Наталья Бочка - Уборщица

Но вот ресницы его дрогнули, глаза медленно закрылись. Словно темнота объяла со всех сторон. Будто захлопнулась дверь, в которую Надя так хотела зайти, но не успела. Веки его сомкнулись, и мечта, которая вот-вот должна была исполниться, навсегда прекратила существование.

Глупая надежда. Глупые мечты. Зачем они закрадываются в душу? Живут там. Разрастаются и не дают покоя. Чего ждать, если нет даже намёков на их исполнение? Чего ждала Надя? Она не знала. Лишь надеялась, что он очнётся, поговорит с ней. А она успокоит его и скажет – всё хорошо. Скажет, что жизнь не кончена и есть ещё много путей, по которым можно пройти. Он поправится, и она будет рядом.

Но момент ушёл и больше не возвращался. А она сидела и всё ждала. Ведь так много она хотела ему сказать, но было уже поздно.

Послышались шаги. В комнату вошла медсестра. Надя обернулась.

– Мне показалось, что он посмотрел на меня, – сказала она.

– Да, такое бывает, но это бессознательно, – ответила медсестра.

– Он что, ничего не понимает? – с беспокойством спросила Надя.

– Нет, – девушка подкрутила регулятор подачи лекарства.

«Вот и всё. Он ничего не понимает. А если это не так, но они не знают? Ведь его взгляд был осознанным. Я уверена – он что-то хотел сказать мне, но не мог», – думала Надя и наблюдала за действиями сестры.

– Поздно уже, ты бы шла отдыхать.

– Хорошо, – Надя чуть задержалась у двери, чтобы ещё раз посмотреть на Лозового. – Спокойной ночи.

– И тебе тоже, – откликнулась медсестра.

Уже в кровати Надя вспоминала всё. Она не могла поверить в то, что смотрел он неосознанно. Представила его глаза, вспомнила ощущение единства. А если ошиблась? Выдала желаемое за действительное. Показалось. Да, скорей всего, так и было.

Надя беспокойно поёрзала. Натянула одеяло и стала засыпать.

В субботу, как всегда, Зоя Семёновна собралась на рынок. В полвосьмого вышла из подъезда. Поёжилась, вдохнула чистый утренний воздух, осмотрелась. Двор пуст. Выходной.

На рынке Зоя Семёновна остановилась поболтать с парой знакомых. Купила продуктов и поспешила домой, чтобы успеть приготовить обед и сходить в больницу. Хотела порадовать Надю тем, что Володька купил вчера ванночку для маленького Андрюшки, а соседи Ермольниковы отдали детскую кроватку. Все эти мелочи радовали Зою Семёновну, ведь теперь у неё есть внук. Она хотела поскорее увидеть его и начать заботиться. Понятно, хлопот прибавится, но они такие долгожданные.

С этими приятными мыслями женщина вошла во двор и не сразу заметила суматоху у второго подъезда. Народ собрался, рядом полицейская машина и скорая помощь. Зоя Семёновна не удержалась и решила подойти поближе. Тяжёлые сумки с продуктами не позволяли идти быстро. Пока она подходила, из подъезда вынесли носилки и погрузили в машину скорой помощи. Тут же скорая уехала, и люди начали расходиться. Остались несколько человек, заинтересованных.

Тут были Татьяна Кирилловна, Бубенцова, Фёдорович, тётя Маша и другие. Они что-то увлечённо обсуждали. Людмила первая заметила Зою Семёновну.

– Зоя, ты опоздала! Тут такое! – с жаром накинулась на женщину Бубенцова.

– Кого это забрали? – спросила Зоя Семёновна.

– Светку – убили! – с выпученными глазами приблизила лицо Людмила, стараясь опередить всех и первой рассказать Зое Семёновне событие.

– Как убили? Что ты болтаешь? – не поверила женщина.

– Это ещё неизвестно, – вмешалась в разговор Татьяна Кирилловна. – Возможно, она сама упала и ударилась головой. Не наводи, Люда, напраслину.

– Что? Я навожу? Ты видела, какие к ней ходили – самые что ни на есть убийцы. А рожи их ты видела? Во! – и Людмила показала на своём лице что-то, по её мнению, страшное и отвратительное.

– Так она что, умерла? – испуганно спросила Зоя Семёновна.

– Конечно умерла! Её же убили! – ответила Бубенцова.

– А я думаю, – тут вмешался Иннокентий Фёдорович, – это тот Мишка, который в последнее время к Светке зачастил. Или его бывшая – Любка. Помните, она Светке приходила скандал закатывать. Что, мол, Светка, этого Мишку отбила.

– А вы видели, какая у него рожа, как будто всю ночь, черти горох толкли. Тьфу, – подхватила Бубенцова.

И они снова взялись за обсуждение убийства, не обращая внимания на Зою Семёновну. Татьяна Кирилловна оттянула её в сторону.

– Нужно Надюше сказать как-нибудь помягче.

Зоя Семёновна испуганно глянула. Она сама была немного в шоке, но при упоминании о Наде встрепенулась и закивала.

– Да-да, я всё сделаю.

– Зоя, – серьёзно посмотрела на женщину Татьяна Кирилловна. – Возможно, здесь действительно было убийство – ещё неизвестно.

– Ужас, вот беда-то, – покачала головой женщина.

– Да, невесело, – согласилась другая.

– Пойду, нужно к Наде собираться, – взялась за сумки Зоя Семёновна.

– Как там она?

– Неплохо. В понедельник, может, уже выпишут.

– Привет передай. Хотя, какой тут привет.

Зоя Семёновна кивнула и направилась к своему подъезду.

«Да – дела, – думала она. – Не было печали. Видать, не отпускает Надю злая доля. Всё сыплются несчастья. И за что ей такое выпадает? Как же я скажу? Ох, не знаю».

Они сидели на лавке в тихом скверике. Свекровь теребила ручку сумки, избегала смотреть в глаза. Надя заметила неладное, насторожилась.

– Что-нибудь случилось? – не удержалась она.

Женщина смутилась, ведь она никак не могла придумать, с чего начать. По дороге вроде подготовила слова, которые скажет, но теперь всё забыла.

– Надюша, твоей мамы больше нет. Она умерла.

Надя смотрела на свекровь круглыми глазами и словно не понимала, что та говорит.

– Твоя мама умерла. Её больше нет, – повторила женщина, и в глазах её показались слёзы.

Вдруг Надя произнесла:

– Да?

Прошло несколько минут, прежде чем она заговорила снова.

– А почему? Что с ней случилось?

– Она упала с лестницы, ударилась головой.

Надя задумалась.

– Вам не кажется это странным? – она посмотрела на Зою Семёновну.

– Что?

– Я упала и ударилась головой – но жива, а она – умерла, – Надя снова застыла и всё смотрела перед собой.

– Да, это просто случайное совпадение, – возразила Зоя Семёновна, но про себя подумала – действительно странно.

Они ещё немного посидели молча. Надя в глубокой задумчивости. А Зоя Семёновна не хотела её тревожить. Она была удивлена странным поведением невестки. Ни слёз, ни звука.

В этот же день Надя собрала вещи и ушла из больницы.

Через несколько дней забрали из больницы маленького Андрюшу. Жизнь семьи Гороховых потекла по-новому. В заботах не оставалось времени для грусти.

Тихое спокойствие Нади скрывало страдание и чувство вины. Иногда она плакала ночами. Жалела себя и свою мать.

Прошло много дней, прежде чем Надя решилась пойти к себе домой. Но однажды всё-таки, повернула ключ в замке. С порога – запах сырости и испорченной пищи. Везде погром.

Надя остановилась посреди комнаты и огляделась. На полу возле ящика разбросаны газеты, журналы, фотографии. Надя нагнулась и подобрала одну. Грязная карточка, на ней – мама. Красивая. Улыбается.

Надя присела на край грязного табурета и закрыла лицо руками. Сколько так просидела, неизвестно. Только когда уходила из квартиры, в голове созрело важное решение.

Всю следующую неделю с утра и до позднего вечера Надя драила, мыла, стирала, выносила мусор. Днём оставляла Андрюшку у Татьяны Кирилловны, иногда забегала, справиться о нём. Вечером приходила очередь Зои Семёновны.

Иногда приходил Володька, ремонтировал испорченную мебель, электропроводку. Он чувствовал перемену, но молчал. Как-то вечером он стоял на табурете в зале и прилаживал новую люстру. Надя остановилась в дверном проёме. Немного постояла, а потом сказала:

– Я хочу развестись.

Он медленно обернулся. Соскочил с табурета.

– А как же Андрюшка? – спросил он.

– Будет со мной.

Володька присел. По правде, он сам частенько задумывался об этом, но предлагать такое не решался. Известно, почему. Ему давно хотелось освободиться. Он был не против заботиться, но лучше помогать на расстоянии. Он устал, хотел независимости. Лямка, которую он тянул, порядком уже надоела. Предложение Нади прозвучало как раз кстати. Почему бы не развестись, если она сама предлагает. Живут в одном дворе, от Андрюшки он не отказывается, будет помогать.

– Хорошо, – сказал Володька и снова встал на табурет.

На том и порешили.

Конечно, важно и то, что скажет Зоя Семёновна, но решение Нади было твёрдым. Любви, такой, как полагается, у них с Володькой никогда не было. Свекровь поймёт.

В середине октября Надя собрала свои и Андрюшкины вещи. Зоя Семёновна всплакнула. Сели на кухне друг против друга.

– Ты, Надюша, приходи к нам, когда захочешь. Мало ли чего понадобится, или просто поговорить, – утирая слезу, сказала женщина.

– Обязательно буду приходить. – Надя положила руку на широкую ладонь свекрови. – Роднее вас, у меня никого нет.

– Ты знаешь – ты мне как дочь. Конечно, если бы всё было по-другому, я бы не разрешила вам расходиться. Но складывать то, что не складывается, неблагодарное дело. У вас ещё столько впереди. Я одного желаю больше всего на свете – чтобы ты была счастлива, чтобы Володька был счастлив. Что поделаешь, ну не получилось. Значит, не судьба.

– Спасибо вам за всё, – сказала Надя.

В кухню вошёл Володя, увидел слёзы матери.

– Вы, как вроде навсегда расстаётесь. Живём ведь напротив, не забыли?

– Ох, сынок, одно дело жить рядом, а другое, как раньше, – вздохнула Зоя Семёновна и встала. Она обняла Надю, громко чмокнула её в щёку и уже повеселее сказала:

– Ну, с Богом.

Все, кто сидели в этот день на лавке, наблюдали, как Надя с ребёнком на руках и Володька с сумками прошли через двор и скрылись во втором подъезде.