Конец мая, Оля закончила шестой класс на «отлично», Слава – третий с двумя четверками. И родителя им обещали отдых. Мама отпросилась, папа подменился, и они на три дня поехали в Карелию. Я остался в городе, учился на третьем курсе и как раз сдавал экзамены. Отвёз их в четверг на вокзал на папиной старой тойоте. Спал тогда за неделю в целом часов десять. Вечером в воскресенье поехал встречать на вокзал. – Он прислонился к чёрной стене, отвёл взгляд от Киры и продолжил. – Отец хотел сесть за руль, я заверил, что в абсолютной норме. Мелкие так умотались, что сразу уснули, и мама с ними. Отец, тоже уставший, монотонным голосом что-то нудно говорил про озёра, а потом провал.

Кира поставила на пол кружку с вином и обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

– Очнулся я в больнице, голова мутная, глаза почти не открываются. – Он выпил всё вино, что было в кружке, и тоже поставил её на пол. Закрыл глаза и запрокинул голову на стенку. – Я ими закрылся. Начал засыпать и вывернул руль. До сих пор не понимаю, как я мог. Мне все твердили, что это нормальная реакция, инстинкт, который никак не связан с мозгом, а я до сих пор не понимаю, как я мог. Вся правая часть машины просто сплющилась.

Папа сидел рядом. Погиб на месте. На заднем сидении позади него была мама, она приезда скорой немного не дождалась. Слава сидел посередине, его зажало. Перелом позвоночника, повреждения спинного и головного мозга. – Он побледнел, Кира ещё не видела его таким. – Но мне этого всего три дня не говорили, из палаты не выпускали, а потом пришли следователь и инспектор по делам несовершеннолетних. Начался мой личный ад. Ольга в машине сидела за мной, пара ссадин, открытый перелом руки, до сих пор носит платья с длинным рукавом в жару из-за шрама. Она без опекунов, её выписали через несколько дней и отвезли в общество социальной защиты. Психология, терапия.

Младшая сестра моего одногруппника, Ксюша, с которой мы виделись несколько раз от силы, приехала в больницу, как только узнала, и два месяца от меня не отходила. Она только школу закончила. Должна была готовиться к поступлению, но забила на всё. Везде со мной, больница, допросы, психологи, соц. учреждения.

Слава пролежал в реанимации три недели. За это время похоронили родителей. Помогли друзья. И в институте и на заводе собрали денег, достойно похоронили. А вот для Славы нужно было собирать космические суммы, это был не тот случай, когда помогают фонды. Я был готов через себя переступить, умолять людей, чтобы собрать сумму на первую операцию, но я был человеком, который виноват. Какая-то часть собралась, но этого не хватало даже близко. Люди говорили бедный мальчик, как жаль, но его брату поделом. Жёлтая пресса постаралась, прошёл слух, что я был пьяным. И то, по всем экспертизам алкоголя в крови не было, никого не убедило.

Доучился как в тумане, про начало АртЛайф ты примерно знаешь. Спустя два года получил опеку. Оля с 15 лет официанткой работала. Ксюша секретарём. Собрали Славе денег. Помню, белый коридор без окон, с двойными серыми дверями по обе стороны. Ты сидишь и не представляешь, какое время дня, как будто ничего и не существует, ни времени суток, ни времён года. Да вообще ничего, только этот коридор и где-то там операционная. Врач вышел, не знаю, сколько часов спустя, вышел и прошел мимо. Я уже тогда всё понял. Но он вернулся ещё с двумя, говорил что-то про необратимые процессы, мертвые клетки. В общем, поздно сделали. Сначала, нам казалось, что есть улучшения, а может, мы в это верили. Потом стало хуже, но он жил. А в этом году мозг стал отключаться. Сердце билось, а глаза пустые. Никакие деньги не помогли восстановить функции мозга. В начале лета кома и он просто перестал дышать спустя десять лет. Его мозг устал. Устал бороться.

– Это случилось тем утром? – Кира стёрла со щёк обжигающие слёзы.

– Накануне. – Его голос дрожал, хотел сорваться, но Максим не позволял.

Кира поднялась, на ватных трясущихся ногах подползла ближе к нему. Вытерла кончиками пальцев одинокую скупую слезинку с его щеки и обняла. Максим трясущимися руками прижал её за плечи и продолжил:

– Вечером позвонила Оля, говорит, приезжай, мне страшно. Я тридцать минут ехал из офиса, приезжаю, иду по голубому от квадратных ламп коридору и слышу её рев в палате. Утром просто вышёл и пошёл, хотел сбежать. И бежать решил куда-то туда, потому что искренне надеюсь, что для человека это конец, что нет никаких параллельных миров, реинкарнации и прочей лабуды.

– Как ты оправдался перед собой на счёт Ольги? Хотел оставить её одну, хоронить двух братьев?

– Оля гораздо сильнее меня.

– И ты решил, что она выдержит и это тоже? – Кира отстранилась и села напротив, чтобы видеть его глаза. – Скольких бы мы не теряли, никогда не привыкаем хоронить близких. Ты же понимаешь?

– Понимаю. Это ведь не разум, не взвешенное решение. Сиюминутные эмоции, всплеск чувств внутри, который так сложно устаканить.

– Не думаю, что могу сказать тебе что-то действительно ценное или как-то изменить твоё отношение к прошлому. Но я тут, в настоящем, ладно? – она подняла руку и прислонила к его белой щеке. Поглаживая кожу большим пальцем, добавила. – Просто знай, что я уважаю все твои поступки, не осуждаю. Но сбежать от вины, это ужасное решение.

– Знаю. Просто я до сих пор не научился без вины жить.

– Наверно, это то, с чем живут до конца жизни, может, немного вина угасает, но я не представляю каким нужно быть сильным. – Кира взяла его за руку. Впервые его ладонь была такой же ледяной, как её собственная. – Не прячь это где-то внутри, под маской счастливого человека. Не нужно всегда казаться сильным. Один это не проживай, ладно? Говори со мной. Говори с Олей, не забывай, что она маленькая девочка, которая тоже многое прячет в себе. Сядьте и поговорите, это же только ваше, вас двоих. Только вы вдвоем можете друг друга понять и поддержать как никто. – Кира с улыбкой на лице вспомнила тот их разговор на дутом белом диванчике. – Она у тебя нереальная. И слишком умна для своих лет.

Мужчина так внимательно разглядывал кружку с вином на полу, как будто на рубиновой глади транслировали его любимый фильм. Наконец, он перевёл взгляд на Киру, его губы дрогнули в улыбке и он согласно кивнул головой.

– Если ты убьешь себя, Ольга воскресит тебя и снова прикончит. А потом снова воскресит, потому что ей не нужны ни твои деньги, ни кафе. Ей нужен ты сам. А затем, всё, то же самое с тобой проделаю я. Ты меня понял?

Он коротко кивнул, улыбка на его лице проступила теплее и заметнее. Мужчина потянулся и прижался губами к губам

– Я больше не собираюсь умирать. Ты убила во мне самоубийцу.