зверя по носу, поиздеваться, подразнить, высмеять его как следует, чтобы отомстить за любовницу. Да, я ломала себя, пыталась воспитывать, но глубоко внутри знала: привязалась я к Волкану конкретно. Может, Женя и прав. Надо просто взять и уехать. Не морочить друг другу голову. Мы не пара. Ведём себя, как два разъярённых шакала.

Ровно в семь вечера мой телефон ожил громкой мелодией входящего вызова. Контрольный взгляд в зеркало, я хватаю свою сумку, набрасываю на плечи пуховик и выскакиваю в подъезд. Почему-то именно сейчас я вспоминаю, что в моём шкафу бережно сложено пальто Волкана. Иногда я достаю его, набрасываю на плечи и греюсь, как будто закуталась в плед. Мне безумно сильно нравится этот запах, это тепло, это неземное ощущение. Как будто на самом деле это он меня обнимает и прижимает к себе. В такие моменты я просто мечтаю: если бы мы оба были нормальными и подходили друг к другу, как ключ к замку, то могли бы стать идеальной парой и дарить друг другу не сумасшедшие искры ярости, а обжигающие блики любовь. А так мы просто несовместимы. Ну бывает такое. Что поделать. Максимум можем час прожить без ссор.

Эх, надо бы вернуть вещь владельцу. Неохота. Сама не знаю почему! Да и не хочу, чтобы отец узнал. Вообще не хочу, чтобы знал, что мы… блин! Мы целовались. Он думает, что я ночевала у Наташи. Если бы не моя паника, если бы не тошнота, возможно, я бы просто потеряла голову и зверь наконец получил бы то, на что давно положил глаз. Отдавать себя мужчине так быстро не хотелось. Надо, чтобы мучился, страдал, выл, локти кусал. От беспомощности. И уяснил урок жизни, что он не боженька вовсе и деньги не волшебная палочка.

Женя встретил меня у подъезда. Улыбнулся, взял под руку и повёл к такси, рассматривая так пристально, как редкую реликвию в музее, которой нет цены.

— Вау, у меня ступор, — глаза брата подруги блестели как звёзды. — Ты сногсшибательная девушка.

— Боже, — я чуть не поперхнулась. Закашлялась, Женя постучал по моей спине ладонью. — Прекрати, ты меня смущаешь.

— Это правда. Ты очень красивая.

— Ты тоже шикарно выглядишь, — еле-еле вымолвила я, краснея до алого свечения в ночи. И фонарей никаких не надо. Я сама фонарь. Факел, блин.

Мы подъехали к ресторану с мигающей вывеской «Miraje». Женя заботливо подал мне руку, помогая выбраться из такси, а затем повел внутрь ресторана. У нас вежливо изъяли одежду, после провели в банкетный зал. Здесь было всё изысканно, дорого, красиво. Украшено яркими огнями и свечами. В холле стояла огромная ёлка, до самого потолка. Вежливый персонал, приятная музыка, пахнет праздником. Это вам не «хухры-мухры», не «кафешка а-ля столовка» за тысячу рублей с персоны, а настоящий светский рай! Я шокирована. Честно, не посещала прежде ещё ни разу это место. Я понятия не имела, откуда у отца нашлись деньги на столь пышное пиршество. Догадываюсь, кто, скорее всего, взял на себя инициативу. Хоть бы счёт потом не выставил, хитрый, хитрый подлый Волк!

Мы вошли в зал, я держала Женю под руку и натянуто улыбалась. На парковке я увидела машину. Агрессивную зверину, глядя на которую, постоянно испытывала бешеное головокружение. Людей в торжественном зале было ещё немного, но отца я увидела в первую очередь. В эпицентре событий, так сказать, довольного, с улыбкой до самых ушей. И… ещё кое-кого увидела. Отчего тут же задрожала. «Тук-тук-тук!» — затарахтело, как автомат, бедное сердечко где-то под рёбрами, когда глаза невольно распахнулись и я неловко прикусила губы, чтобы не выпустить наружу предательский крик.

Да что я знаю о слове «шикарно»? Когда сказала, что Женя «шикарный»? Когда я увидела Волкана в элегантном смокинге чёрного цвета с галстуком, в белой рубашке, с золотыми запонками на манжетах, с золотым «Ролексом» на левом запястье, я потеряла счёт времени. Я вообще потерялась в пространстве. Я забыла, как говорить, двигаться, дышать. Он меня едва не убил своим образом. Я просто ослепла от восторга. Не думала, что смогу за секунду из человека на некоторое время банально превратиться в овощ. Моим грандиозным планам настал конец. Ну что же ты со мной делаешь, Волк? Ты просто дьявол. Искуситель. И ты… украл мою душу.

Глава 15

Волкан

О, да, Ники! Я обожаю смотреть на то, как ты морщишь носик, как сжимаешь кулачки, кривишься и просто рвёшься внутри на куски, когда не можешь контролировать ситуацию. Как тебе? Как сие забавное представление? Вот я и убедился, что ты, принцесса, оказывается, умеешь ревновать.

Это ТАК сладко, что сдуреть можно. Почему я это сделал? Почему пригласил шлюху в офис? Чтобы проверить, чтобы убедиться, что у моего характерного пупсика есть зубки, что моя малышка Ники меня ревнует, что у нее есть ко мне чувства. Ведь если злится, значит, неровно дышит. Если ей было бы действительно похрен, она бы просто ушла с каменным лицом или продолжила заниматься своими делами. Нет же, ее бомбило не по-детски. Горячая, дерзкая штучка! Моё топливо. Мой срыв башки. Моя искра, что довела меня до пожара.

План удался, радовался я, но в тот же день совершенно случайно заметил сообщение на телефоне Олега Петровича от Ники. Он оставил телефон на столе в комнате для совещаний, а сам отлучился в уборную. Это был знак судьбы.

«Папуль, у нас девичник в клубе «Антураж». Буду поздно или заночую у Натали. Не жди. Люблю тебя».

Зашибись! Хорошо, когда есть характер. Но когда его в избытке, это плохо. Дурочка. Упала в омут с головой, так ведь и глупостей сдуру наделать — раз плюнуть. Я обязан за ней следить. Я знаю, что она будет мне мстить. В этот момент я пожалел о своих выкрутасах. Она может пострадать из-за меня. Попасть в беду в этом клубе. Чувствует сердце. Так сильно стучит. Как стучало во время погони за такси. Иногда я ловлю себя на мысли, что, может, я экстрасенс? Или она — вторая половина моей души. Мы просто две части неделимого целого. Поэтому я так хорошо чувствую Нику.

Сорвался и поехал за ней в тот клуб. Только плохо, что поздно спохватился, ещё и в пробку вечером попал. Я гнал на всех парах, как проклятый, поймал два штрафа за превышение скорости, едва не врезался в столб, но, главное, успел.

* * *

Я сжимал пальцы на пульсе девчонки и считал удары сердца, пока она лежала в нирване на заднем сидении моего «Хаммера». Ночка выдалась адской. Как я ещё держался? Как не вспыхнул живым огнём, когда увидел, как тот дрыщавый ушлёпок тащит мою девочку к своей машине. Да я бы нахрен полклуба разнёс от бешенства. Много бы дури в тот вечер наделал, даже моих денег не хватило бы на то, чтобы замять последствия бойни.

— Домой. Хочу домой. Ненавижу больницы, — Ника отчаянно мычала и даже плакала во сне. — Мамочка… — звала маму.

Её крики рвут мне душу. По живому режут нервы. Малышка моя… И гнев весь исчез под ноль, когда я увидел её слёзы. Сбавив ход, я припарковался во дворе своего дома, повернулся к ней, а она вдруг вцепилась в ворот моего свитера, рванула меня на себя и впечаталась своими губами в мои. Зрачки расширились, как у кота, что увидел мышь. Я едва не задохнулся от удивления. Вот. Это. Да. Неожиданно. Что ты творишь, сумасшедшая девчонка?

Глаза Ники закрыты. Она в дрёме. Но держит меня крепко, аж ткань трещит по швам. И губам больно от её напора. Мне мгновенно стало жарко. Там, в паху. Очень больно. Вся кровь тела хлынула к детородным органам. Так, Волк! Притормози. Дыши, только дыши! Сейчас она такая горячая, сладкая, настырная хулиганка. Вот он, шанс. Бери, пользуйся, она сама ведь просит. Первая начала. Ты же так долго мучился, весь извелся, будто полжизни её добивался. Бесился, естественно, что в мире, оказывается, есть то, что тебе не под силу. Единственное исключение, твой первый в не абы каком опыте любовных дел дерзкий отказ. Как тут не потерять голову, как сдержаться?

Это был наш первый поцелуй. Я потянулся к пуговицам пальто. Ники что-то мычала, тёрлась губами о мои губы. Я бы спятил, я бы нажал на спуск, если бы не этот отвратительный запах спирта. Да от неё несет, как от пивной забегаловки!

Ну, погоди у меня! Паршивка! Выпорю. Так выпорю, что по стойке смирно у меня стоять будешь. Это ж надо такое! Напиться. До чертей в глазах. Глупое создание… Я отцепил от себя Нику, что сейчас напоминала варёную рыбу-прилипалу, прижал к груди, крепко обнял за талию, одновременно зарылся пальцами в её мягкие волосы и закрыл глаза. Выдохнул, прижимая девушку плотнее к себе, чувствуя её тело, её тепло, её прерывистое дыхание на своей груди.

Моя маленькая… Какая же ты хрупкая и беспомощная. Я спятил. Что? На мои глаза навернулись слёзы. Выдохни, Волк. Опасность миновала. Она со мной. Ничего не случилось. Она в безопасности. Всё остальное — ерунда. Конечно, засранка завтра получит у меня по полному сценарию, но не сейчас. Я до смерти испугался за Нику. А если бы опоздал? Если бы потерял из виду? У меня бы случился сердечный приступ. Твою ж мать!

Не хотелось отпускать Веронику ни на секунду. Я подхватил её на руки и понёс к себе домой. Как странно, но когда она находилась в моих руках, я чувствовал удивительное тепло в груди и непривычное спокойствие. Абсолютное умиротворение в душе, там сейчас будто цветут сады и тёплый бирюзовый океан ласкает мягкий берег из жёлтого песка. Никогда такого не испытывал. Тогда я и осознал, что не могу без Ники от слова «совсем». Она — моё спасение, моя личная таблетка успокоительного, мой тормоз и одновременно мой газ.

Эту ночь я провел, лёжа рядом с ней. Я держал руку на пульсе девушки, боялся, вдруг ей станет плохо? Мы не поехали в больницу лишь потому, что она умоляла не ехать. Видимо, была причина. Мне пришлось её раздеть. Я еле-еле себя сдерживал, кусал губы до крови, пока дрожащими руками стягивал с неё платье. Залюбил бы до изнеможения. Любил бы до самого утра, горячо, страстно дико. С таким напором, что от усталости потом продрых бы неделю, как сурок.