Тогда он последний раз обмочился в штаны, и это же стало его последним позором. Когда мать в следующий раз захотела избить его, Кирилл пригрозил ей, что зарежет ее ночью – спящую в пьяном угаре. Угроза подействовала, и мать его больше пальцем не трогала. Правда, с того времени она словно забыла, что у нее есть сын. А еще через год спилась окончательно и отправилась на тот свет.

– Тебе пора спать, – тихо проговорил Кирилл. В душе ворочалась грусть, свидетелем которой делать пианистку не хотелось. – Иди к себе…

– А вы?

– А я еще тут посижу немного, телек вот посмотрю, – щелкнул он пультом.

Глава 23

Влада проснулась от крика. Не сразу сообразила, что кричит Павлик в соседней комнате.

Мальчику снился какой-то сон. Он метался по кровати и протяжно надрывно звал маму.

– Павлик, проснись! – прижала его к себе Влада. – Это всего лишь сон… Это все неправда…

Он уже проснулся и плакал. Влада только и могла, что гладить ребенка по волосам и уговаривать успокоиться. Сердце разрывалось от горя, которому не могла помочь. В том, что Павлик чувствует себя очень несчастным, Влада не сомневалась.

– Ну все, малыш, успокойся. Это всего лишь сон, который ты скоро забудешь…

– Я видел маму. Она от меня уходила… – посмотрел на нее ребенок заплаканными глазами. – Почему она от меня ушла? Почему бросила?

Что можно было ответить на этот вопрос? Ведь Влада даже толком не знала историю этой семьи, не считая тех обрывков слухов, что услышала от Игната.

– Павлик, я уверена, что мама тебя не бросала.

– А почему она тогда уехала от меня?! – повысил голос ребенок.

Влада испугалась, что он снова начнет плакать, и прижала его голову к себе покрепче.

– Она вернется к тебе, малыш. Нужно только немного подождать.

– Я ей не нужен…

Боже! Влада думала, что такое возможно только в кино. Никогда не подозревала, что столкнется с горем ребенка наяву.

Огромных трудов ей стоило успокоить Павлика и уговорить спать дальше. Еще долго он всхлипывал во сне, а она сидела рядом, боясь оставить его одного. И в голове пульсировал вопрос: почему с Павликом сейчас сидит она, а не его отец? Не может быть, чтобы он не слышал, как плачет его сын!

После часа ночных бдений возле кровати ребенка сон испарился окончательно. Чтобы вернуть его Влада решила выпить теплого молока с медом. Где-то она слышала, что это помогает. А роскошь провести бессонную ночь она точно не могла себе позволить, ведь завтра у нее не выходной.

Каково же было удивление Влады, когда увидела в гостиной Бурова. Он преспокойно возлегал на диване с книгой в руках. При ее появлении на лестнице, книгу отложил и следил за ее приближением.

– А-а-а… вы не слышали, как плакал Павлик?

Влада до такой степени растерялась, что и слова-то подобрала не сразу.

– Слышал, – поморщился Буров.

– А почему вы не пришли к сыну?

Влада чувствовала, как внутри нее стремительно нарастает волна возмущения. Злого и неконтролируемого. И она даже не опасалась, а была уверена, что это возмущение выльется во что-то нехорошее.

– Потому что есть ты, – посмотрел на нее Буров воспаленными от вируса глазами. – Мне-то что там делать?

– Знаете что! Только смерть могла бы послужить вам оправданием. Но вы живы и скоро будете здоровы, а ваш сын несчастен! – Влада развернулась и практически сбежала на кухню, чтобы только не видеть и не слышать Бурова. Она за себя не ручалась – могла наговорить намного больше и в сто раз хуже. Хотя, куда уж хуже…

Трясущимися руками она наливала себе молока и ставила его в микроволновку, едва не расплескав. Кажется, никогда еще она не была настолько злой. Аж руки чесались… Неужели она была близка к тому, чтобы ударить Бурова?!

– Считаешь меня плохим отцом? – появился он в дверях кухни.

– Отвратительным! – бросила на него Влада уничижительный взгляд.

– А ты, значит, вся такая белая-пушистая, все и всегда делаешь правильно? Не ошибусь, если предположу, что ты вышла из интеллигентной семьи?..

– Не ошибаетесь! Своими родителями я горжусь. Они творческие и интеллигентные, как вы только что заметили, люди. И они растили меня в любви. А еще они оставили свой след в истории общества…

Смех Бурова прервал ее возвышенную речь, низведя ее достоинства до уровня плинтуса.

– А меня вырастила мать-алкоголичка, – резко оборвал он смех и сейчас смотрел на Владу по истине страшно – в его взгляде она читала неприкрытую жестокость. – Но ты… вся такая из себя положительная и правильная, пашешь на меня! И это я тебе плачу деньги, за то что возишься с моим сыном! И я могу себе позволить нанять для сына самую лучшую няню, чтобы не торчать с ним дома, а заниматься работой. А что можешь позволить себе ты? Считать копейки от зарплаты до зарплаты?

Влада смотрела на него и не знала, что может ответить. С одной стороны, он говорил сейчас вопиющие вещи. Специально, чтобы уколоть ее побольнее, унизить. С другой – он видел жизнь в настолько исковерканном свете, что Владе становилось страшно от осознания этой мысли, и в душе рождалась жалость к тому, кто так думает. Да что, думает, Буров живет так! Живет, следуя своей личной модели, которую выстроил для себя сам. В его ожесточенной душе не осталось места даже для любви к сыну, чего уж говорить о ней. И пусть причины формирования уродливой личности Владе сейчас были хоть немного понятны, но они точно не служили оправданием холодности Бурова. Не все, у кого матери были алкоголичками, превратились в подобные чудовища.

– Я может и бедна, но я умею любить, – только и сказала Влада, отворачиваясь от Бурова и доставая из микроволновки кружку с молоком.

Даже руки перестали трястись, и она спокойно добавила ложку меда к молоку. Кому и что она доказывает? Бурова не переделаешь, да и не нужно ей это. Но как же в этой ситуации жалко Павлика! Если бы не он… Если бы не он, ее бы вообще тут не оказалось. А если бы на месте Павлика был другой ребенок – счастливый и здоровый, работа Влады в этом доме закончилась бы именно в эту минуту. Но именно последнего она и не могла себе позволить.

– Спокойной ночи, – прошла она мимо Бурова, не глядя на него.

– Кстати, у тебя очень миленькая и сексуальная сорочка, – понеслось ей в спину.

И тут Владу бросило сначала в холодный пот, а потом в жар. Все время, что длилась их словесная перепалка, она разгуливала перед ним босая и в короткой шелковой сорочке с верхом из кружев, которые показывали слишком много.

Глава 24

Наверное, он конкретно перегнул палку ночью и теперь вот обречен умереть от жажды и одиночества, забытый всеми.

Кирилл бросил взгляд на часы. Что?! Двенадцать? И к нему до сих пор не заглянула сердобольная сиделка, которая готова жертвовать собой ради всех подряд? Не разбудила его, не проверила, есть ли температура… Не проконтролировала, выпил ли он лекарства. Вообще ничего! Да быть такого не может! И почему кругом такая тишина? Хоть бы на рояле сбрынчала что-нибудь.

Кирилл сел в кровати и оценил собственное состояние. Не огурец, конечно, но уже и не развалина. Хотя бы не колотит, и на том спасибо. Но легкий озноб все же есть, и в халат он закутался с удовольствием.

Некстати вспомнил, в каком виде разгуливала перед ним эта блюстительница нравов ночью. В очень пикантном, должен сказать, а еще – возбуждающем. Вот и сейчас кровь вскипела от мысленной картинки кружевной сорочки детки, а вернее, ее в этой сорочке. А ночью вся эта красота мешала ему с ней спорить и доказывать собственную правоту. Хотя, зря он так, конечно. Одно дело думать, и совсем другое бить наотмашь правдой-маткой. Не стоило с ней так разговаривать. Что если она решила плюнуть на все и ушла? Но в таком случае, где его сын? Не с собой же она его забрала.

В доме кроме него никого не оказалось. Детская пустовала, гостиная тоже. А вот на кухне он нашел тарелку с оладьями. Значит, пианистка нажарила с утра оладий, накормила ими Пашку и даже сердобольно оставила ему. Не хватало только записки с пожеланием приятного аппетита. И это не давало ответа на вопрос, куда они запропастились.

– Ты где? – набрал Кирилл номер Игната.

– Дома. Выходной же, Кирилл Сергеевич…

– Знаю, что выходной! – рявкнул Кирилл. – А где мой сын и Влада?

– Не знаю, Кирилл Сергеевич, – окончательно растерялся Игнат. – Мы не договаривались, что куда-то едем сегодня. Позвонить ей, узнать?

– Позвонить ей я и сам могу! – буркнул Кирилл и отключился.

Может, но не хочет, потому и набрал водителя. Но деваться некуда.

Набрав номер Влады, он с минуту слушал длинные гудки, пока связь не оборвалась. Она еще и трубку не берет?! Ну он ей устроит.

Следом Кирилл отправился в домик охраны.

– Куда подевались няня с моим сыном? – набросился на охранника с порога.

– Они ушли часа два назад. Куда, не сказали.

– А когда вернутся?

– Тоже не сказали…

– А спросить не судьба?!

– Виноват, не догадался.

– Тупица!

Дома Кирилл снова набрал номер Влады, и во второй раз она не ответила на звонок. Это уже откровенно выводило из себя. От злости даже вспотел, значит, температура спала. Но все же он заставил себя налить чаю и зажевать пару оладий. Вкусные, – мимоходом отметил.

Ему ничего не оставалось, как ждать их возвращения. Ну не в полицию же заявлять. Да и вряд ли пианистка решила похитить его сына. Бред какой-то!

Прошел час, два, три… Кирилл успел вздремнуть под телевизор в гостиной. Проснулся отчего-то в ужасе, видно, приснился кошмар, который он не запомнил. Часы уже показывали начало шестого, когда с улицы донеслись голоса. В одном из них с удивлением узнал восторженный голос сына. А потом и услышал детский смех, которого не слышал уже год точно.