Она ждала ответа, но совсем не такого, какой последовал.

– Ты плачешь? – лицо Бурова выглядело потрясенным. – Из-за моего сына?

Влада и не заметила, что по щекам ее катятся слезы. Как ни старалась сдержать их и не показывать Бурову, те все равно пролились.

– Как же вы мне… противны! – выкрикнула она и выбежала из кухни.

Если после этого Буров ее уволит, то будет прав. Сейчас она перешла рамки дозволенного.

Глава 26

– Кирилл Сергеевич, к вам Мария, – доложил охранник по внутренней связи.

Ну и чего она приперлась, когда он запретил ей сюда приезжать в выходные? Но не прогонять же ее теперь, хоть и именно это хочется сделать.

– Впусти! – отрывисто распорядился Кирилл и отключился.

С другой стороны, он даже рад был нежелательной компании. Озверел уже слоняться по дому один. Лежать не мог – опостылело. Сидеть в кабинете за ноутом тоже не получалось долго – недомогание давало о себе знать ломотой во всем теле. В конечном итоге он перебрался с ноутом в гостиную и удобно устроился на диване. Отсюда и до кухни рукой подать. После того, как понял, что чай с малиной сбивает температуру лучше всяких таблеток, заваривал себе его по часам. И сейчас вот как раз собирался выпить третью кружку.

– Кирюшенька! – завопила Маша с порога, как будто он на ее глазах забился в предсмертных конвульсиях. – Как же ты осунулся, – подбежала она к нему и принялась гладить по щекам. – Похудел, синяки под глазами… Боже мой, на кого ты стал похож! – театрально закатила она глаза.

– Маш, хорош, – оторвал ее от себя Кирилл и усадил на свободное место на диване. – Ты не на сцене и даже не у меня в приемной. Не переигрывай, зритель у тебя только я, – усмехнулся он, отхлебывая из чашки чая.

– Между прочим, я за тебя волновалась, – надула губы Маша.

– Угу, – кивнул он.

Так волновалась, что даже не позвонила ни разу. Да и не нужны ему ее звонки, как и волнения.

– А за тобой, что же, никто не ухаживает? – оглянулась Маша, как будто ждала, что в углу гостиной по стойке смирно будет дожидаться распоряжений сиделка в симпатичном белом халатике.

– Ухаживает, – развеселился Кирилл, представив себе в углу всю такую покорную пианистку. В белом халатике, естественно. Вот бы была потеха.

– И кто же? Что-то я никого не вижу.

– За мной ухаживает няня моего сына, но сейчас они на прогулке.

Кстати, пора бы им уже и вернуться. Опять загулялись. А он, к собственному удивлению, успел соскучиться.

– Эта гусыня?! Да она кроме как нотации читать, больше ничего и не умеет!

– Ну не скажи, Машунь, – растянул Кирилл губы в улыбке. – Еще как умеет…

Но читать нотации у нее, конечно же, получается лучше всего.

– Кирюш, а хочешь, я останусь с тобой, пока ты болеешь? Буду ухаживать за тобой, кормить тебя, согревать ночами… – подсела к нему ближе Маша и принялась тереться лицом о плечо.

– Машунь, притормози, – снова отстранил он ее от себя. – Ты мне халат испачкаешь.

На ней метровый слой штукатурки, а у него нежно-бежевый халат. К этому цвету Кирилл питал слабость.

– Фу, ты как всегда, груб!

– Ну а ты хотела, чтобы за два дня я стал другим человеком? – рассмеялся Кирилл. – Маш, а ты зачем пришла?

– Навестить тебя и предложить свою помощь.

– А может, ты хочешь в доме прибраться или приготовить ужин для меня и моего сына?

– Я?.. Ну вообще-то, у тебя есть домработница.

– Которая сегодня выходная.

– Ну кто-то же тебе готовит. Наверное, эта няня…

– Наверное, – снова посмотрел Кирилл на часы.

– А ты кого-то ждешь? – заинтересовалась Маша.

– А ты меня плохо слушала? – передразнил он ее тоненький голосок, который частенько казался ему писклявым. Ведь умеет же говорить нормально, зачем все время сюсюкает? – Сына жду с прогулки.

– А-а-а… Ой! Какой у тебя красивый рояль! – сфокусировала Маша взгляд на инструменте. – А кто на нем играет?

– Великая пианистка.

– Правда? – округлила глаза Маша.

– Истинная! – все же она натуральная блондинка!

– Ты специально купил рояль, чтобы для тебя играла пианистка? – продолжала тупить Маша.

– Нет, Маш, – со вздохом отозвался Кирилл. – рояль я купил, чтобы учить на нем играть сына.

– А ты умеешь… играть?

– Маш, ну ты чего? Соберись уже… Учит играть моего сына та самая великая пианистка.

– Да?.. – хлопала Маша ресницами в попытке осознать все, что услышала сейчас. Видно, для ее ума это было сродни высшей математике.

– А вот и мои вернулись с прогулки! – неподдельно обрадовался Кирилл, когда с улицы донеслись голоса Влады и сына.

Если бы и дольше оставался наедине с Машей, с которой даже сексом сейчас заняться не мог, то точно свихнулся бы.

– Папа!.. Ой! – осекся Пашка и уставился на Машу.

Кирилл знал, что сын ее терпеть не может, еще и потому запретил Маше приходить к нему домой. Куда как лучше встречаться на ее территории.

– А она что тут делает? – пробубнил Пашка, нацепив на лицо маску вредности.

– Пришла навестить меня, – перевел Кирилл взгляд на Владу. У пианистки вид был самый незаинтересованный. Она на них даже не смотрела, а мазала мимоходом взглядом.

– Павлик, беги вымой руки, умойся и переоденься в домашнее, – велела она сыну.

Кириллу показалось, что подчинился на этот раз Пашка с великой радостью, ухватившись за предлог сбежать из гостиной как можно быстрее. Только они его и видели.

– Как погуляли сегодня? – поинтересовался Кирилл.

– Очень хорошо! – спокойно отозвалась Влада.

– Кирюш, а это кто такая? – раздался голос Маши.

На какое-то время он и забыл, что она тоже тут. Но разве же она позволит забыть о себе!

– А это, Машуня, и есть няня моего сына и его учительница музыки. А еще… моя сиделка, – добавил он и вдруг подумал, что не многовато ли для хрупкой девушки обязанностей? И все их взвалил на нее он, как и необходимость готовить им с Пашкой, пока домработница отдыхает. Но ведь он ей хорошо заплатит, – тут же нашел себе оправдание. – Да и хрупкая она только с виду, а в душе – титан.

– Кто? Сиделка?.. Кирюш, а где та, кто раньше была няней у твоего сына?

– Паши, Маш. Его зовут Паша… – скривился Кирилл, краем глаза наблюдая, как Влада направилась к лестнице, явно не желая становиться свидетельницей разборок, которые вот-вот должны были начаться. Не хотел их и Кирилл. – Маш, тебе пора домой, ну или еще куда…

– Нет уж, подожди! А почему ты мне не сказал, что в твоем доме хозяйничает эта…

– Влада, Машуня, ее зовут Влада. А фамилия у нее Кис, – зачем-то добавил.

– Что?.. Какая еще Кис, не бывает таких фамилий! – фыркнула Маша.

– Оказывается бывает, сам в шоке, – усмехнулся Кирилл.

– Ты издеваешься?! – еще тоньше заверещала она. – Какая еще киса? Или ты уже так ее называешь?..

– Так! Все, Маш! Тебе пора! – решительно встал Кирилл с дивана, не обращая внимания, что от слабости его повело в сторону. Подняв Машу, он за ручку повел ее к двери. – Я не в том состоянии, чтобы слушать твои вопли. Я болею, забыла? – бросил он на нее насмешливый взгляд.

Ухаживать за ним она пришла. Да если она пробудет тут еще какое-то время, то он разболеется еще серьезнее. Как бы дело до госпитализации не дошло.

– Она тебе нравится? Ты меня бросаешь? – повернулась к нему Маша у двери и воззрилась на него глазами, полными слез.

– Не говори глупостей, – вздохнул Кирилл. – Она на меня работает. Пока, Машунь. Целовать не буду, я заразный, – распахнул он дверь и выставил девушку на улицу.

Глава 27

– А ты мне поиграешь? – умоляюще смотрел на Владу Павлик.

Только что закончилось занятие. Мальчик проявил себя с лучшей стороны, как старательный и послушный ученик. Не все у него получалось так хорошо, как хотелось бы, но Влада радовалась, что он упорный и не собирается сворачивать с пути. И целью его было – научиться играть на фортепиано так же как она, не так давно он ей в этом признался. А что может служить лучшей похвалой для учителя? И он очень любил слушать классику в ее исполнении. Обычно Влада не отказывала ребенку, да и самой ей нужно было музицировать как можно чаще, чтобы не терять навыки, но сегодня…

– Павлик, у твоего папы гость. Что если мы им помешаем?

У Влады даже мелькнула мысль отменить сегодняшнее занятие, когда Ирина Леонидовна торжественным шепотом донесла, что к хозяину пожаловал важный гость «какой-то импозантный инострашка», – по ее же словам. Но, с другой стороны, кабинет Бурова, где он и принимал гостя, находился на втором этаже. Дверь в кабинете была массивная и звуконепроницаемая, как казалось Владе. Ну и они с Павликом постарались не сильно шуметь, делая упор сегодня на теории.

– Да не… Мы им точно не помешаем. Они там так кричат… – отмахнулся мальчик. – Ну поиграй мне, пожалуйста! – взмолился он.

Со второго этажа, действительно, доносились голоса. Буров с гостем вот уже час о чем-то ожесточенно спорили. Влада только надеялась, до спор не приведет к ссоре, хоть ее это и не касалось. Ну и… она сдалась на уговоры Павлика.

– И что же мне тебе сыграть? – с улыбкой посмотрела на довольную детскую мордашку.

Некстати вспомнились слова Игната, когда он назвал Павлика сложным ребенком. Вернее, такое предположение выдала она, но водитель Бурова его не стал оспаривать. Павлика можно было назвать каким угодно ребенком – не в меру подвижным временами; частенько не самым усидчивым, если дело не касалось музыки; довольно строптивым, особенно когда речь шла о еде; но только не сложным. И Влада успела привязаться к нему. Вот уж не думала, что ей так понравится быть няней. Но тут, скорее всего, решающую роль играл именно ребенок – Павлика невозможно было сравнивать с кем-то еще. Порой Владе он казался уникальным и даже гениальным, особенно когда схватывал на лету не самую простую науку для детского мозга – чтение. Но за несколько дней они выучили все буквы, и он уже более-менее складно составлял из них слова.