Дженни Хан - У нас всегда будет лето

– Моя мама любит Джереми. Они с Сюзанной всегда говорили о том, что я однажды выйду замуж за одного из ее сыновей. Она воспримет это как ставшую реальностью мечту. Я уверена, так все и будет. – Я знала, что это даже частично не было правдой. Тейлор тоже не выглядела убежденной.

– Может, так оно и будет, – сказала она. – И когда свадьба?

– В августе.

– Так скоро! У нас почти не остается времени все спланировать. – Жуя клубнику, Тейлор бросила хитрый взгляд в мою сторону. – А что насчет подружек невесты? У тебя будет свидетельница на свадьбе?

– Я даже не знаю… Мы хотим устроить маленькую свадьбу в Казенсе. Обычная маленькая церемония, ничего особенного.

– Ничего особенного? Ты выходишь замуж и считаешь, что в этом нет ничего особенного?

– Я не это имела в виду. Мне просто плевать на всю эту ерунду. Все, чего я хочу, – это быть с Джереми.

– Какую ерунду?

– Подружки невесты, свадебный торт…

– Врушка! – Тейлор указала на меня пальцем. – Ты хотела, чтобы у тебя было пять подружек невесты и пятиуровневый морковный торт. Ты хотела ледяную скульптуру в виде человеческого сердца с вашими именами, выгравированными на нем. Что, кстати, полная безвкусица.

– Тейлор!

Она подняла руку, давая понять, что еще не закончила.

– Ты хотела, чтобы на твоей свадьбе выступила какая-нибудь группа, чтобы были крабовые котлетки. Ты хотела запустить шары в небо после первого танца. Под какую песню ты собиралась танцевать?

– Stay в исполнении Мориса Уильямса и The Zodiacs, – на автомате ответила я. – Но мне было лет десять, когда я все это планировала. – Хотя я была очень тронута тем, что Тейлор все это помнила. Но я тоже могла вспомнить, что хотела она на своей свадьбе: голуби, кружевные перчатки и ярко-розовые шпильки.

– У тебя должно быть все, чего ты хочешь, Белли, – сказала Тейлор, упрямо выдвинув вперед подбородок. – Ты выходишь замуж только раз.

– Я знаю, но у нас нет денег. В любом случае меня больше не заботят такие вещи. Это все как-то по-детски. – Может, я и не смогу позволить себе все те милые штучки, но хотя бы на некоторые из них нам должно было хватить. Возможно, у меня будет самая настоящая свадьба, только попроще. Потому что было бы здорово надеть белое платье и исполнить танец отца и дочери с моим папой.

– Я думала, у Джереми состоятельный отец. Он не может устроить вам настоящую свадьбу?

– Моя мама ни за что не позволит ему платить. Тем более, как я уже сказала, мы не хотим устраивать вычурную церемонию.

– Ладно, – уступила она, – забудем о ледяной скульптуре. Но воздушные шары дешевые, так что их мы купить можем. И морковный торт. Закажем всего лишь двухъярусный, ничего страшного. И мне плевать, что ты там говоришь, но у тебя обязательно будет свадебное платье.

– Звучит здорово, – согласилась я, отпивая ее латте. Я была так рада, что Тейлор одобрила наш брак. Я словно получила разрешение порадоваться за саму себя, хотя даже не подозревала, что оно мне нужно.

– И у тебя обязательно будут подружки невесты, – продолжила она. – Или хотя бы свидетельница.

– У меня уже есть ты.

Тейлор выглядела весьма довольной.

– Но что насчет Аники? Ты не хочешь, чтобы она была подружкой невесты?

– М-м-м, возможно, – задумалась я, и когда ее лицо слегка вытянулось, добавила: – Но я хочу, чтобы ты была моей свидетельницей. Договорились?

В ее глазах застыли слезы.

– С радостью.

Тейлор Джуэл – моя самая давняя подруга. Мы через многое прошли вместе, и я была абсолютно уверена, что иметь такую подругу, как она, – настоящее счастье.

Аника была следующей, и меня просто трясло от страха. Для меня было важно ее мнение. Я не хотела, чтобы она стала думать обо мне хуже. И я уж точно не собиралась давить на нее, чтобы она стала подружкой невесты на моей свадьбе.

Следующей осенью мы собирались вместе переехать в комнату в новом общежитии в другом конце кампуса, где жили наши подружки Шей и Линн. Мы с Аникой хотели купить миленькие тарелки и чашки, она бы перенесла свой холодильник, а я – телевизор. У нас все было распланировано.

Мы были в ее комнате поздно вечером. Я складывала книги, а она снимала со стен свои постеры.

Играло радио, на станции нашего кампуса крутили «Силу прощания» Мадонны. Наверное, это был знак.

Я села на пол, укладывая последнюю книгу, и попыталась набраться смелости. Я нервно облизала губы.

– Аника, я должна тебе кое-что сказать.

Она боролась с афишей какого-то фильма, которая висела на ее двери.

– Что такое?

Нет в мире более великой силы, чем сила прощания.

Я сглотнула.

– Мне очень жаль, что мне приходится так поступать с тобой.

Аника повернулась ко мне.

– Поступать как?

– Я не могу заселиться с тобой в комнату в следующем семестре.

Она сдвинула брови.

– Что? Но почему? Что-то случилось?

– Джереми сделал мне предложение.

Она не поверила своим ушам.

– Изабель Конклин! Что за чушь ты несешь?

Я медленно подняла руку. Аника присвистнула:

– Ого. Это просто безумие.

– Я в курсе.

– Ты хоть осознаешь, что делаешь? – поинтересовалась она после небольшой паузы.

– Да. Думаю, да. Я правда очень сильно люблю его.

– И где вы собираетесь жить?

– Мы хотим снять квартиру. – Я смутилась. – Мне так жаль, что я кидаю тебя. Ты злишься?

Она покачала головой.

– Я не злюсь. То есть да, отстой, конечно, что мы не будем жить вместе, но я улажу этот вопрос. Я могу предложить съехаться Тине из моей танцевальной команды. Или моя кузина Брэнди собиралась поступать сюда, она тоже может стать нашей четвертой.

Что ж, трагедии в том, что я не могла жить с девочками, не было. Жизнь продолжалась. Но я немного жалела, что не стану этой самой четвертой. У Шей отлично получалось заплетать волосы, а Линн любила печь кексы. Полагаю, нам было бы весело вместе.

Аника села на кровать.

– За меня не переживай, я в порядке. Просто… немного удивлена.

– Я тоже.

Она больше ничего не произнесла, поэтому я спросила:

– Как думаешь, я совершаю большую ошибку?

– А мое мнение имеет значение?

– Да.

– Ты же знаешь, что я в принципе никого не осуждаю, Белли.

– Но ты мой друг, мне важно твое мнение. Я не хочу, чтобы ты плохо обо мне думала.

– Ты слишком сильно печешься о чужом мнении. – Она сказала это уверенно, но в то же время мягко. Если бы это сказал кто-то другой – моя мама, Тейлор, даже Джер, – я бы взбесилась. Но это сказала Аника, поэтому я ничего не имела против. Я принимала ее слова потому, что она видела меня насквозь, но все равно любила. Колледжская дружба значительно отличается от любой другой. Вы все время проводите вместе, даже едите вместе. Здесь ты не сможешь спрятать себя настоящего. Ты буквально обнажен. Особенно перед кем-то таким искренним и открытым, как Аника. Она всегда говорила, что думала, и всегда все замечала.

– По крайней мере тебе больше не придется носить тапочки для душа.

– Или постоянно вытаскивать чьи-то волосы из стока, – добавила я. – У Джереми волосы слишком короткие для этого.

– Тебе не придется прятать свою еду. – Соседка Аники, Джой, всегда таскала у нее еду, поэтому Анике приходилось прятать батончики в ящике для нижнего белья.

– На самом деле придется. Джер ест очень много, – сказала я, прокручивая кольцо на пальце.

Я задержалась еще ненадолго, чтобы помочь Анике снять оставшиеся постеры и собрать пыль под кроватью старым носком, который я надела на руку как рукавицу. Мы поговорили о стажировке в журнале, которую Аника должна была пройти этим летом, и я по возможности собиралась съездить к ней в Нью-Йорк на какие-нибудь выходные. После я вернулась к себе. Впервые за весь год на этаже было тихо: никто не сушил волосы феном, не болтал по телефону прямо в коридоре, не готовил поп-корн в микроволновке. Большинство уже уехало домой на летние каникулы. Завтра и я собиралась уезжать.

А колледжская жизнь, какой я ее знала, вот-вот должна была измениться.

У меня никогда не возникало желания, чтобы ко мне обращались полным именем. Это просто случилось. Всю жизнь окружающие называли меня Белли, и я не спорила с ними. И впервые за долгое время у меня появилась возможность исправить это, но мне это даже в голову не приходило вплоть до дня заселения первокурсников, когда мы – Джереми, мои родители и я – стояли напротив двери в мою комнату в общежитии. Папа и Джереми несли телевизор, мама держала чемодан, а у меня в руках была корзина для белья с туалетными принадлежностями и рамками с фотографиями внутри. По спине моего папы струился пот, и на его рубашке остались мокрые полосы. Джереми тоже вспотел, потому что пытался впечатлить моего отца, таская самые тяжелые вещи. Но на самом деле это только заставило папу почувствовать себя немощным и неуклюжим.

– Вперед, Белли, – сказал папа, тяжело дыша.

– Она теперь Изабель, – ответила мама.

Я помню, как я сначала не могла сразу попасть ключом в замочную скважину и как взглянула на дверь и увидела это. «Изабель» – гласила выложенная стразами надпись. Наши с соседкой дверные таблички были сделаны из пустых коробок от CD-дисков. У моей соседки, Джиллиан Кэпл, была Мэрайя Кэри, а у меня Принц.

Вещи Джиллиан уже были распакованы и разложены в левой части комнаты. На ее кровати лежало покрывало с пейслийским узором в темно-синем и буром цветах. Оно выглядело новым. Она уже успела развесить свои постеры: афиша фильма «На игле» и плакаты с музыкальной группой Running Water, о которой я никогда не слышала.

Папа присел на пустой стол – на мой стол, – достал из кармана платок и вытер им пот со лба. Он выглядел очень уставшим.

– Отличная комната, – сказал он. – Освещение хорошее.

Джереми нерешительно потоптался на месте и сказал: