Зоя Гарина - Удачная партия

И опять Ковард удивился ходу своих мыслей: он ли это или все же Злобный Я?

— Да. Но у меня работа не закончена.

— Какая разница? Мой мальчик, разве вы не знаете, насколько все решают или деньги, или связи? Связи у Брыкзы, что и говорить, ого-го!

— Ну если все так, как вы рассказываете, то, конечно, я соглашусь, — ответил Стриганов, но по выражению лица было понятно, насколько сильны его сомнения в реальности предложений Коварда. — Соглашусь только тогда, когда я буду уверен, что все обстоит именно так, как вы говорите. Извините, Аркадий Францевич, просто все очень неожиданно…

— Вы очень скоро сможете в этом убедиться, — Аркадий Францевич похлопал по плечу коллегу. — В понедельник Брыкза ждет нас двоих у себя после планерки. Там мы и зададим ему все интересующие вопросы. Ждать недолго. Четверг, пятница, а там выходные…

— Да, действительно недолго. Но я должен хотя бы немного войти в курс дела.

— Конечно. Мы можем прямо сейчас этим заняться.

Стриганов коротко засмеялся и понимающе подмигнул Коварду:

— Так вот отчего вам снились крысы!

— Возможно, — согласился Ковард.

— Кстати, вы ходили к Исмайге по поводу ваших снов?

— Да. Но, к сожалению, я впустую потратил время.

— Почему? — искренне удивился Стриганов.

— Да он совсем сумасшедший! Эта двухметровая каланча убеждал меня, что он Дюймовочка!

Стриганов улыбнулся:

— Да, он кажется, мягко говоря, немного странным. Но однозначно он не псих. Я это знаю точно.

— Да бог с ним. Сегодня я вообще снов не видел. Так что, может быть, и не стоит сильно тревожиться по поводу моих сновидений. В любом случае я уверен, вы хотели мне помочь. Не ваша вина, что этот Дюймовочка не произвел на меня должного впечатления. Давайте-ка я покажу вам результаты своих исследований, ведь в понедельник мы должны быть убедительны.

— Хорошо. Я весь — внимание.

— Ну конечно же, все эти разработки — чистая теория. Сами понимаете, подтвердить мои умозаключения экспериментально не было никакой возможности. И на данном этапе нам с вами предстоит проверить, имеют ли мои предположения смысл или они все же ошибочны. Я вам расскажу вкратце саму идею, а вы за эти дни, надеюсь, найдете время более детально просмотреть мои записи.

Начну с общеизвестной истины: гены крысы и человека схожи на 90 процентов, и вот, оказывается, один из семи генов J имеет прелюбопытное свойство — он блокирует передачу вирусных заболеваний половым путем. Если бы хотя бы один ген человека обладал этим свойством! Представляете, от какого количества проблем избавилось бы человечество?! Вначале я предполагал синтезировать некий препарат, способный вызвать мутацию гена в нужном направлении, но вы себе представляете, насколько это сложно, а главное, практически непредсказуемо. Попасть пальцем в небо очень трудно, и если идти по этому пути, то приходится надеяться только на везение.

— А разве есть другой путь? — Стриганов уже листал тетрадь с записями. — Ничего себе! — восхищенно воскликнул он. — Да-да! Может быть, может быть! Надо проверить!

— Что? — Ковард сунул нос в тетрадь. — Ах, вы об этом? Не-ет… не стоит… очень долгий путь. Есть идея интересней! Эпифиз!

Стриганов непонимающе посмотрел на Аркадия Францевича:

— Эпифиз?

— Да. Эпифиз. Третий глаз. Вы полагаете, что работать нужно с гипофизом? Гипоталамусом? Конечно, с мозгом! Я рассматривал и тот, и другой вариант. Возможно и то, и другое. Но опять же: пальцем в небо. И тут мне пришла мысль: крысы ясновидящие. Факт? Факт! А почему? Работа эпифиза. Да! У человека эта железа — практически атавизм. Цель: активизировать работу эпифиза. Если это получится, то мутация генов неизбежна. Очевидно, что вектор мутации будет направлен на усиление иммунной системы и мы с большой долей вероятности сможем достичь желаемого результата.

— Ковард, это грандиозно! — выдохнул Стриганов. — Ну и ну!

— Да. Но, откровенно говоря, я не знаю, насколько мои предположения обоснованны. Ведь в итоге даже если мы добьемся лабораторного подтверждения моей гипотезы, то в любом случае должны будем довести эксперимент до конца. Вы понимаете, о чем я говорю?

Стриганов кивнул:

— Испытать вакцину на себе?

— Именно.

— Ну… — замялся Стриганов и виновато опустил глаза, — я не могу вам гарантировать, что к этому готов.

Ковард улыбнулся и после паузы с печальной отрешенностью великомученика ответил:

— Я от вас этого не требую. Вы еще слишком молоды, чтобы рисковать собой. У вас впереди долгая счастливая жизнь.

Стриганов закрыл тетрадь:

— Не будем забегать вперед. Поживем — увидим, — и махнул рукой: — Все будет хорошо!

Ковард хотел ответить «будем надеяться», но не успел: громкий возглас Эльвиры Павловны, заслонившей собой весь проем открытой двери, заставил собеседников вздрогнуть:

— А-а-а! Как вам это нравится? Я все больницы обзвонила, морги, даже вытрезвители! А он жив-здоров, на работу пришел как ни в чем не бывало! Где тебя носило всю ночь? Кадик, я тебя спрашиваю!

Стриганов поднял изумленные глаза на Аркадия Францевича.

Эльвира, словно огромная грозовая туча, стала надвигаться на мужа, но Ковард вместо привычного страха испытал волну возмущения и гнева, накрывшую его, словно цунами: «Еще на работе семейных скандалов не хватало!» Он покраснел, и глаза его сверкнули:

— Эльвира! — тихо, но жестко сказал он. — Вечером дома поговорим. Не позорь меня и сама не позорься! Иди. Сейчас мне нужно работать.

Эти слова, а главное то, с какой решительностью они были сказаны, заставили супругу остановиться, но боевой дух она не потеряла:

— Скажите пожалуйста! Работать ему нужно! А дома ночевать не нужно?!

Аркадий Францевич резко вытянул вперед руку, пытаясь этим жестом остановить сварливый поток слов Эльвиры, и уже не сказал, а почти прошипел:

— Я сказал иди домой!

Эля гневно поджала губы, гордо вскинула голову и, резко развернувшись на каблуках, пошла к выходу, уже у двери остановилась и угрожающе процедила сквозь зубы:

— Я-то пойду домой. А вот у тебя отныне дома нет! — и она с силой хлопнула дверью.

В лаборатории повисло неловкое молчание. Первым его нарушил Аркадий Францевич:

— Вот как бывает, Даниил. Со временем всякое чудо может превратиться в чудовище. Так что я вам очень советую сильно подумать, прежде чем принять окончательное решение жениться.

— Да уж, — ответил Стриганов. — Я себе представлял вашу супругу совершенно не такой.

— Да я и сам, признаться, до сих пор с трудом верю, что у меня такая супруга.

— А вы что, действительно не ночевали дома? — Стриганов задал вопрос и спохватился: — Ой, простите! Это, конечно же, не мое дело!

— Да. Я действительно эту ночь не ночевал дома. Эту ночь я был у любовницы.

— У вас есть любовница?

Изумление Стриганова заставило Коварда улыбнуться:

— Я и сам этому факту удивлен. Но это факт. У меня есть любовница.

Стриганов покачал головой:

— Ну и ну! И как же вы собираетесь выкручиваться? По всему видно, что дома вас ожидает серьезный скандал.

— Мне к скандалам не привыкать. Но вы же сами слышали, что отныне у меня дома нет. А раз дома нет, то и скандала не будет. Ладно. Как вы только что пытались меня заверить, все будет хорошо! Давайте-ка работать.

В свои тридцать три года Анастасия Летова старалась не думать о будущем. Она знала: будущего у нее нет, и оттого с наслаждением и радостью проживала каждое мгновение настоящего.

«У меня нет времени на пустые мечтания», — говорила себе Анастасия, просыпаясь без будильника ровно в 6.00 утра. Она быстро, по-армейски, надевала спортивный костюм и кроссовки, для того чтобы ровно час выматывать себя бегом трусцой по парковой аллее, недалеко от которой стоял дом бывших парткомовских работников, где Анастасии повезло совсем недорого снять уютную квартиру. Хотя понятие «повезло» для этой молодой и красивой женщины звучало с ироническим оттенком. Никакое «повезло» было не в силах остановить тяжелую неотвратимую поступь приближающейся вечности.

— Ничто не вечно под луной, — говорила себе Анастасия в минуты, когда мысли о случившейся непоправимой ошибке становились навязчивы. — Все там будем.

Она запрещала себе даже думать о своей болезни, не то чтобы говорить о ней с кем бы то ни было, а еще хуже — жалеть себя или плакать по ночам…

Нет! Она, Анастасия Летова, будет бороться за свою жизнь, даже если эта борьба бессмысленна.

О бессмысленности этой борьбы Анастасия не просто догадывалась, она знала наверняка. Ее медицинское образование позволяло ей без преувеличенных страхов, без пустых надежд оценить свои шансы. Они были близки к нулю. Спасти ее жизнь могло только чудо.

Внешним обликом Анастасия походила на светлого наивного ангела, спустившегося на землю и по оплошности потерявшего крылья, но это визуальное впечатление было очень обманчивым. Твердая воля, безупречная логика в сочетании со здоровым цинизмом и хорошим чувством юмора производили ошеломляющее впечатление на мужчин, которые, обманувшись внешностью, пытались, как правило, завязать с ней быстрое, легкое, ни к чему не обязывающее знакомство. Но столкнувшись вместо болтливого кокетства с прямыми и неудобными вопросами, потенциальные кавалеры растерянно улыбались и исчезали.

Анастасия привыкла быть одна. У нее было достаточно много знакомых, приятелей и приятельниц, с которыми можно было при случае нескучно провести вечерок-другой, а потом исчезнуть на два-три месяца, зная, что никто не будет сильно огорчен таким исчезновением.