Дрожащими пальцами я разворачиваю записку и практически лишаюсь опоры под ногами:

«Ты не поняла намёка? Тебе здесь не рады… Будет лучше, если ты сама соберешь вещи и уедешь. Дальше будет хуже».

Глава 25

Волкан

Я не нахожу себе места. Я луплю кулаками подушки, рву их на лоскутки и реву до срыва горла. А Ирина? Она косится на меня, как на нелюдя, сама отступает к двери. Сдуру я шиплю ей разные гадости, не помню, какие именно, и вышвыриваю вон из квартиры. Даже угрожаю, чтобы больше наверняка не совалась в мой дом. Как так вышло? Честно, я не ожидал, что она такая наглая и упрямая курица. Вот теперь Ирина поняла, что я с ней не шутки шучу.

— Между нами ничего не было. Нет. И не будет! Заруби это себе на носу! — изо всех сил грохаю дверью, выставляя её вон, прислоняюсь спиной к двери и сползаю по ней на пол. Обхватываю голову руками, корю себя за тупизм. План надо было бы продумать лучше. Зачем вообще я связался с Ириной? Да просто недооценил её истинных намерений. Мне кажется, она сама поняла, зачем она мне понадобилась. Оказывается, нет. Ах, да, я ведь забыл. Она блондинка! Белая краска проела мозг… Поэтому красопета возомнила себя богиней.

Ладно, забыли. Настойчивый звонок телефона пресек мои мысли. Я думал, это Ника звонит. Но оказалось, Олег Петрович:

— Волкан, доброе утро! Ты ведь помнишь, что у нас самолет вечером? Всё в силе?

Ах, да. Помню. Конференция… Ну и ладно. Надо нам обоим немного остыть, дам своей взрывной хлопушке немного времени, заодно придумаю, как в очередной раз вернуть доверие вспыльчивой капризули. Приняв реальность такой, какая она есть, я собрал вещи в сумку и отправился в аэропорт.

На мероприятии было скучно. Все мысли лишь о Нике. Ни есть, ни спать, ни решать дела у меня не получалось. Не зря, наверное, меня что-то нехорошее гложет в груди. Так и есть. Олег Петрович на секунду отошел, чтобы ответить на звонок, а потом, опечаленный, вернулся за стол.

— Ника заболела, — грустно выдал он.

Я машинально вскочил со стула, бросив ему ответ:

— Я возвращаюсь в столицу. Переживаю за неё. Вдруг ей станет плохо.

Он не стал меня отговаривать, просто не успел ничего сказать. Я уже был возле двери, набросил на себя пальто и выскочил вон из ресторана. А через час я уже сидел в самолёте и думал о своей девочке. Не спал, не ел. Считал часы до посадки, ведь в голову лезли самые разные гадкие мысли.

Бледная и слабая, такой встретила меня Вероника на пороге своей квартиры. Не хотела пускать внутрь. Честно? Я бы дверь выбил, ведь это не шутки! Она принялась бранить меня, а сама еле-еле на ногах стояла. Пошатнулась, голова, что ли, закружилась? Я чуть не отбросил концы, когда понял, что вот-вот малышка потеряет сознание. На руки её подхватил и в постель уложил. Наши с ней стычки, да и прочие проблемы моментально отошли на второй план. Я буду с ней. И точка. Особенно сейчас. Она ведь такая хрупкая и слабая, больно смотреть.

Я не отходил от Ники ни на шаг. Волновался. До жути. Температура долго не падала, пока я не дал ей антибиотики и жаропонижающее.

Ночь провёл у её ног, как преданный пёс. Держал руку на пульсе, целовал прохладный, липкий от пота лоб и прислушивался к её дыханию. Я давно так сильно не нервничал. С похорон отца.

Под утро немного вздремнул, а после бросился готовить завтрак. Я вообще-то нуб в плане кулинарии. Открыл интернет и давай химичить. Стряпал строго по пунктам. И у меня вышло. Ещё бы! Я ведь упёртый и адски целеустремлённый.

Ника очнулась, сегодня она выглядела намного лучше, чем вчера. Она увидела мою заботу, а потом я ещё Ирине при ней позвонил. Наконец-то мы решили проблему. Мы снова вместе. Она снова моя. Но, млять, эти блаженные ощущения длились не больше часа. В дверь раздался звонок. Я направился в прихожую, распахнул дверь и… осатанел!

Белобрысый сопляк! Какого хрена он сюда явился?

Если бы не Ника, если бы она не вцепилась в мою талию своими маленькими пальчиками, я бы совершил великий грех. Бесит! Почему меня так бешено лихорадит, когда я вижу рядом с моей девочкой мудака. Любого. Абсолютного любого мудозвона. Смотрит ли он на нее, разговаривает или, что хуже, ластится к ней.

Я практически спустил чмыря по лестнице и малышку как обычно спугнул. Нервы сдали. Эмоции выплеснулись в вены жгучей лавой. Я сначала делаю, а потом думаю. И эта моя болезнь. Пылкий характер с рождения. Так я снова лишился Ники. До тех пор пока спустя два дня не увидел её напротив здания фирмы «Витраж» в окружении толпы отморозков.

Вот тут-то меня тряхнуло не на шутку. Одна! Она одна, а они схватили её и держат силком. Проклятье! Я больше терпеть не стану, прикую Нику к себе цепями и ни на миллиметр не отпущу. Что за магнит для несчастий, честное слово?

Я быстро разобрался с недоносками, а свою девочку запер в офисе до тех пор, пока не решил проблемы с говнюками. Как раз на место прибыл Олег Петрович. Мы пересеклись с ним во дворе здания фирмы. Чтобы вернуть любовь Ники, я оплатил все долги их семьи. И без разницы, простит она меня или нет. Я это от души сделал. Безвозмездно. Но если бы она меня простила и мы с ней начали строить отношения с чистого листа, я парил бы на седьмом небе от радости.

Кое-чего я не знал. Тех делишек, которыми, оказывается, промышлял её папочка. Он всячески пытался свести нас как пару. Даже больше — поженить. Нику его признания распалили до чертей. Да и меня тоже. Она обиделась, убежала. Наверное, подумала, что у нас был сговор. Ничего подобного! Я сам её добивался. Потому что понравилась, крошка. Когда она меня отвергла, а отцу нагрубила, мы с ним оба выпали в осадок. Я даже не помню, как он вытащил из шкафчика водку и мы с ним накатили как старые добрые друзья. От горя, что ли?

Я вообще дальше ни черта не помню. Олег Петрович завалился спать прямо на гостевом диване в офисе, а я… Не могу я без Ники. Не могу. В тот вечер мне показалось, что мы… что мы будто разошлись навсегда.

Я не привык сдаваться. Я привык воевать и завоёвывать. Я примчался к её дому, протаранил «Хаммером» скамейку во дворе, ввязался в драку на ровном месте, потому что спятил. Ума лишился. Из-за девчонки. Сам от себя в шоке.

Заметила меня! Моя маленькая… выскочила на улицу в домашних тапках и вцепилась в меня своими хрупкими ручками, домой потащила, рыдала, глядя на меня, убого алкоголика, блин. А потом… потом поцеловала. Когда поняла, что я без неё ничто. Дно пустое. И простила. Моя любимая крошка меня простила.

Я будто заново родился. С тех пор, доверившись друг другу, мы нашли общий язык. Правда, впереди нас ждало ещё одно, не менее сложное испытание — знакомство с моей семьёй.

* * *

Я знал, что они не примут Нику. Но мне как-то плевать. Жить мы с ними не будем. Мы — сами по себе. Единственное, из-за моего личного уважения к ним я решил пожить с мамой и сестрой какое-то время. Они ведь скучали. Меня стали напрягать их косые и недобрые взгляды в сторону моей невесты. Я не сдержался. Ника отдыхала в спальне, когда я пришел вечером домой после насыщенного рабочего дня, проведённого в центральном офисе своей фирмы. Мама встретила меня несколько холоднее, чем обычно. Я будто прочитал её мысли. Она отвела меня в гостиную, присела на диван и тяжко выдохнула:

— Сын, ты уверен, что хочешь взять в жены Нику? Ты много лишишься.

Ямина тоже находилась в комнате. Скрестив руки на груди, покачивая ногой, она сидела в кресле. Выражение лица такое, будто сестричка проглотила лимон.

— Мы против этого брака, — вмешивается сестра. — Фида, вот кто тебе пара! Она любит тебя. Правда, любит!

О-о-о! Ну понеслось. Как же они меня достали со своей Фидой. Я вообще к ней ничего не чувствую. Ничего! Хоть и девушка она видная, породистая. Мертвые эмоции к ней. Как к обычному, проходящему мимо человеку. Мы знакомы больше семи лет.

Друг. Просто друг. Да, я дружен с её отцом. Не более. Но семью я хочу создать на взаимных чувствах, а не по расчёту. Я так решил. И точка. Меня не волнует, что обо мне там люди подумают.

— Не обещал, — я быстро воспламеняюсь, перехожу на повышенный грозный тон. — Это вы всё решили за меня.

— Но что скажут другие? Друзья, родственники. Ты же знаешь, мы не приемлем смешения кровей. Ребенку будет нелегко среди сверстников, — настаивает на своём мама.

— Значит, не принимаете Веронику?

Они молчат. На их лицах отпечаталась мёртвая пустошь.

— Ладно. Тогда я ухожу. И решение свое менять не собираюсь. На мнение других плевать я хотел. Я уже купил для нас отличный домик в Омане. Можете приезжать в гости, если хотите.

— Волкан, нет!

Я психую. Плюю на всё, разворачиваюсь и ухожу. Уверенным шагом направляюсь в сторону лестницы. Они примут этот факт, им некуда деться. Побурчат и остынут. Хватит! Никто мне, кроме Ники, не нужен, а от Фиды воротит. Слишком высокомерная и знающая себе цену девица. Ну и что, что её отец — родственник шейха. Мне и так всего хватает, мой бизнес цветёт и пахнет. Я сам скоро шейхом стану.

Я поднимаюсь в комнату к Нике, замираю. Мне кажется, или я слышу всхлипы? Зря я тянул, зря! Хотел подыскать нам достойное жильё, для этого нужно было время, и не хотел портить сюрприз малышке. Теперь чувствую холод на душе. Неужели засранка Ямина ей что-то нехорошее наболтала?! Я ещё ничего толком не выяснил, а уже закипел, как чан с маслом.

Резко толкаю дверь кулаком и влетаю в спальню. Проклятье! Ника рыдает и складывает вещи в чемодан. Я подлетаю к ней, будто сам не свой, хватаю за запястья, дергаю на себя, сердито буравя взглядом её влажное от слёз лицо:

— Ника! В чём дело? Как это понимать?

— Я так и знала, так и знала, Волкан! Не пара я тебе, твоя мать, твоя сестра против меня… Боюсь я, жизни от них не будет!