Но на своих ошибках люди учатся. Верно? Так и я за последнее время многому научилась. Спасибо, тебе, Жизненный опыт. Ты меня хорошенько потрепал. Благодаря тебе мне больше не хотелось бояться. Подобная эмоция у меня перегорела. Это бессмысленно. Тем более, поддаваться страху, означало, идти на поводу у Жана. Он ведь именно этого и хотел.

— Я правильно оцениваю людей и если считаю кого-то хуже себя, значит, так и есть,

— Жан надменно приподнял голову и посмотрел на меня сверху вниз.

— И что же ты такого сделал, чтобы так считать? — я поинтересовалась и скрестила руки на груди. Меня мало волновало то, что я сейчас вела беседу со своим агрессором. — Чего ты достиг сам? Если убрать твое происхождение и деньги твоей семьи, что ты из себя представляешь?

— Хочешь сказать, что без своего происхождения и статуса семьи я никто? — в голосе парня скользнуло раздражение.

— Семья Марсо в разы богаче, чем ваша, но, тем не менее, Джером никогда бы не позволил себе таких мыслей, как у тебя, — я переступила с ноги на ногу и посмотрела на свою одежду. Мне бы стоило одеться, но при Жане снимать полотенце мне не хотелось. — Джером никогда не хвастался деньгами своей семьи и не считал кого-либо хуже себя.

— Это в нем и выказывало простака, — Жан оперся спиной о стену, рядом с умывальником. — Вообще, впервые я разочаровался в Джероме, когда узнал, что он дружил с Флавье. Это было еще на первом курсе и я тогда только узнал, что, оказывается, вместе со мной учится наследник семьи Марсо. Для меня общение с ним было бы очень выгодным в будущем, но уже вскоре я понял, что Джером дружил с Леон-Гонтраном. Флавье тогда, сразу после детдома, выглядел потрепанным и нищим. Еще и работал на всяких грязных и тяжелых работах. Вот ему и следовало общаться с такими же нищебродами, как и он сам, а не лезть в другие слои общества.

— Не тебе решать кому и с кем дружить, — я не выдержала и слегка повысила голос.

Уже сейчас я понимала, что Жан был двуличным. Он никогда не показывал людям эти свои черты характера, абсолютно для всех оставаясь идеальным парнем. Но вот теперь у него появилась возможность выговориться перед своей жертвой, благодаря чему де Феро наконец-то скинул с себя лживую маску.

Жан очень часто упоминал Флавье и во время наших разговоров будто бы пытался доказать мне, что Леон-Гонтран ничтожество. Де Феро с презрением упоминал о том, что Флавье из детдома и с высокомерием рассказывал о том, что Леон-Гонтран раньше работал на далеко не перспективных и тяжелых работах. С этим его мнением я вообще не соглашалась.

В отличие от Жана, у Леон-Гонтрана ничего не было и он сам всего добивался. Учился в двух университетах и работал. Со временем, благодаря учебе в ВНШ Флавье нашел работу, которая требовала ума, а не физической силы и даже это Жана злило, а меня заставляло проникнуться к Леон-Гонтрану уважением. Он добивался того, что почти всем было недосягаемо.

Сейчас мое положение было паршивым и мне больше не было смысла юлить и что-либо скрывать от самой себя, поэтому мысленно я могла признаться себе в том, что мне все же импонировала сила и целеустремленность Флавье, которые он часто скрывал за грубостью. Мне хотелось так же стать той, кто никогда не отойдет от своих целей.

— Ты пришел сюда для того, чтобы поговорить? — я спросила у де Феро, после чего рефлекторно скользнула взглядом в сторону приоткрытой двери.

— Нет, я пришел сюда для того, чтобы забрать тебя, — губы Жана растянулись хищной улыбке и в глазах полыхнуло что-то нехорошее. — Сейчас я буду наказывать тебя за то, что ты пыталась убежать.

Я заметила за Жаном крайне частую смену настроения. Вот он спокойно разговаривал со мной, потом злился и уже через пару минут удовлетворенно ухмылялся, предвкушая очередные пытки, которым он намеревался подвергнуть меня. Я привыкла к вечному холоду и безразличию де Феро, но оказалось, что на самом деле за ними скрывалась сплошная неустойчивость. Чем больше я находилась в его плену, тем более отчетливо понимала, что у Жана, действительно, не все в порядке с головой.

Несмотря на то, что я отвергла страх, рядом с де Феро чувствовала, как мои нервы дрожали и рвались. А все потому, что Жан был крайне непредсказуем и это подтвердил наш разговор в ванной комнате, ведь после него парень очень резко и неожиданно для меня, сделал шаг вперед, сжал мои волосы в кулаке и дернул на себя, таким образом заставляя идти за ним.

— Отпусти, — я взвыла от боли и попыталась разжать пальцы Жана, но у меня не хватило на это сил.

— Ты все еще не поняла, какое твое место, — прошипел де Феро. — Сейчас я тебе его покажу.

Все еще сжимая в кулаке волосы, Жан силой вывел меня из ванной, после чего швырнул меня на пол. Я не успела выставить руки вперед и лбом ударилась ламинат, из-за чего перед глазами все поплыло и на несколько секунд я перестала вообще что-либо слышать или видеть.

— Сейчас это лишнее, — сказал де Феро, срывая с меня полотенце и отбрасывая его в сторону.

Влажную кожу начало покалывать от холода и боль в голове все еще мешала думать, но я тут же оглянулась, пытаясь понять куда бежать и чем себя защитить.

— Порет, сопротивляться бесполезно, — Жан понял, почему я начала лихорадочно оглядываться по сторонам и тут же тыльной стороной ладони со всей силы ударил меня по лицу. От такого сильного удара меня отбросило в сторону и уже вскоре я почувствовала на языке привкус крови.

— Тебе так нравится меня бить? — осипшим голосом спросила я у парня. Я провела ладонью по губам в надежде стереть с них кровь, но лишь сильнее растерла ее по лицу.

— Мне нравится представлять, что тебя скоро не будет, — Жан отвернулся и пошел к кровати. На ней стояла кожаная сумка, с которой парень ранее приходил в подвал.

— Когда я увидел тебя впервые, подумал, что из тебя вырастет очень красивая девушка. Ты меня заинтересовала. Но каково же было мое разочарование, когда я узнал, что ты не часть семьи Марсо. Ты лишь сирота с паршивой кровью, которую Густав Марсо взял к себе.

— У меня не паршивая кровь. Мой отец был замечательным человеком, — я зашипела, опять прикасаясь ладонью к губам.

— У тебя ужасна кровь, — зло воскликнул Жан больше не обращая внимания на мои слова. — Черт, уже ничего не имеет значение, — де Феро все еще не смотрел на меня, ведь все это время был отвернут к сумке, но я услышала его тихие слова: — Насколько бы красивой ты не была и как бы сильно не влекла, это уже не имеет значение. Ты не ровня. Ты грязная.

Я не боялась наказания Жана, ведь он и раньше уже подвергал меня многим болезненным издевательствам, но на этот раз де Феро был в разы жестче. Без преувеличения, он напоминал психопата.

Он бил, душил и измывался, а то, что де Феро держал в своей сумке, действительно напоминало орудия пыток.

Неприятно. Невыносимо. Жутко больно.

Сбитое дыхание, ощущение никчемности и вновь чувство безысходности. Когда ты вопреки всем усилиям не можешь защитить себя уже мысленно стираешь грани и просто перестаешь существовать.

— Ну, давай, Порет, — говорил Жан, вновь сжимая ладонь на моей шее. — Умоляй меня. Проси, чтобы я остановился!

— Гори в Аду, де Феро, — еле слышно прошептала я.

Очередной удар и вспышка боли. Он сумасшедший.

Но все же на этот раз в де Феро что-то изменилось. Теперь в его ненормальных прикосновениях проскальзывало нечто интимное. Правда, эти мгновения были резкими и дикими. Жан внезапно начинал лапать меня, но позже причинял боль. Будто сам срывался, но за это наказывал меня.

После всего, что со мной сделал Жан в той комнате, я потеряла сознание. Болезненные ощущения достигли своего пика и, когда де Феро в очередной раз отшвырнул меня от себя, я ударилась головой, о ножку кровати к которой и была прикована, из-за чего перед глазами потемнело и я потеряла сознание.

Очнулась я уже в подвале.

Я лежала на матрасе и нога опять была прикована к цепи. Уже привычные мрак и тишина. По ощущением, кожа была покрыта засохшей кровью и одежды не было, но на меня что-то накинули. Кажется, это была смятая простынь. Во всяком случае, мне так показалось.

Несмотря на адскую боль, которая буквально раздирала мое тело, я села и бездумно подергала ладонью за цепь. Губы дрогнули и по щекам покатились слезы. Все же Жан меня разбил и втоптал в грязь, показывая какая я слабая и никчемная на самом деле. Он ясно дал понять, что сделает со мной в будущем, из-за чего по коже бежала мелкая дрожь. Я не хотела умирать… Не хотела…

— Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… — раз за разом я шептала, вспоминая все, что со мной сделал де Феро.

Судорожный вдох и шумный выдох. Я упала на матрас и до побелевших костяшек сжала ладони в кулаки. Если де Феро не намеревался в ближайшее время убрать меня, значит, скорее всего, меня опять выведут из подвала. Это был мой единственный шанс на побег.

В той темной комнатке очень сильно пахнущей сыростью, я была близка к тому, чтобы потерять рассудок. Мое сознание рвалось и от погребения в зловонном болоте отчаяния меня спасли лишь воспоминания. Я думала о спокойных днях, учебе, друзьях и… о Леон-Гонтране.

Стоило закрыть глаза и я оказывалась в его Гелендвагене. Он спокойно вел машину, игнорировал мои расспросы и лишь изредка раздраженно называл меня Куницей и говорил, чтобы я уже замолчала. Так было, когда мы только познакомились и почему-то именно от этих воспоминаний становилось спокойно. То были спокойные времена, ведь тогда наше общение не было разбито недосказанностью.

Когда Жан в очередной раз пришел ко мне, я даже не пошевелилась и лишь слегка повернула голову, чтобы посмотреть на де Феро. Мое состояние было плачевным, но я хотела показать, что у меня совсем не осталось сил. Таким образом, я могла усыпить бдительность Жана и его людей, чтобы в нужный момент вырваться и сбежать. Конечно, это при том условии, что меня в будущем еще выведут из подвала и сразу после попытки бегства не вернут обратно.