У машины Астахов внезапно притягивает меня к себе, забирается рукой в мои волосы, гладит — неожиданные объятия удивляют, он так просто целует меня в губы, едва касаясь, и говорит:

— Ты такая красивая.

А когда отстраняется, замечаю его взгляд. Серьезный, внимательный.

— Я такой идиот, — говорит без тени улыбки. — Просто редкий.

Теперь он ухмыляется. Берет в ладони моё лицо, смотрит изучающе, в тусклом свете фонаря, его взгляд даже пугает.

— Что происходит, Глеб?

— Что происходит? А ничего нового, — понижает тон, и предчувствую, что не хочу слышать ответ, но уже поздно — я вижу в светлых глазах боль: — Я люблю тебя Лика. Люблю, чёрт возьми, ты же знаешь.

Он прижимает меня к своей груди, крепко обхватывает за плечи, различаю его тихий шепот:

— Люблю…

Астахов понимает, что не отвечу, но всё же из рук не выпускает. Мне кажется сейчас, что он сам принял какое-то решение.

— Поехали домой, — говорит, когда ослабляет объятия, и я киваю.

Открываю водительскую дверь, Глеб обходит мою «ауди» и останавливается у пассажирской двери, а потом бросает взгляд куда-то за мою спину, по позвоночнику тут же пробегает холод — настолько ненавистный у Глеба взгляд.

Возможно, я не узнала бы, что произошло, если бы чуть раньше села в машину, но теперь резко оборачиваюсь, и сердце, пропуская пару ударов, принимается колотиться как сумасшедшее.

Совсем недалеко, у огромного джипа, стоит Демид, я так не ожидаю его увидеть, что просто замираю. Бронский смотрит на меня тяжелым взглядом, от которого всё внутри резко обрывается, он медленно переводит его на Глеба и снова возвращает мне. Ярость бывшего мужа чувствую даже отсюда, он явно не рад меня видеть. А тем более нас.

Вечерняя прохлада не спасает, щёки горят — от сегодняшней встречи в его студии я до сих пор не отошла.

А ещё так и не сказала Астахову, куда ездила утром.

Теперь Демид взгляд не сводит, и тут же вспоминаю все его угрозы. Тело немеет, ладони холодеют, ветер забрасывает на лицо волосы, но я даже руку не могу поднять, чтобы их убрать.

Резко прерываю этот контакт и сажусь в машину, а вот Глеб не спешит. Он немного задерживается снаружи, но всё же занимает место рядом со мной.

Быстро завожу машину и срываюсь с места.

Я не знаю, что это было, но определенно ничего хорошего взгляды Демида не значат.

Сердце бьётся где-то в висках, я слышу только его глухие удары и всю дорогу думаю о том, что это было очередное предупреждение.

Даже предположить не могу, что за этим последует. И надеюсь ошибиться в уверенности, что произойдёт что-то обязательно.

Только сейчас понимаю, что Глеб хоть и много сегодня говорил, но ни словом не обмолвился о текущих делах. Напоминали ли ему о себе те парни с дороги?

В себя прихожу только возле подъезда. Я останавливаюсь чуть резче, чем рекомендуется, и выдыхая, перевожу взгляд на Глеба:

— Нам нужно поговорить.

— Нужно, — кивает Астахов в ответ.

Мы молчим, тишина угнетает, я знаю ответ, но всё же произношу вслух:

— Ты ведь заметил его.

Глеб взгляд не отводит, кивает.

— И что это меняет?

Качаю головой, и правда, что?

У Глеба есть причины относиться к Демиду без симпатии, и здесь замешана не только ревность, он видел, что со мной творилось во время нашего разрыва, и не устаёт повторять, что больше не позволит Демиду меня обижать. Снова чувствую укол совести: хочу рассказать Глебу про угрозы Бронского, но почему-то этого не делаю.

Что-то останавливает меня и от размышлений вслух насчёт Ирины и роли бывшего во всем этом.

Неужели Демиду удалось поселить во мне сомнения?

Он просто сказал держаться подальше от Глеба, только как это расценивать, я пока не знаю.

— Он угрожал тебе? — спрашиваю прямо, потому что, как выяснилось, Демид способен и на большее. Если Бронский действительно хочет испортить мне жизнь, то он непременно и личную не оставит без внимания. Ему уже Астахов не дает покоя, и он вряд ли успокоится — сцена на набережной лишь подтверждает мои опасения.

Так удивительно, по моим меркам мы не виделись с бывшим целую вечность, а сейчас дня не проходит без его участия.

— Глеб, — говорю, замечая его ухмылку. — Те парни на дороге… Ты точно всё про них рассказал?

— Считаешь, это дружки твоего бывшего?

Вглядываюсь в лицо Астахова, но в темноте распознать эмоции не получается, вряд ли Глеб выгораживает Демида, наверняка зная, что к избиению причастен именно он, тем не менее возникает мысль, что Астахов, если и осведомлен о причастности Бронского, то хочет разобраться с ним наедине. Способен ли он на это? Вспоминаю его взгляд там, на набережной, и по спине пробегает холод.

— Если это он…

— Лика, я же говорил, понятия не имею, кто эти идиоты. Есть предположения, но на связь парни не выходили. Если в этом замешан твой бывший, тем хуже для него, — голос Глеб понижает, он даже не пытается скрыть раздражение. — Давно пора кое-кого поставить на место. И поверь, я найду как.

— Вы пересекаетесь по работе? — удивленно поднимаю брови. Никогда раньше не связывала деятельность Астахова с Бронским, впрочем, я не так уж и много расспрашивала Глеба о его делах.

— Необязательно пересекаться, чтобы борзеть. Скажем так, у нас есть общие партнеры, и до меня доходят кое-какие слухи. Когда тебя крышует такой, как Юдин, кажется, что можно всё, чем Бронский и пользуется.

Глеб усмехается и качает головой, заметив мою реакцию.

— Докатился, веду разговоры о твоем бывшем.

Но я замираю вовсе не из-за того, что наша беседа скатилась до обсуждения Бронского, я привожу чувства в порядок, услышав знакомую фамилию — в памяти тут же всплывает разговор с Оксаной. Возможно, это лишь совпадение, но быть может, именно к нему она меня направляла. И если этот, так называемый, серьезный человек связан с Демидом, то не его ли это рук дело?

— Что-то ещё? — прищуривается Астахов. — Ты ведь не об этом хотела поговорить?

Киваю.

Глеб попадает в точку, вот только то, что хочу сказать, ему вряд ли понравится.

Да, мне с ним спокойно, чувствую его тепло, но в то же время понимаю, что мы подходим к грани, которую нужно либо преодолеть, чтобы двигаться дальше, либо просто отступить, чтобы каждый пошёл своим путем.

Астахов мне не чужой, но не уверена, что моё отношение к нему не подкреплено лишь чувством благодарности. И хоть уже поняла, такой страсти, как была у нас с Демидом в моей жизни уже не будет, тем не менее эгоистично думать только о себе.

Раньше мне казалось, что нас обоих устраивает наш странный союз, но признания Астахова выбивают почву из под ног. Набираю воздух в лёгкие:

— Глеб, всё неправильно. У нас не выходит, ты же видишь.

Астахов застывает. Не думаю, что он не готов к этому разговору, но всё равно хмурится:

— Это из-за него?

— Дело не в этом. Я не хочу давать тебе ненужных надежд.

Глеб лишь ухмыляется.

— А ты их и не даёшь Лика. Никогда не давала, — он делает паузу, немного наклоняется, приближаясь к моему лицу, а я смыкаю губы. Глеб замечает. — Тебе плохо со мной?

Смотрит так внимательно, так открыто. Мне с ним не плохо, но и не хорошо. И это пограничное состояние изматывает. Сегодня нам было легко как никогда, но ровно до тех пор, пока не появился Бронский. И у меня сердце разрывается от того, что не могу ответить Астахову взаимностью, как бы ни хотела этого. Не могу.

— А этот мерзавец умеет всё испортить, — качает головой Астахов, словно читает мои мысли, растягивает губы в нервной улыбке. Трёт ладонями лицо, забирается руками в свои волосы. — Стоило ему появиться, и ты уже сомневаешься, — снова переводит на меня взгляд: — Если это всё, то пойдем домой. Сегодня был сложный день.

— Глеб…

— Лика, ты не спишь со мной уже достаточное время, и поверь, я догадался, как у нас идут дела.

Теперь он просто выходит из машины и направляется к подъезду, а я так и сижу, наблюдая за ним. У железной двери он останавливается, оборачивается и смотрит на меня.

Ждёт.

И я иду к нему навстречу, точно зная, что спать снова лягу в своей комнате.

Глеб уже ушёл в спальню, бросив напоследок сухое:

«Хорошо поработать ночью».

А я варю себе кофе, после устраиваюсь за ноутбуком и захожу в почту. Не верю своим глазам: оказывается, сегодняшний клиент прислал план мероприятий, хотя когда мы прощались, уже и не рассчитывала на успех. Это значит, возобновятся тренинги, и я этому очень рада, а ещё тому, что перечислен небольшой аванс.

Настроение вмиг улучшается, и я на всякий случай просматриваю квартиры в аренду. Мы пока что ничего не решили, но всё идет к тому, что присмотреть варианты самое время.

И когда я совершенно не ожидаю посторонних звуков, мобильный подаёт сигнал. В звенящей ночной тишине, этот звонок кажется чем-то инородным, я быстро отмираю и бегу в прихожую.

Сумку я оставила у входа, и сейчас надеюсь, что Глеба не разбужу. Он говорил, у него завтра важная встреча и нужно выспаться. Именно поэтому мы так и не продолжили разговор дома.

Ругаюсь мысленно, роясь в сумке: и так доставляю Астахову достаточно проблем, не хотелось быть еще и причиной того, что он проспит.

Но как только я бросаю взгляд на экран, переживания по поводу неудобств Астахова отходят на второй план: звонит Оксана, и я быстро снимаю трубку.

— Увидела, что ты звонила, — осторожно начинает она. — Ты передумала?

— Я согласна встретиться, — говорю быстро, замечая в её голосе сомнение. Только бы теперь она не пошла на попятную, поэтому не мешкая тут же добавляю: — Можно завтра, в районе обеда.

Называю точное время и именно в этот момент слышу, как в её дверь звонят. Уже довольно поздно, но ведь понятия не имею, с кем она живет, возможно, она кого-то ждёт. Меня это вообще не должно волновать, однако всё равно напрягаюсь.