— Порядок, — шепчет и отстраняется, но я остаюсь совсем не в порядке, и пока мы идем к подъезду, всё ещё ощущаю на себе его дыхание. У двери я останавливаюсь: наш подъезд — не место для таких, как он.

Говорю, что дальше сама, и он кивает.

— Пока, Лика, — произносит Демид, смотрит в глаза, но не наклоняется. Даже попыток не делает меня поцеловать, хотя от собственных мыслей я уже вовсю схожу с ума. Очень рассчитываю на наше прощание, и теперь испытываю чувство досады, не получив желаемое. Чёртовы гормоны.

Сейчас достану свои записи и буду читать их всю ночь, чтобы избавиться от этого наваждения.

— Спокойной ночи, — низкий голос снова разрушает мои намерения. Плевала я на записи, потому что они мне точно уже не помогут. Я тону в этом мужчине просто потому, что он на меня так смотрит.

— И тебе, — произношу в ответ, ставя точку в нашем сегодняшнем свидании.

Вот теперь он уйдет, а что буду делать я?

Демид разворачивается и направляется к джипу, я тоже оборачиваюсь, мысленно ругая себя за свои же мысли, и уже берусь за ручку двери, когда позади улавливаю движение.

Тут же чувствую на себе мужские руки, резко оборачиваюсь и шумно выдыхаю, понимая, что моей точки, к счастью, оказывается недостаточно.

Демид без прелюдий прижимает меня к железной двери позади и с напором впивается в мои губы, а я обхватываю его за шею и вжимаюсь в него всем телом. Отвечаю на каждое движение, подаюсь навстречу, схожу с ума.

У него такие мягкие губы, он так нежно ими касается моих, что коленки просто подкашиваются, и в попытке удержаться на ногах, я впиваюсь пальцами в его рубашку, поцелуй становится требовательным, страстным, моё тело полностью во власти Демида, он обхватывает меня руками так крепко, что я вмиг растворяюсь в этих объятиях.

Стук его сердца, ритмы моего, рваные выдохи и шумные вдохи. Мне не хочется, чтобы он останавливался, понятия не имею, сколько времени проходит, и лишь когда мы тяжело дышим, с трудом друг от друга оторвавшись, понимаю, насколько безумные чувства испытываю.

— Вот теперь спокойно ночи, — хрипло произносит, еще раз целует, на этот раз коротко, и отстраняясь, идёт к своей машине. Он оставляет меня наедине с этим ураганом чувств.

— Неспокойной, — шепчу в ответ, хотя Демид меня, конечно, уже не слышит.

* * *

Он. Меня. Поцеловал.

Учащенный пульс, кажется, и не собирается замедляться, напротив, лишь ускоряется, стоит только ещё раз прокрутить в голове сцену у подъезда. Но я делаю это снова и снова. Какой-то мазохизм, не иначе.

Но мне так хорошо, что я буквально лечу по ступенькам, не чувствуя притяжения.

И почти не вспоминаю, что собираюсь выяснить у соседки, какого чёрта произошло — настолько пребываю в эйфории, но девушка сама появляется в прихожей, когда вхожу в квартиру:

— У нас гости, — растягивает она губы в улыбке. С искренней она не имеет ничего общего, и я напрягаюсь. Мне не хочется выныривать из наваждения, но видимо, придётся. — Ты же не против, мы отмечаем новоселье.

Она даже не спрашивает, а ставит перед фактом, насмехается, указывая, что от меня и не зависит ничего, ответа девушка явно не ждёт, и её наглость обескураживает.

— Против. Завтра рано вставать, у меня важное собеседование, — хмуро произношу в ответ и без приглашения захожу в кухню.

Новоселье явно в самом разгаре.

Незнакомая мне девушка и два парня устроились за столом, последние потягивают что-то из бутылок, оценивающими взглядами осматривают меня с головы до ног:

— Ух, а кто это к нам на огонёк пожаловал? Присоединяйся, красотка, — пьяно усмехается один из типов.

— Я пас, — смотрю без тени улыбки, мне всё это не нравится ещё больше.

— Лика, да брось, Ваня просто хочет познакомиться, — заступается за приятеля моя соседка.

— Мне неинтересно, что он хочет. Уже поздно, всем пора домой.

— Какая дерзкая у тебя подруга. Так я заинтересую.

Парень поднимается с места, недобро усмехаясь, подходит, но я хватаюсь за телефон.

— Выход там, — указываю на дверь позади, — а ко мне советую не приближаться.

Отступаю на шаг, возможно, неправильно лезть на рожон, но я злюсь ещё и на соседку, поэтому постепенно накрывает злостью.

Какого черта она себе позволяет? Мало того, что с контакт с моего телефона удалила, так ещё и притаскивает не пойми кого домой, хозяйка ясно дала понять, что водить сюда никого не стоит.

— Так может, вблизи ты рассмотришь больше, — игнорирует он то, что ему ничего не светит. Улыбаться он перестает, взгляд становится серьёзный. — И вместо выхода укажешь на вход в спальню.

— Ты видел на каком джипе её подвезли, — хватает друга второй, оказываясь рядом. Он дружески хлопает его по плечу и этим жестом останавливает. — Это ему мы звонили сегодня? — обращается парень к моей соседке, а я вдруг вспоминаю звонок который нас прервал, и внутри закипает злость. — Серьёзный тип. Отхватишь, Вань, — отговаривает этого типа его товарищ. — Мы скоро уходим, прошу простить моего друга за беспокойство, — расплывается в любезностях он.

Всё же выдыхаю, унимая эмоции, этот Ваня буянить не принимается, но хмурится и посматривает совершенно недобро.

Соседка же усмехается на этих словах, вижу как мрачнеет её взгляд.

— Да, Вань, сначала заработай на крутые подарки, а потом подкатывай, Лика абы к кому симпатий не испытывает.

Теперь я вспыхиваю:

— С тобой мы ещё поговорим.

Она замирает, по глазам вижу, всё она понимает. Но мы с ней выясним всё завтра, не собираюсь устраивать представление для всех.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу вслед.

— А говорила, что надо всё самой. Поздравляю, Лика, обошла меня.

Ненадолго замираю, выдыхаю, но не оборачиваюсь. Несправедливое замечание меня не цепляет, больше удивляет, что я становлюсь объектом зависти:

— Ты бы за своей жизнью следила, — отвечаю и ухожу. Моей реакции она не дождется, спорить я с ней не собираюсь.

Эту ночь почти не смыкаю глаз, пару раз мимо комнаты кто-то проходит, один раз замирает на пороге, но не приближается. И я выдыхаю. Под подушкой тяжелая статуэтка, но надеюсь, мне не придётся ею пользоваться.

Я действительно очень рассчитываю на завтрашнюю встречу, и мне нужно выспаться. Тогда я ещё не знаю, что собеседование пройдет успешно, меня примут менеджером в тренинговый центр, и хоть принципы их работы по душе мне не придутся, но появятся кое-какие средства, и теперь не нужно будет думать о том, где взять денег на жильё.

А пока что я прислушиваюсь к голосам за стенкой, которые иногда понижают тон — меня обсуждают.

И всё же подруга выпроваживает гостей, становится тихо.

А наутро она извиняется, говорит, что такого с незваными гостями больше не повторится, чем очень меня удивляет. К тому же она просит прощения, что в порыве удалила номер из контактов и за звонок извиняется. Говорит, что злилась, но вину признает полностью. Ума не приложу, что происходит, но она готова и перед Демидом объясниться, но я с подозрением отношусь к её словам.

Во-первых, не рассказываю ему, что произошло с телефоном, а во-вторых, не собираюсь их знакомить. Мы далеко не подруги.

К тому же, я не очень ей верю, поэтому извинения принимаю, но на попытки подружиться пока что не реагирую. Она потом делает их несколько: зовёт в клуб, приглашает на пикник, однажды ей достаются билеты в двухдневное турне по реке, но и тогда я отказываюсь.

Лишь однажды мы проводим вместе вечер.

Придя с работы, успеваю принять душ, когда раздается стук в дверь: на пороге стоит девушка, которую я узнаю не сразу: тёмные волосы, светлые глаза. Они сейчас красные, девушка явно плакала.

— Привет, — говорит она, вытирая щёку. — Лика, верно?

Я киваю. И наконец её вспоминаю, она была в тот вечер, когда соседка притащила своих приятелей к нам в квартиру, чтобы отметить новоселье.

— Соседки нет, — говорю, понимая, что пришла она к ней. Замечаю в руках девушки бутылку: — И если у вас сегодня снова вечеринка…

— Прости за тех дурней, — перебивает она меня, виновато глядя исподлобья. — Ваня незлобный, просто выпил тогда, а второй, — глаза девушки наполняются слезами, — бросил меня час назад.

Она всхлипывает и мне становится её даже жаль.

— Я пойду, прости, — говорит и разворачивается, но я её останавливаю.

— Проходи, она скоро придёт.

— Я не помешаю?

— Нет, — говорю вполне искренне. Против неё я ничего не имею, претензии в прошлый раз были к парням. К тому же сама девушка действительно выглядит жалко: потёкшая тушь, запутанные волосы, потухший взгляд.

Пропускаю подругу соседки в квартиру, отмечая, что она напиток уже открывала, и это точно правильное решение, впустить её, неизвестно, куда она влипнет в таком состоянии, да ещё и в нашем районе:

— Тебе нужно умыться, — указываю на ванную комнату, и она кивает.

— Спасибо. Ты очень хорошая, Лика, — говорит серьёзно. А потом скрывается за дверью.

Тогда я была уверена, что всё делаю правильно.

И я ей действительно со временем очень помогу.

Вот только себе сделаю хуже.