Наталья Бочка - Уборщица

А Володька в благодарность получил улыбку. С этого дня она здоровалась с ним, и даже перекидывались парой фраз. Через неделю они уже весело болтали, через две, он осмелился пригласить её на свиданье, а она согласилась. И вот они уже встречаются каждый день и не могут жить друг без друга.

Так быстро влюбляться Володьке ещё не доводилось. После того как он любил Надю, думал, что это навсегда. Оказалось – нет. С Надей всё непонятно и запутано. После неудачной попытки объясниться Володька крепко задумался. И тогда он понял, что не в том месте ищет. Конечно, он жалел, что так грустно всё вышло. А потом постарался выкинуть из головы мысли о Наде и удивился, как легко это у него получилось.

В Машу он влюбился быстро и просто.

В то время как Надя поступила на курсы, Володька уже вовсю ухаживал за хохотушкой Машей. Она носила футболку, джинсы и кроссовки, потому что вела активный образ жизни. Володька и не заметил, как её интересы стали его интересами. Она заставила его купить велосипед и каждый выходной они ехали путешествовать по окрестностям города.

Володька словно начал жить заново. Словно свежий ветер ворвался в его жизнь и показал разницу. Раньше его вечная хандра из-за Нади совсем не давала осмотреться. Лишь теперь он понял, как много упустил, и принялся навёрстывать упущенное с удвоенной силой.

С Зоей Семёновной он познакомил Машу уже на третий день. Девушка ей очень понравилась. Но всё же она осторожно принимала это Володькино увлечение. Кто знает, что дальше будет. А дальше было вот что.

Как-то утром, за завтраком сын объявил:

– Мама, я собираюсь жениться.

Зоя Семёновна так и села:

– На ком? А, ну да, на Маше.

– Конечно на Маше, – засмеялся Володька. – А ты ещё кого-то знаешь.

– Я не то хотела сказать, – засуетилась мать. – А ты любишь её?

– Что за вопрос – конечно, люблю, – удивился Володька.

Зоя Семёновна не знала, что ещё можно сказать. Но позже высказалась, как могла. О том, что опасается такого серьёзного события. Напомнила о горьком опыте. Сказала, что заметила – сын не такой, как прежде. Постаралась предостеречь от неверного шага. И всё в таком духе.

Отношения с Машей хорошо влияли на Володьку, и он, по уши влюблённый, быстро убедил мать в серьёзности намерений. А так как он был полон нетерпения и желания поскорее жениться, тянуть не стали, подали заявление.

По такому случаю, Володька решил накрыть стол на работе.

После смены в подсобке мастерской мужики громко произносили тосты за здоровье молодых. На шум пришёл Лозовой, но его тоже усадили праздновать. Подвыпивший Володька просто требовал, чтобы Лозовой выпил за него и его невесту Машу. Тот, услыхав, что Горохов собирается жениться на какой-то Маше, не стал отказываться и компанию поддержал.

Часам к одиннадцати многие ушли домой. Завтра рабочий день, а нужно ещё отдохнуть от сегодняшнего. К двенадцати в подсобке остались только Лозовой и Володька. Оба были пьяны настолько, что вели задушевную беседу, как старые добрые друзья.

– Ты знаешь, – говорил Володька, подперев рукой щеку, которая часто соскальзывала, – я тебе никогда бы этого не сказал, никогда, но ты мой друг, – он стукнул кулаком по столу, – и если не скажу сейчас, пока ты мне – друг, то потом – никогда.

– Но я не понимаю, – заплетающимся языком пытался говорить Лозовой. – Что ты мне хочешь сказать? – и он вопросительно уставился на Володьку.

– И скажу! – вскричал Володька, привстал и опять сел. – Тс-с. И скажу, – перешёл он на шёпот.

– Ну?

– Я сбрехал тогда, помнишь, в тот день, у Нади. Понимаешь меня? Сбрехал.

– Что сбрехал? – не понял Андрей.

– Про мужиков, – и Володька опустил голову на руки. – Не ходил к ней никто. Я от злости так сказал. От злости, понимаешь?

– Так ты сказал неправду… – попытался встать Андрей, – про Надю?

– Да. Я сказал неправду про Надю, – просто, как ребёнок, повторил Володька.

Лозовой сидел какое-то время и молчал. Мысли его были трезвы, но тело не слушалось. Вспомнился тот день. Слова, сказанные Гороховым. Поспешные выводы. Даша. Буров. И ещё, ещё что-то. Он увидел Надю, как тогда, когда он её оставил. Увидел её рядом с Сергеем. Услышал слова, сказанные на набережной. Всё-всё он увидел в одно короткое мгновение. В голове загудело и стало давить. До него вдруг дошло, какую страшную ошибку он совершил. Поверил другому человеку. Его злости, ненависти. Поверил и ушёл. Бросил её, незаслуженно и грубо. Мысли стали путаться.

Горохов налил водки и подвинул стакан Лозовому. Молча выпили. В тишине мастерской было слышно, как вздохнул и шаркнул ногой один, да чиркнул зажигалкой другой.

– Я знаю, что виноват, – сказал Горохов. – Но и ты тоже хорош, даже не разобрался.

«Не разобрался», – повторилось в голове.

Он опустил голову на стол и больше не слышал, что говорил Горохов. Как он встал и ушёл. Не слышал ничего.

Утром уборщица потормошила за плечо. Андрей поднял голову, огляделся вокруг. Перед ним стояла бутылка с водкой.

Пожилая уборщица сочувственно проговорила:

– Андрей Александрович, утро уже. Скоро мастера придут, вы бы поторопились.

Он встал и хотел уйти, но вернулся и взял недопитую бутылку.

Всю следующую неделю Андрей пил беспросветно. Утром уходил на работу, по дороге покупал бутылку и запирался в кабинете. Иногда там, в кабинете, и ночевал, но тогда с утра посылал кого-то за бутылкой. Секретарша Лиза находилась в полном недоумении, но как ответственный сотрудник, умела принимать решения, пока хозяин пытался лечить душевные раны.

В доме Буровых все в смятении. На начало июня решено было подавать заявление в ЗАГС, но без присутствия Андрея сделать это невозможно. А Андрей вдруг куда-то запропастился. На звонки не отвечал. По рабочему телефону всякий раз секретарь говорила, что его нет на месте.

Николай Николаевич бушевал и возмущался. Марья Ивановна пыталась успокоить его, объясняя поведение Андрея большой занятостью.

– Какая может быть занятость? Моя дочь – вот чем он должен заниматься! Занятость! – отвечал Буров.

И Марья Ивановна замолкала – ведь он прав.

Даша отсиживалась в своей комнате, изредка пускала слезу. Она не знала, что думать и как вести себя в подобной ситуации.

Спустя неделю Буров решил сам навестить Андрея и выяснить, что происходит.

Будущий тесть приехал в мастерскую в субботу в одиннадцать утра и сразу проследовал в кабинет Лозового. Лиза не успела даже встать, как Буров был уже в кабинете.

Картина, которая предстала перед ним, была совсем печальной. Андрей без туфель в расстёгнутой рубашке лежал на диване и смотрел в потолок. В безвольно свисающей руке сигарета. Рядом наполовину пустая бутылка коньяка. Чуть приоткрытое окно не спасает от запаха дыма и коньяка. На полу какие-то обёртки, апельсиновые корки и что-то ещё.

Буров подошёл к окну и открыл его полностью. Свежий воздух ворвался в комнату, заставил Андрея пошевелиться.

– Какого чёрта? – хрипло сказал он и посмотрел на Бурова.

– Ты что делаешь? – Николай Николаевич свёл брови. – Чем это ты, интересно, занимаешься?

– Не лезьте не в своё дело, – грубо ответил Андрей.

– Это и моё дело тоже. Когда жених моей дочери вдруг пропадает, закрывается в кабинете и целыми днями пьёт! Думаю, это и моё дело. Ты можешь мне внятно объяснить, что происходит?

– Не могу. Не знаю.

– А что со свадьбой?!

– С какой свадьбой? А… Свадьба. Не знаю, – вяло сказал Андрей.

– Как это – не знаю?! Если бы ты собрался жениться на ком-то, мне всё равно. Но ты должен жениться на моей дочери и это уже совсем другое дело. Я не потерплю, чтобы так поступали с моим собственным ребёнком!

– Николай Николаевич, что вы от меня хотите? Мне плохо, и я не хочу сейчас видеть никого. Никого – понимаете! Оставьте меня в покое! Все! – и он отвернулся к спинке дивана.

Буров совсем не ожидал таких слов. Он, конечно, зол на Андрея, но не так глуп, чтобы не заметить, что тому действительно паршиво. Буров решил не пороть горячку и попытаться помочь Андрею выйти из этого состояния. Подошёл, взял бутылку, закрыл её крышкой и положил в карман пиджака.

– Как хочешь, но пить ты больше не будешь, – он обернулся, налил в стакан воды из графина, подошёл к Андрею и резко плеснул на лицо.

Андрей вскочил как ужаленный. Он с яростью посмотрел на Бурова. Если бы это был кто-то другой, дело не кончилось бы так просто. Несколько секунд Андрей не понимал, что происходит, но потом неожиданно громко рассмеялся. Он смеялся и не мог остановиться. Было ясно – ему вовсе не смешно. Накопившееся внутри выливалось с этим невесёлым, почти истеричным смехом. Андрей резко сел на диван, вытер лицо и надел туфли.

– Ладно. Сегодня победа за вами, – сказал он.

– Ну вот и славно, – весело отозвался Буров.

– Лиза! – очень громко закричал Андрей. – Кофе!

Через пару минут Андрей с Буровым уже сидели друг напортив друга.

– Так что насчёт свадьбы? – поинтересовался Николай Николаевич, отхлебнув горячего кофе. – Дашка вся в слезах, считает, что ты её бросил. Мать себе места не находит.

– Да всё нормально. Просто у меня трудный период.

– Волнуешься перед свадьбой?

– И это тоже, – уклончиво сказал Андрей.

– А что мне сказать своим? Я же не могу сказать дочери, что ты боишься жениться.

– Я не боюсь, просто сомневаюсь. Могу я сомневаться?

– Можешь, но недолго, – строго сказал Николай Николаевич.

Он поставил пустую чашку на стол и подошёл к двери, что-то вспомнил и обернулся.

– Ты Андрюха лучше поторопись с решением. А то совсем не хочется становиться тебе врагом.

Он вышел.

За эту неделю много дум передумал Андрей. Он не мог осмыслить, как несколько лживых слов перевесили его кипящие чувства. Почему он сразу не поговорил с Надей. Не выяснил, так ли всё на самом деле? Но ведь что-то он спросил, и она ответила – «Нет». С другой стороны, что она должна была ответить. Ей оставалось только оправдываться. Она ведь могла и солгать. И кому тогда верить? Наде – но потом бы ревновал и сомневался. Поверил Горохову – а зря.