Юлия Гауф - Училка и бандит

Сижу за решеткой в темнице сырой. А если быть точнее, то в участке, в компании маргинального вида личностей.

А все Иван… хотя, что уж там, в этом виновата я, и только я.

Совсем крыша съехала на почве влюбленности. Это ж надо было полезть в логово бандитов с целью распустить слухи об Иване. Неужели я правда думала, что он, узнав, что я влезаю в его дела, все бросит ради меня?!

Точно дура.

- Эй, Вась, ты чего, - приобнимает меня подруга. – Не паникуй, нас отпустят. За такое не сажают, максимум что нам грозит – ночь в этом обезьяннике. Ты чего такая грустная?

Я не грустная, я в ужасе.

Вляпалась.

Так и знала, что от этого недоэскортника нужно подальше держаться. Чувствовала ведь своими вторыми девяноста – не доведет он меня до добра.

- Влюбилась я.

- Так я знаю, - хихикает Оксана. – Тоже мне, новость дня!

- Ты не понимаешь, - умещаюсь на лавке полностью, и обхватываю замерзшие колени руками, - оказывается, я никогда и не влюблялась до этого. И уж тем более, не любила. А этого вот козла полюбила так сильно, что дров наломала. И смотри, где я оказалась, да еще и тебя за компанию утянула.

Еще и уши развесила, когда Ваня заливал, что «она просто сидела на моих коленях», и «ничего такого, дорогая». Фу, от самой себя противно. Всегда поражалась дурехам, которые верят, что след от губной помады на воротничке – это в автобусе давка была, и нечаянно вышло. И женский волос, застрявший в ширинке – тоже простое совпадение, как и запах чужих духов, царапины на спине и засосы.

Но край кретинизма – когда мужика ловят с поличным, и он умудряется отмазаться. Вот до этого края я и дошла, но всего пара фраз о том, как я ему дорога, и…

Поплыла.

Дура.

- Ненавижу его! – слезы подступают, и я не могу отогнать их привычной злостью, которая всегда мне помогала. – Предатель!

- Так Иван же не спал с этой… девушкой.

- Раньше спал, и сегодня бы с ней ночку провел, если бы я ему малину не попортила.

Стоял, глазами хлопал, пока его девка распиналась передо мной про его любимый «кабинет» с камином. У этого камина, наверное, весьма романтично предаваться продажной любви.

- Есть же презумпция невиновности, - зачем-то защищает Оксана предателя-Ивана. – Я ведь видела, как он к тебе рванул. Забил на все и вся, как обычно, ради тебя, Вась. Ну не стал бы мужик так бегать за не особо нужной ему женщиной!

И я так думала. А сейчас, после разговора с Яном, поняла: парни – они как дети до глубокой старости. И фантазии у них примитивные: стюардессу трахнуть, медсестру, училку. Ваня поди прется от этой идеи, развлекается.

Доразвлекался.

Жаль, я ему колено не сломала. Вспоминал бы меня всю жизнь тихим недобрым словом, как Воланд помнил ту ведьму.

«Угу, а потом бы ему больное колено всякие местные Маргариты натирали, - мрачно думаю я, представляя безрадостную картину разврата, которому Иван явно будет предаваться. – Нет, пусть здоровенький ходит!»

- Хм… Вася, ты только не обижайся, но в последнее время ты ведешь себя неадекватно. Особенно в последние дни.

Смотрю на подругу, и вижу – она и правда озабочена, не ерничает. Тревожится.

- Первая любовь всегда неадекватна, да и характер ты мой знаешь, - стараюсь говорить спокойно, и не в коем случае не начинать реветь. – Я – не самый вменяемый человек в этом городе, Окси. Думала, что ты давно это поняла.

- Не, к этому я привыкла, но я… знаешь, почему я с тобой ввязалась в это дело?

- Из-за скуки, - отвечаю, вспомнив, как подруга жаловалась на неинтересную замужнюю жизнь.

Будто замужем вообще весело бывает.

- Нет, просто я поняла, что одну тебя оставлять нельзя. Вот и… - Оксана разводит руками, показывая, чем закончилось это «вот и…» – Ты, случаем, не беременна?

Невольно краснею, припоминая наши немногочисленные ночи с Иваном. И секс у нас всегда был странный, почти на грани БДСМ: то игра в изнасилование, то порка, то связывание… тоже фантазии свои воплощал.

Эта его потаскушка, наверное, за такое по двойному тарифу берет. А со мной сплошная экономия.

- Нет, мы предохранялись, - уверенно произношу я, этой уверенности не испытывая. Пару раз мы точно были с защитой, но всегда ли? – Даже если бы я была беременна, слишком рано для перепадов настроения и неадекватного беременного состояния мозга.

- У всех по-разному. Ты бы проверилась, я тебя не первый год знаю, и такую тебя, - Окси внимательно глядит мне прямо в глаза, - я вижу впервые.

- Самохина, Кузнецова, на выход, - рявкает один из бравых ментов, и мы с подругой поднимаемся.

- Допрос?

- Не думаю, - отмахиваюсь от этого предположения. – О чем можно спрашивать девиц, на которых лишь белье надето?

Разве что о цене.

Почему-то я думала, что Иван освободился, и решил напоследок сделать хоть одно доброе дело – вытащить и нас. Но я ошиблась: либо он сам еще под арестом, либо ему плевать, но ждет нас моя матушка собственной царственной персоной.

- Значит, Вениамин не солгал, и не перепутал с пьяных глаз, - тихо и недобро произносит маменька, оглядывая нас с Оксаной. – И как же это получилось, дочь, что мне звонит наш сосед, утверждающий, что своими глазами видел, как тебя с подружкой сажают в полицейский пазик в образе ночной бабочки с трассы?

Я лишь вздыхаю. Что ответить на явно риторический вопрос?

Да и не до скандалов, сама бы свою дочь прибила, попади она в такую ситуацию. Сначала бы вытащила, а потом уже прибила.

- Это все твой любовник, да? – кипятится мама, и выкладывает перед нами старомодную одежду, как из сундука с приданым пятидесятилетней давности. – А я говорила тебе, Василиса! Променяла Бореньку на этого хама, и вот, пожалуйста – участок. Значит так, ты переезжаешь домой!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Но…

- Только попробуй возразить, - мама почти рычит, и я выбираю за благо не спорить. – В школу и со школы тебя будет отвозить отец. Или дед. Заодно проветрится пень старый, а то скоро плесенью покроется. И больше никаких шашней, с мужем будешь отношения налаживать, прощение вымаливать за неверность. Поняла?

Застегиваю пуговицы на длинном зеленом платье, в котором я, должно быть, выгляжу как кикимора. И киваю.

Едем, едем в соседнее село…

- Мам, это ошибка, - не выдерживаю я. – Мы случайно туда попали, по глупости.

Но мама молчит. Решила устроить мне свою излюбленную пытку сердитым молчанием. Пассивная агрессия – ее конек, как и активная, впрочем.

Боже, я и правда в нее пошла!

И ведь знаю, что специально игнорирует меня, чтобы наказать, но снова поддаюсь на манипуляции. Чувствую себя школьницей, у которой в сумке строгая мама сигареты нашла…

Тогда она также молчала.

Два дня.

- Оксана, надеюсь, ты сможешь объяснить своему мужу появление в чужой одежде? – строго интересуется родительница у притихшей на заднем сидении подруги. – Или он в курсе ваших похождений?

- Дима… не в курсе. Я смогу объяснить ему, - шепчет испуганная, и уставшая Оксана.

Матушку мою вполне заслуженно прозвали помесью Цербера и Медузы Горгоны. А детвора ее побаивалась, и не зря. Окси детство вспомнила, того и гляди заикаться начнет.

А мне с мамой жить!

Ну, по крайней мере, до конца недели. Иначе не простит.

Потом смогу сбежать… наверное.

- Я была о тебе лучшего мнения, - так мама прощается с Оксаной, остановившись у ее пятиэтажки.

- Простите, - пищит подруга, и выскакивает из маминого железного монстра. – Доброй ночи!

- Доброй, - уныло тяну я, поймав мамин сердитый взгляд. – Может, музыку включим?

Разумеется, она не отвечает.

Так, не поддавайся, Василиса!

Маму я люблю, но в такие моменты вполне искренне ненавижу. Всю жизнь манипулирует мной, вызывая чувство вины, а затем заставляет делать так, как она хочет.

А сейчас она хочет во что бы то ни стало помирить меня с никчемным дуралеем-Боренькой.

«Нет, спасибочки, - мысленно фыркаю я, и включаю «Лав радио», - не стану я переходить из рук в руки от одного козла к другому и обратно, как тетрадь отличницы по двоечникам. К Боре не вернусь, а этого мастера художественного свиста по имени Иван вообще игнорировать буду. Будто и нет его!»

Хм, а вдруг он не расстроится, что я его игнорирую?

Вдруг даже не заметит??

Или, того хуже, выдохнет с облегчением???

- … Василиса!

- Что? – подпрыгиваю я на сидении, вынырнув из своих ужасных мыслей.

Даже представлять мучительно, что мужчина, которого ты хочешь наказать, этим наказанием наслаждается, или вовсе не замечает.

- Выключи этот ужас. И запоминай: в участок ты попала по ошибке. Задержалась в школе, встретила ночью на улице одного из учеников, и потому была в той части города – провожала, - нравоучительно и холодно выговаривает родительница. – А когда шла домой, встретила подругу. Оксана встала около этого заведения, чтобы покурить, и вас задержали вместе со всеми. По ошибке. Это – история для всех, особенно для Боречки.

Угу. По ошибке задержали около стрипклуба.

А ученика я провожала, видимо, в одном белье. Такое вот тайное увлечение учительницы средней школы.

- Странная история, но ладно. Так и буду говорить.

- Придумай получше, - огрызается мама, сворачивая в наш поселок. – Бесстыдница! Связалась с этим хамом! Так и знала, что ты из-за него нас опозоришь!

- Да Иван-то здесь каким боком? – сама не знаю зачем, выгораживаю его. – Мама, между прочим, Иван – сын твоей подруги! Почему ты так относишься к нему?