Напрягаюсь от подобного вопроса, а она продолжает:

— Говорят она в психушке пролечилась, в другой город уехала… И хорошо. Здесь бы ей жизни не было.

— О чем ты?

— Слушай, твоя сестра у нас в универе была, словно, стенгазета. На Чижова запала, у кабинетов караулила, плакала вечно, а он же просто поспорил очередной раз. Зачем только дура из-за козла банального решила вены вскрыть? Все заведение гудело, на нее смотрели, словно на юродивую.

— Что? Какие вены?

— А ты точно её сестра? Какая-то ты не просвещенная… Она, когда о споре узнала, в университетском туалете вены резать начала. Как полоумная раскачивалась из стороны в сторону и бубнила «Я посмешище, я посмешище, я посмешище». Такой и нашли её девчонки с параллельной группы, когда губы красить поперлись. На вечеринку еще эту пришла… совсем баба двинулась. Её и позвали туда, чтоб очередной раз поржать, а она Чижову в рот заглядывала и улыбалась, как блаженная.

— А потом?

— Что «потом»?

— Ну, после вечеринки…

— Да хрен её знает. Перебрала она там знатно. Шаталась, еле ходила, слёзы вытирала, пару раз отключалась, но…

— Что? — Превращаюсь в сплошной слух, боясь прослушать что-то важное.

— Да не знаю… Я покурить вышла, и видела, как Чижов её в свою тачку сажал.

— Она принимала что-то из общака?

Брови девушки взметаются вверх.

— Ты и об этом знаешь?

— Так принимала или нет?

— Я за твоей сестрой не следила и в няньки ей не нанималась. Видела только, как Чижов ей свой стакан с вискарем давал, а через полчаса, кто-то трепался, что ей похеровело, ах губы посинели. Но то такое… народ в тот вечер мало что мог чётко рассмотреть. Да и не упиралась она, когда он её на машине увозил.

— Ясно… Спасибо…

Разворачиваюсь, что бы уйти, а рыжеволосая в спину спрашивает:

— Так чё там с ней, живая?

— Угу… живая…

Лея

— Оно того стояло? Пару недель веселья и насмешек равносильны человеческой жизни?

— Лея…

— Я столько раз спрашивала тебя о твоих поступках, о чем ты жалеешь, но ты ни разу не ответил. Мне так отчаянно хотелось тебя оправдать… То, что начиналось с грандиозной мести, закончилось разбитым сердцем и безысходностью. Я должна была влюбить тебя в себя, заставить вот так же, как она, заглядывать мне в рот, а потом отдать это…

Протягиваю раскрытую ладонь на которой одиноко лежит белоснежная таблетка.

— У меня были сотни возможностей сделать с тобой тоже самое, а я…я хотела тебя простить… Понимаешь? Хотела увидеть, как ты жалеешь. Найти тысячи оправданий, что бы быть с тобой… Каждый раз позволяя прикасаться ко мне, каждая мысль о тебе, каждая подаренная искренняя улыбка… Я снова и снова предавала её, а ты ведь этого не стоишь… 6 лет прошло, но первое, что ты сделал заметив красивую бабу — поспорил… Ты спрашивал, почему мы не можем быть вместе? А как…? Как мне каждый раз смотреть на сестру и не думать о том, что это ТЫ с ней такое сотворил? Я же в ней вижу тебя… Раз за разом ты и только ты… Ты превратил мою сестру в овощ, понимаешь? Нас сразу предупредили, что так будет не всегда. Рано или поздно случится приступ, и после него врачи бессильны. Либо она борется за свою жизнь сама и возвращается в первоначальное состояние, либо… У нашей семьи ничего нет… Самой семьи давно нет, и всё, что нам остается — это ждать…

……………………………………………………………………………………………………………………………………………..

Олег

— Лея, я не понимаю… Я не мог…

— Зачем ты это сделал? — Укоризненно смотрит, и я вижу, что там, где-то на дне её красивых глаз, всё еще есть она… надежда…

— Я не давал ей никакую табле…

— Зачем ты бросил её умирать, Олег? — Перебивает, не позволил закончить ничтожные попытки оправдаться.

— В смысле?

Слышу окончание её рассказа, который Егорова приберегла напоследок и мои волосы на затылке медленно поднимаются вверх, а душа холодеет…

Неужели это я? Неужели я оставил умирающего человека? Неужели я настолько мразь, что, будучи пьяным, превратился в трусливое чудовище?

Лея

Чижов, молча, разворачивается, и, не глянув больше ни на меня, ни на сестру, выходит из палаты.

Зарываюсь лицом в накрохмаленную простынь сестры и сползаю медленно на пол. Со всей силой впиваюсь зубами в ладони, только бы заглушить этот болезненный вой.

— Прости, Анют… Я проиграла…

Олег

Выхожу из больницы, и медленно бреду в сторону машины. Сил от произошедшего разговора почти не осталось. Лея обрушила на меня информацию, с которой я не в силах справится в одиночку.

Завожу машину и еду в единственное место, в котором еще осталась крупица надежды.

Подъезжаю к высоким кованным воротам, которые сразу же разъезжаются в стороны. Паркуюсь и выхожу на улицу. Переступаю через ступеньки, дрожащей рукой нажимаю на звонок, но в этот момент дверь распахивается и я утыкаюсь взглядом в лицо мужчины.

— Привет, Бес… Надо поговорить…

Пересекаем светлую гостиную, устало падаю на мягкий диван и закрываю лицо ладонями.

Кирилл не торопит. Терпеливо ждет, когда я сам заговорю, а я не могу… Чувствую, если еще раз услышу всё это, просто свихнусь.

Спустя 20 минут друг поднимается и отходит к бару. Прямо из горла отпивает коричневую жидкость и протягивает мне.

— То есть, ты вообще нихрена такого не помнишь? — Внимательно изучает моё лицо, и берет в руку вторую бутылку.

— Ничего из того, что рассказала Лея. Да, я помню эту девочку. Помню, как мы на нее поспорили и по универу ходили слухи, что она якобы резала себе вены в туалете. Помню, как пригласил её на вечеринку в надежде поговорить и нормально ей всё объяснить, извиниться, но это всё… Ты же помнишь, как мы в те времена ужирались? Хорошо, если на утро имена свои вспоминали…

— Пиздец… — Слышу обреченный выдох и понимаю, что и Бес мне ничем не поможет. Он так же нихера не помнит. — Я только помню, как она на столе танцевала, потом в туалете блевала, а потом уехала, но с тобой или нет….

— Бес, нужно всё вспомнить, или найти того, кто помнит. Я не мог так поступить с человеком, понимаешь? Да, спорил. Да, разводил на секс, но чтоб отравить человека… В наших кругах все всё принимали добровольно. Я ни разу в жизни никому ничего не давал…

— Проблема только в том, что она НЕ из нашего круга…

— Блять… Что же делать? Как найти хоть кого-то, кто что-то может знать?

— Я могу вам помочь… — за спиной слышу голос Насти и резко оборачиваюсь.

— В смысле? — Бес выглядит неимение удивленно, чем я.

Настя проходит в комнату, на нас ноль внимания. Берет мобильный со стола и прикладывает к уху через пару секунд.

— Алин? Можешь приехать к нам, пожалуйста?

Не понимаю ничего от слова нихуя… При чем здесь жена Стаса?

Смотрю на Кирилла, а он продолжает буравить взглядом жену.

— Сядьте! Я вам кое-что расскажу…

Флэшбэк «Пока мы не встретимся вновь»

Дни меняли ночи. Я не выходила из комнаты уже недели 2, если не больше. Телефон я отключила ещё в тот день. Отослав Стасу и Тимуру сообщения с благодарностями за всё, и объяснила, что мне пришлось уехать на какое-то время из города. Алина меня не сдавала, хоть и осуждала за трусость. Все эти дни была рядом и поддерживала, как могла.

Но в это утро что-то изменилось… Я проснулась от чувства тревоги внутри, а потом вылетела из комнаты.

Алина нашла меня на полу в туалете.

— Насть…ты как? — помогла мне подняться, и я мельком взглянула на своё отражение в зеркале. Зеленый цвет явно не мой.

— Алин, кажется, тебе нужно уйти…

— Куда? — наверно подумала, что я ее гоню.

— В аптеку…

ДВЕНАДЦАТЬ! Мы сделали 12 тестов и все положительные.

Я сидела на полу, а слезы лились ручьями по моим щекам. Алина гладила меня по спине, и смотрела с таким сожалением, будто я умирающая больная.

— Насть… Что делать-то?

— Я не знаю… Нужно поговорить с Кириллом, наверно. Он имеет право знать.

— Ты дура совсем, что ли? Ты что семейку эту не знаешь? Они тебя или на аборт отправят или ребенка отнимут. Нет! Тебе нужно бежать.

— Алин, ну какой «бежать»? — усмехнулась я.

Она подскочила на ноги, схватила меня за шкирку и резко подняла вверх.

— Ты слышишь меня? Бессаев — старший чудовище!!! Он никогда не допустит, что бы в прессе обсуждали его внука и сироту-нищенку в одном предложении. Они женят этого идиота на той, кто повыгоднее для бизнеса, и ребенка твоего им вручат. А тебя если в канаве не найдут, то обрадуешься, что в психушку загремела.