Наталья Бочка - Уборщица

– Сергей Алексеич, – влетела в палату медсестра. – К Лозовому! Срочно!

Доктор подскочил и с необычной для его комплекции прытью выбежал из палаты.

После визита врача зашла медсестра Оля, принесла лекарства. Она всегда много говорила и уже через несколько минут Надя узнала, что в соседней палате лежит Андрей Лозовой. Он попал в серьёзную аварию. Погибли его жена и сын. Сам он ещё не приходил в сознание, а жизнь его висит на волоске.

– Такой симпатичный, а может умереть. Говорят, у него своя фирма, – совсем без грусти подытожила Оля.

Надя приняла лекарства и Оля ушла.

«Такой симпатичный, а может умереть», – повторила Надя. Ей вдруг захотелось посмотреть на него. Она лежала и вспоминала лицо, испачканное кровью. Думала об аварии, о его жене и сыне. Какие они были? Почему погибли? Наверное, он был за рулём? Как это произошло?

Поздно вечером Надя встала с кровати и медленно подошла к двери, приоткрыла её и выглянула. Никого. Тихо, где-то рядом слышны звуки аппаратов. Почти на цыпочках Надя прошла небольшой отрезок коридора. Дверь в соседнюю палату приоткрыта. Слабый свет лампы. Надя осторожно заглянула в комнату.

Лежит Лозовой, словно мумия, со всех сторон штативы и аппараты. На экране монитора медленно ползёт кривая. Пи – пи – пи. Трубки, трубки. Надя встала возле кровати. Она посмотрела на человека и вспомнила слова медсестры. Да, действительно, сейчас он не кажется живым. Только звуки, наполняли комнату и говорили о том, что этот он ещё дышит.

Стояла Надя и не могла оторвать взгляд. Словно под гипнозом. Сколько времени она так провела, неизвестно. Странная картина. Человек, которого за бинтами почти не видно, немного лица и тела, а вокруг то, что поддерживает его жизнь.

Вдруг Надя заметила лёгкое движение. Это заставило её вздрогнуть. Он шевельнулся, ресницы задрожали. Сама не поняла, зачем, она взяла его большую руку. Захотелось как-то поддержать его, сделать так, чтобы он почувствовал кого-то рядом. Мысль о том, что он может умереть в любую минуту, пугала, но и придавала смелости. Пальцы его на мгновение сжали её пальцы и ослабли.

Ноги, натруженные за день, ныли. Надя присела на краешек кровати. Она не могла уйти. Ночь. А она всё сидела и смотрела на Лозового, на аппараты, в окно. Тихо и так спокойно.

Тут, в этой комнате с совершенно незнакомым человеком Надя почувствовала себя нужной. Ей казалось, что если сейчас она оставит его, то он умрёт. И она не могла сдвинуться с места и боялась пошевелиться.

Наверное, она просидела бы так всю ночь, если бы не услышала звук мотора лифта. Надя порывисто встала и поспешила уйти.

Когда она засыпала, думала об этом человеке. Андрей Лозовой – кто он? Какая у него семья? Был ли он счастлив? Жена и ребёнок погибли, а он ещё не знает об этом. А если он и сам умрёт? А может, нет? А если выживет, как изменится его жизнь, ведь он потерял близких людей. Как будет жить без них?

На следующий день Надю перевели на второй этаж.

Стояли тёплые дни конца сентября. Деревья одеты в выгоревшие под летним солнцем листья. Южный ветер аккуратно трогает пожелтевшую траву. Ещё не зачастили дожди, не подкралась промозглая сырость, но лёгкое дыхание осени уже носится в воздухе. В больничном парке Надя проводила много времени. Задумчиво сидела на скамейке, наслаждалась тишиной.

Как-то Зоя Семёновна принесла книгу, на тумбочку положила, Надя не сразу заметила. А когда увидела, улыбнулась, ведь она никогда не читала. Дома книг не было, а в школьных учебниках ничего её не увлекало. И вот сейчас, неожиданно для себя, начала читать и уже не могла остановиться. За все свои шестнадцать лет, она не прочла столько, сколько за три недели в больнице.

Иногда по вечерам, Надя откладывала книгу и думала о пациенте, что лежал там, наверху, в реанимации. Пришёл ли он в сознание?

Медсестра Оля всегда очень много говорила. Рассказывала про жениха, что встречает её с работы, про его глуповатый вид и вообще, что он уже надоел до чёртиков. Надя слушала эту историю и ждала момента, чтобы задать давно мучивший вопрос.

– А как там больной, который после аварии? Он очнулся? – наконец Наде посчастливилось вставить слово.

– Лозовой? Да нет пока. Жаль, конечно, парня. Но никакой надежды нет. Сергей Алексеевич говорит, мы сделали всё, что могли. К нему и посетители не приходили ни разу. Никто не знает, где его родственники.

– А можно я как-нибудь навещу его? – неожиданно спросила Надя и сама удивилась собственной смелости.

– Да, можно конечно. Тебя же там все знают, думаю, не будут против. Пусть хоть кто-то приходит к нему.

Заручившись этим разрешением, Надя уже после обеда поднималась на третий этаж. По привычке прихватила книгу.

В палате, где лежал Лозовой, ничего не изменилось. Аппараты, капельницы, звуки. Только человек на кровати стал немного другим. Голова не забинтована. Теперь ясно можно рассмотреть то, о чем раньше приходилось только догадываться. Возраст где-то в районе тридцати. В чертах сквозила властность и упрямство. Густая щетина покрывала щёки и подбородок, придавая лицу суровый вид. Странное чувство. Казалось, будто Надя когда-то видела этого человека, только не могла вспомнить, где и когда.

Она взяла стул, придвинула к кровати, села, открыла книгу и начала читать вслух. Через минуту остановилась, посмотрела на Лозового. Задумалась. Слышит ли он её голос? Представляет ли то, о чём она читает? Наверное.

Дальше она уже не останавливалась. Последней книгой, которую принесла Зоя Семёновна, была «Анна Каренина». И теперь Надя читала её Лозовому.

С того дня она навещала его каждый день. Всё так же он не приходил в сознание. Надя и сама не понимала, отчего тянуло её сюда. То ли чувство сострадания, то ли ещё что-то. Ей казалось, он уже не может без неё, ждёт, когда она придёт и почитает.

В один из дней Наде позволили навестить ребёнка. Медсестра провела в отделение, где находился мальчик. Он изменился, порозовел, стал выглядеть посимпатичнее, чем тогда, когда она видела его в первый раз. Надя наклонилась над ним и улыбнулась.

Всё время, пока находилась в больнице, она часто думала о малыше. Но как-то не до конца осознавала, что он, этот маленький мальчик – её сын.

И вот сейчас она смотрела на него и чувствовала неизвестное, неиспытанное ощущение. Прилив нежности к маленькому человечку. Надя протянула руку и дотронулась до ладошки малыша, а он тут же ухватился за её палец. Да, теперь она точно поняла, что это её сын, и совершенно неожиданно произнесла:

– Андрюша.

Он посмотрел на неё.

– Ты уже имя ему дала? – отозвалась медсестра.

– Да. Андрюша, – не отрывая взгляда от ребёнка, ответила Надя.

Посещение Надей палаты Лозового активно обсуждалось. Одни полагали, что она делает правильно. Читает книги и своим присутствием, возможно, даже помогает искалеченному человеку. Говорили, что это никому не мешает. Раз к Лозовому никто не приходит, то пусть хотя бы Надя читает ему книги. Но другие были с этими аргументами не согласны, сетовали на нарушение порядка. Да и нехорошо молодой девушке ходить к постороннему мужчине. Мнения в больнице разделились.

А Надя продолжала ходить. Если это и выглядело несколько странно, то Надя этого не понимала. Теперь она делила день на три части. С утра навешала маленького Андрюшу. После обеда шла на свежий воздух, в парк, повидаться с Зоей Семёновной или с Володькой. Вечером поднималась на третий этаж.

Посещение ребёнка наполняло сердце нежностью. Она наблюдала за малышом, кормила из бутылочки, меняла подгузник. Надя чувствовала себя взрослой.

Встречи с Зоей Семёновной тоже были в удовольствие. Свекровь всегда находила, чем порадовать невестку. То сладенького принесёт, то расскажет что-нибудь смешное.

Но когда Надя поднималась на третий этаж, необычное загадочное ощущение захватывало, и, не в силах противится ему, она окуналась в состояние тайны. Теперь она чувствовала обязанность прийти и быть там. Казалось, она пытается наполнить пустую жизнь этого человека. Стремится вдохнуть в него целительный воздух. Пускай даже таким странным способом, как чтение.

В пятницу всё как обычно. Завтрак, уколы. Доктор Марина Дмитриевна осмотрела Надю, заглянула в карточку, что-то написала и сказала:

– Ну что, Цветкова, пора домой.

– Я бы с радостью, – улыбнулась Надя.

– Вот в понедельник я приду на обход, если всё нормально, будем выписывать.

– И Андрюшку?

– Нет, Андрюшу пока подержим.

– С ним что-то не так? – встревожилась Надя.

– Не волнуйся, всё нормально, но ребёночек недоношенный, нужно его ещё понаблюдать, – успокоила врач.

Вечером Надя поднялась на третий этаж. Осталось только три дня, последних. Хотелось ещё немного побыть там, с этим человеком, перед тем как расстаться, возможно, навсегда.

Как обычно, Надя взяла стул и поставила возле кровати. Посмотрела на Лозового. Захотелось подойти и дотронуться, но не осмелилась. Села, открыла книгу. Несколько секунд смотрела на буквы. Начала читать. Сегодня она делала это по-другому, медленно, выразительно. Речь лилась плавно, без остановок. Мысли замедляли чтение. Когда нужно было перевернуть страницу, Надя поднимала взгляд и смотрела на Лозового.

Что же всё-таки тянет её сюда? Его неподвижное тело, лицо, его одиночество? Что? Она пыталась понять, зачем нужен ей этот человек? Ведь он всё равно никогда не увидит её. Не узнает, что она была здесь и хотела ему помочь.

Надя продолжила читать.

Переворачивая страницу, она подняла голову и замерла. Он смотрел прямо на неё. Глаза его чуть приоткрыты, тёмный взгляд из-под ресниц. Боясь пошевелиться, она смотрела в его глаза и чувствовала, будто проваливается в неизвестность. Несколько секунд показались вечностью. Будто неразрывная цепь сковала взгляды и притянула их друг к другу. Словно не было ничего вокруг, только маленький клочок земли. Надя почувствовала, что нет ни одной преграды в сердце этого человека. Вокруг всё исчезло, не было ничего, только этот взгляд, что проникал глубоко в душу.