− Было сложно встречаться на расстоянии.

Мама потянулась и приобняла меня. Я вдохнула запах ее волос. Они пахли кокосовым шампунем и духами. Я не знала, каким парфюмом она пользовалась, но этот аромат всегда давал мне чувство спокойствия, счастья и безопасности.

− О, милая, мне так жаль. Я понимаю, как это больно – расставаться с парнем, который тебе очень нравится.

Я закрыла глаза, стараясь не заплакать. Я вспомнила последнее сообщение Калеба, в котором он клялся отплатить мне за выходку Вонни и слезы сразу же отступили.

− Спасибо, мам, со мной все будет хорошо, − я отстранилась и взяла бутылку с водой, – Мне надо сделать домашку перед ужином.

Она кивнула, жалостливо улыбнулась и погладила меня по волосам.

− Не бросай бег, − сказала она, − Скорее всего, дело в том, что ты скучаешь по нему. Мне бы не хотелось, чтобы ты бросала любимое занятие из-за разбитого сердца.

− Знаю, мам. Ты права, − ответила я и пошла в свою комнату.

Когда папа пришел домой, я смотрела фильм на компьютере и даже не удосужилась собрать сумку на завтра или сделать домашку. Я вспоминала день судебного разбирательства с Калебом и смотрела на смс, которое он мне отправил : "ТЫ ЗА ЭТО ЗАПЛАТИШЬ." Я злилась каждый раз, когда смотрела на него. Я все для него делала. Я заслуживала большего. Он должен был поверить мне, когда я сказала, что не делала этого. Он даже не должен был спрашивать.

Потом я спустилась к ужину. Папа жаловался на что-то, спрятавшись за газетой.

− Оно живо, − сказал он жутким голосом, когда я вошла.

Я улыбнулась и поцеловала его.

− Привет, пап.

−Мама сказала, что ты рассталась со своим красавчиком, − он загнул край газеты и посмотрел на меня, − Сам виноват.

− Спасибо.

Как бы мне хотелось, чтобы это было правдой. Я все еще чувствовала, что виновата сама.

Во время ужина я не сказала ни слова. Я отстранилась от разговора родителей и задумалась о своем.

Между мной и Калебом все кончено. Но что он имел в виду, написав это сообщение? Что он собирается сделать? Намазать кремом для бритья мои окна? Или что похуже? Натравит на меня кого-нибудь из своих друзей, кого-то из школы?

Я вспомнила, как Сила смеялся с другом, проходя мимо меня. И его слова: «Я тебя сначала не узнал.» Бред какой-то. Хотя теперь я начала понимать. Калеб хотел использовать Силу, чтобы отомстить мне?

Но как?

Но потом меня осенило.

Фото. Когда мы расстались, Калеб сказал, что удалил его, но, что если нет? Все наши ссоры начинались потому, что я обвиняла его в том, что он показал фото Нейту. Калеб знал, что единственным способом отомстить было бы… Что если он отправил фото кому-то еще? 

О, нет. Он не стал бы.

И в тот же момент телефон у меня в кармане завибрировал. Я достала его и увидела сообщение.

− Я думал, мы запретили сотовые за обеденным столом, − сказал папа, − Грубо прерывать ужин подростковой мелодрамой. И мелодрамой с ошибками, к тому же!

Он продолжал говорить, но я не слушала его. Все, что я слышала – это звон в ушах, начавшийся, когда я увидела сообщение от Вонни.

«КАПЕЦ, ЛЮТИК, БОЛЬШИЕ ПРОБЛЕМЫ!!!» 

К сообщению было прикреплено фото.

Мое фото, голой, стоящей перед зеркалом в ванной Вонни. Фото было подписано: «ШАЛАВА ДАЕТ ВСЕМ!» 

Мама что-то говорила. Я смотрела на нее, но ничего не понимала. В голове все смешалось, и я даже не осознавала, где нахожусь и кто передо мной.

−…убрала бы телефон…

Но слова не имели для меня смысла. В моей голове крутилась единственная фраза – шалава дает всем, шалава дает всем, шалава дает всем, шалава дает всем

− Простите, − сказала я, − Нужно позвонить Вонни, это срочно.

Я не стала дожидаться маминого ответа. Я бросила вилку, встала и помчалась к себе, надеясь, что меня не стошнит, и я не выроню телефон из трясущихся рук. Я думала только об одном:

Если Вонни видела фото, то кто еще его видел? 

 Я набрала ее номер и забежала в спальню.

− О Боже, ну что за ублюдок, − была первая ее фраза.

− Где ты взяла фото? − у меня кружилась голова и я думала, возможно ли, для человеческого тела перестать дышать и сразу же умереть.

Она молчала.

− Прости, Лютик.

− Что? Где ты его взяла? Калеб тебе прислал?

Снова молчание.

− Нет. Челси Грейбин прислала это мне.

На какой-то момент это казалось полным бредом. Она ведь даже не знала Калеба, так?

− Стоп. Челси − чирлидерша? Но как она..?

− Я уверена, что ей его прислал кто-то еще. Чейени, Энни и Рейчел тоже получили его.

Я упала на кровать. Казалось, слова Вонни обрушились на меня как град. Я слышала их, чувствовала, но ни не укладывались в моей голове. У меня началась паника.

− Ты тут? – спросила Вонни, и я кивнула, смотря в пустоту, постепенно осознавая смысл той фразы. – Эш? Эй?

− О, Боже, − наконец выдавила я. – Вот как он отомстил мне. Он не отправил это раньше, а решил сейчас... О, Боже. Что мне теперь делать, Вонни?

− Не знаю. Пусть все идет своим чередом, я думаю.

− Своим чередом? Я там голая!

− Люди быстро забывают о таком. Подумай, они поговорят об этом пару дней, но к следующей неделе даже и не вспомнят об этом.

Поговорят об этом. Боже, все будут говорить об этом. Я снова вспомнила сегодняшнюю тренировку. Сила и Кент, смеющиеся. Я сначала тебя не узнал. Ну, конечно, теперь все понятно. Я же была в одежде. Он не узнал меня, потому что я была в одежде. Он уже видел фото тогда. И все люди вокруг, смеющиеся, хихикающие. Сколько человек видели фото? Может, все? Все видели меня голой? Может, все прямо сейчас называли меня шалавой и смеялись надо мной?

Ужин грозился вырваться обратно из моего желудка. Я легла на кровать и зажмурилась, стараясь не думать о том, что меня сейчас стошнит.

− Слушай, просто попытайся… − Но Вонни замолкла. Даже она не знала, что сказать. Я не знала, что наступит такой день, когда у Вонни не будет подходящего совета. Это плохо. Очень плохо.

− Мне надо идти, − наконец сказала я. – Папа разозлится, если не вернусь к столу. И может телефон забрать.

По какой- то причине, мне казалось важным всегда держать телефон при себе. Ничего не пропустить, каким бы плохим оно не было.

− Не отправляй никому, ладно? – попросила я.

− Даже не думай, не стану!

− Да, хорошо. А Чейени и Энни? Рейчел?

− Думаю, они тоже не будут. Зачем им это? Не беспокойся, Лютик. По крайней мере, ты красивая на этом фото.

Если бы я могла найти в этом утешение.

Я отключилась и легла на подушки. Руки тряслись. Я была на пределе. И очень зла. Как мог Калеб, который неделю назад говорил мне о любви, обещал, что мы вместе состаримся, приглашал меня на выпускной, как он мог так поступить?

Он так и не дал мне шанса объяснить, что это не я писала гадости на его окнах. Он никогда меня не слушал. Он только хотел отомстить мне. Но даже в качестве расплаты, это был ужасный поступок.

Я не ждала, что он ответит, но все-таки позвонила ему.

На удивление, он ответил почти сразу.

− Оставь меня в покое, − сказал он.

− Угадай, какое сообщение я только получила?

Он хихикнул. Мне захотелось его ударить.

− Как быстро оно разошлось.

− Разве это не было твоей целью?

− Моей целью было, чтобы ты перестала вести себя как психопатка и оставила меня в покое. Но, очевидно это не сработало, потому что ты снова названиваешь мне. Какая ты жалкая.

− Кому ты это отправил?

− Некоторым знакомым.

− Всем?

− Нет. Не моей маме, − он снова засмеялся.

Мое сердце оборвалось. Я так его ненавидела в тот момент, что мне казалось, я нутром чувствовала красную ярость в груди.

− Как ты мог так со мной поступить, Калеб? Это не я писала гадости! Я вообще ничего об этом не знала. Я бы никогда не сделала такого.

− Ладно, как скажешь, Эшли.

− Но это правда, я не просила ее об этом!

Я услышала звон ключей на фоне и хлопанье двери его машины. Он собирался куда-то – как обычно, будто ничего не произошло.

− Слушай, суть в том, чтобы ты оставила меня в покое. Не пиши мне, не звони, не думай обо мне. И не подначивай своих друзей гадить у моего дома или у моей машины. Вот и все. Просто оставь меня в покое. И не присылай мне больше своих мерзких фоток.

− Это фото должен был увидеть только ты.

− Что ж, твоя ошибка.

И он отключился.

Я кинула телефон. Он ударился о стену шкафчика и упал на пол. Но тут же завибрировал. Я зажмурилась и сделала глубокий вдох, но каждый раз, когда я пыталась вдохнуть снова, я чувствовала, как слезы катятся по щекам. Я ненавидела Калеба. Как я могла хоть на секунду подумать, что люблю его?

− Эшли! – крикнул папа. – Достаточно. Иди, нужно доесть.

Я не знала, как мне спуститься, есть брокколи и слушать о папиных проблемах, когда тут намечалась моя собственная огромная проблема.

Я медленно встала и взяла телефон. Он снова завибрировал. Первым было то же фото от Чейени, что удивило меня. Она хотела меня предупредить или просто пересылала его всем знакомым?

Шалава дает всем!

Второе было от незнакомого номера.

МЕРЗОСТЬ. ШАЛАВА.

ДЕНЬ

22

ОБЩЕСТВЕННЫЕ РАБОТЫ.

Я почти закончила свое исследование. Даже если бы я не исполняла главную роль в «Эшли Мейнерд – Хроники потаскушки», теперь я знала все о моем деле, включая все грубости и колкости, сказанные в мой адрес. Все статьи с сайта старшей школы Честертона о скандале с комментариями. Раньше я бы заплакала, но теперь я привыкла слушать гадости от незнакомых людей. Меня называли шлюхой, говорили, что мои родители ужасные и ленивые люди, они даже не должны были подпускать меня близко к телефону, что я дурно влияю на других и порчу этот мир. Говорили, я должна радоваться, что не забеременела или не подхватила какую-нибудь болезнь, что я слабовольная и образец всех пищевых расстройств. Считали, что меня нужно наказать не краткосрочными общественными работами, а засадить меня надолго. О Калебе они ничего такого не говорили. Я знала все о похожих случаях – о девушке из Флориды, которая на спор выложила свои фотки и еще одной девушке из Алабамы, с историей, похожей на мою. Я помнила наизусть все сайты, факты и цифры, всю статистику. Я стала экспертом в этом, хотя, наверное, я была им уже, когда получила смс от Вонни, с моей прикрепленной фоткой. Теперь у меня есть только 16 часов, чтобы закончить свой проект. Но мне было немного грустно. Не то чтобы я обожала сидеть каждый день с ребятами на общественных работах, но проводить время с Маком, есть сладости и слушать музыку, было приятно. И что самое главное – не нужно было говорить о том, что со мной произошло. Мне нравилось это чувство покоя. Теперь я могу сказать, что Мак стал моим лучшим другом. Нет, я и Вонни не стали врагами, но мы отдалились. Что неудивительно, когда одна из нас смеется и едет на волейбол, а вторая вместе с другими малолетними преступниками направляется отбывать наказание. Было странно думать об этом. Мы обе потеряли одну и ту же вещь – меня. Я потеряла себя, когда Калеб отправил фото друзьям. Или когда мы расстались. А может, это случилось, когда я начала бояться, что потеряю его. Вонни потеряла меня, когда я стала печально известной знаменитостью школы. Хоть мы обе потеряли одно и то же, Вонни это особо не затронуло. А меня – да. Она продолжала жить, как обычно. Я же жила в неизвестности. Наказание Даррела закончилось, но он продолжать работать над своим проектом. Он читал по слогам, поэтому делал работу намного дольше, чем мы. Миссис Моузли подписала документы, отпустила его, и мы все попрощались с ним, но к нашему удивлению, на следующий день он снова сел за свой компьютер.