Дженни Хан - У нас всегда будет лето

– У него наверняка лаборатория по производству мета в подвале, – сказала я, и на этот раз настала очередь Джера закатывать глаза. – Если мы будем жить в этой квартире, однажды мы проснемся в ледяной ванне без почек.

– Белли, он сдает квартиры многим студентам. Парень из моей футбольной команды прожил в этом доме весь прошлый год, и пока у него все органы на месте.

Мы смотрели друг на друга поверх крыши машины. Джер сказал:

– Почему мы вообще это обсуждаем? Все равно мы поступили по-твоему.

Он не договорил: «Все равно мы поступили по-твоему, как и всегда».

– Мы еще не знаем, получим ли мы эту квартиру.

Я тоже не закончила свою мысль: «Мы еще не знаем, получим ли эту квартиру из-за твоей плохой кредитной истории».

Мне перезвонили на той же неделе. Квартиру мы не получили. Я не знала, было ли дело в плохой кредитной истории Джера или в отсутствии таковой у меня, но разницы не было. Нашей эта квартира все равно не стала.

Настал день предсвадебной вечеринки Тейлор. Я продолжала считать, что это ее вечеринка, потому что организовывали ее Тейлор с матерью. Приглашения, которые сделали они, были гораздо красивее моих.

Возле дома уже было припарковано несколько машин. Я узнала серебристую «Ауди» Марси и синюю «Хонду» Минди, тети Тейлор. К почтовому ящику были привязаны воздушные шары. Это напомнило мне обо всех вечеринках, которые Тейлор устраивала на свои дни рождения. Она всегда украшала ящик розовыми шарами. Всегда.

На мне был белый сарафан и сандалии. Я накрасила ресницы, нанесла на лицо румяна и розовый блеск на губы. Когда я покидала летний домик в Казенсе, Конрад сделал мне комплимент. Это был наш первый разговор с того дня, когда мы остановились у фруктовой палатки с персиками. Он сказал: «Красиво выглядишь», – и я поблагодарила его. Совершенно нормально.

Я нажала на дверной звонок, хотя никогда этого не делала, приходя к Тейлор. Но так как это была вечеринка, я решила, что лучше позвонить.

Тейлор открыла дверь. На ней было розовое платье со светло-зелеными рыбками, плавающими по подолу, а волосы она перекинула на одну сторону. Она выглядела так, словно это она была невестой, а не я.

– Хорошо выглядишь. – Она обняла меня.

– Ты тоже, – ответила я, заходя в дом.

– Уже почти все приехали. – Она направилась в гостиную.

– Я бы хотела сначала сходить в туалет, – сказала я.

– Давай быстрее, ты сегодня почетный гость.

Я быстренько воспользовалась ванной комнатой и после того, как помыла руки, попыталась пальцами причесать волосы. Затем нанесла еще немного блеска на губы. Я нервничала по непонятным мне причинам.

Тейлор развесила колокольчики из гофрированной бумаги под потолком, из стереосистемы играла «Мы идем в церковь».

В гостиной уже сидели наши подружки Марси, Кэти и Блэр, тетя Тейлор Минди, моя соседка миссис Эванс и Люсинда – мама Тейлор. И рядом с ней на двухместном диванчике в голубом костюме сидела моя мама.

На глаза навернулись слезы.

Мы не побежали навстречу друг другу через всю комнату, не рыдали. Я прошлась по кругу, обнимая всех по очереди, и когда дошла до мамы, заключила ее в долгие-долгие объятия. Мы ничего не сказали друг другу, потому что и так уже все знали.

У фуршетного стола Тейлор сжала мою руку.

– Счастлива? – прошептала она.

– Очень, – ответила я, наполняя свою тарелку. Я испытывала ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Все шло прекрасно. Мама снова была со мной.

– Отлично, – сказала Тейлор.

– Как вам это удалось? Твоя мама поговорила с моей мамой?

– Угу, – ответила Тейлор и отправила мне воздушный поцелуйчик. – Мама сказала, что ей не составило особого труда уговорить Лорел прийти.

Люсинда разместила в центре стола свой знаменитый кокосовый торт. Также на столе были лимонад, сосиски в тесте, маленькие морковки и луковый суп-пюре – вся моя любимая еда. Мама принесла свои коронные лимонные пирожные.

Я заполнила тарелку едой и села рядом с девочками.

– Спасибо вам большое, что пришли! – Я отправила в рот сосиску в тесте.

– Поверить не могу, что ты замуж выходишь, – сказала Марси, восторженно покачав головой.

– Я тоже, – сказала Блэр.

– И я, – ответила я.

Подарки были самой лучшей частью вечера. Словно это был мой день рождения. Марси подарила мне формы для выпекания кексов, Блэр – набор стаканов, тетя Минди – полотенца для рук, Люсинда – кулинарные книги, Тейлор – стеклянный кувшин и мама – пуховое одеяло.

Тейлор сидела рядом, записывая, кто что подарил, и отклеивая ленты от подарков. Затем она проделала отверстие в бумажной тарелке и продела их через нее.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я.

– Это твой букет для репетиции, глупышка, – сказала Люсинда, лучезарно улыбнувшись мне. Она загорала тем утром. Я могла сказать это, потому что заметила следы от очков на ее лице.

– Но у нас не будет предсвадебной репетиции, – сказала я. В самом деле, зачем она нам? Мы собирались пожениться на пляже. Церемония должна была быть простой, как мы оба этого хотели.

Тейлор протянула мне эту тарелку.

– Тогда носи ее как шляпу.

Люсинда надела на меня бумажную тарелку, будто это дамская шляпка. Мы все рассмеялись, когда увидели фотографию, которую сделала Марси.

Тейлор встала, откладывая свой блокнот.

– Итак, мы все готовы услышать, что Белли скажет во время первой брачной ночи.

Я прикрыла лицо своей ленточной шляпкой. Я слышала об этой игре раньше. Подружка невесты записывает все фразы, которые невеста произнесла, открывая подарки.

– «О, какая прелесть!» – продекламировала Тейлор, и все в комнате прыснули со смеху.

Я попыталась отобрать у нее блокнот, но она подняла его над моей головой и продолжила читать.

– «Джереми это понравится!»

После конкурса на лучшее свадебное платье из туалетной бумаги и после того, как мы убрали все, что осталось с вечера, я прошлась с мамой до ее машины.

– Спасибо, что пришла, мам. Это много для меня значит, – смутилась я.

Она убрала волосы с моего лица.

– Ты же моя девочка.

Я обвила ее руками.

– Я так сильно люблю тебя.

Я позвонила Джереми, как только села в свою машину.

– У нас все получилось! – закричала я в трубку. Не то чтобы у нас совсем ничего не получалось. Но подготовка к свадьбе, жизнь вдали от дома, ссора с мамой – все это сводило меня с ума. Но теперь, когда мама была рядом, я наконец-то почувствовала, что снова могу дышать полной грудью. Все переживания улетучились. Я почувствовала себя полноценным человеком. Как и должно было быть.

В ту ночь я осталась дома. Мы с мамой и Стивеном смотрели криминальный программу – одну из тех, в которых воспроизводят события реальных преступлений. Мы завывали как волки на особо жутких моментах и ели кукурузные чипсы и остатки маминых лимонных пирожных. Это было так прекрасно.

Конрад

В день, когда Белли уехала домой, я навестил Эрни, старого владельца ресторана морепродуктов, в котором я раньше подрабатывал. Каждый ребенок в Казенсе знал Эрни, а он знал каждого ребенка. Не имело значения, сколько ему лет, он никогда не забывал лиц. Когда я был в старшей школе, Эрни должно было быть уже лет семьдесят. Сейчас рестораном заправлял его племянник Джон – полный придурок. Сначала он понизил Эрни до бармена, но тот не смог справиться с этой должностью, поэтому Джон поставил его чистить столовое серебро, а потом и вовсе отправил на пенсию. Эрни, конечно, был старым, но очень трудолюбивым, и всем нравился. Я ходил с ним на перекуры. Я знал, что не стоило ему давать сигареты, но он был стариком – кто может отказать старому человеку?

Эрни жил в маленьком домике недалеко от шоссе, и я старался навещать его хотя бы раз в неделю. Чтобы составить ему компанию и заодно проверить, был ли он еще жив. Рядом с ним не было человека, который напомнил бы ему, что пора принимать таблетки, а его племяннику Джону наверняка даже в голову не приходило навещать его. После того как Джон отстранил Эрни от дел, тот сказал, что у него больше нет племянника.

Поэтому я был очень удивлен, когда подъехал к дому Эрни и увидел, как от него отъезжала машина Джона. Я припарковался и постучал в дверь, прежде чем войти.

– Ты принес мне сигареты? – спросил Эрни, не поднимаясь с дивана.

И так было каждый раз. Ему больше нельзя было курить.

– Нет, – сказал я. – Я бросил.

– Тогда катись к черту.

Затем он рассмеялся, как это было всегда, и я сел рядом с ним. Мы молча смотрели старый полицейский сериал и ели арахис. Разговаривали мы во время рекламы.

– Ты слышал, что мой брат женится в следующие выходные? – спросил я.

Он фыркнул.

– Я пока не в земле лежу, мальчик. Конечно, слышал. Все слышали. Она милашка. Всегда делала реверансы при виде меня, когда была маленькой.

– Она это делала потому, что мы сказали ей, что ты был итальянским принцем, – захохотал я, – но перешел на сторону мафии. Крестный отец Казенса.

– Чертовски верно сказано.

Сериал продолжился, и мы вернулись к просмотру в уютной тишине. В следующую рекламную паузу он спросил:

– Так ты собираешься плакать из-за этого как последний неудачник или сделаешь что-нибудь?

Я чуть не подавился арахисом.

– О чем ты говоришь?

Он еще раз фыркнул.

– Не строй из себя невинность. Ты же любишь ее, верно? Она твоя единственная?

– Эрни, думаю, ты забыл сегодня принять лекарства, – сказал я. – Где твой футляр для таблеток?

Он махнул на меня своей белой костлявой рукой, телевизор снова приковал его внимание.

– Сиди на месте. Сериал продолжается.

Мне пришлось ждать следующей паузы, чтобы непринужденно спросить его:

– Ты правда в это веришь? В то, что для каждого существует один-единственный человек, предназначенный ему судьбой?