Тигран Казарян - Удержи любовь слезами

– Помоги! Помоги! Спаси меня!

Садик пытался от них отбиваться. Он заметил, что эти люди просто тонут!

«Этого не может быть! Ведь все в спасательных жилетах!» – мелькнула у него мысль, но секунду спустя Садик, наконец, понял, в чем дело.

Спасательные жилеты были плохого качества и, вместо того чтобы спасать, тянули человека вниз, ко дну. Вероятно, пропитывались водой.

Садик чувствовал надежность своего костюма. Но в этот момент это его мало радовало: он бросился искать Наума.

– Наум, Наум, Наум, – во все горло начал кричать парень во все направления. Люди пытались удержаться на воде, совершая хаотические движения. Они один за другим уходили под воду. Сильные волны не давали им шанса удержаться на плаву.

Вдруг Садик услышал свое имя. Это Наум его звал.

Садик быстро начал плыть к нему. Наум был один с сыном. Он едва удерживал ребенка перед собой. Других его детей Садик не увидел. Ему вообще показалось, что они единственные остались теперь на поверхности моря.

– Держитесь, я вам помогу.

– Садик, умоляю тебя, спаси сына!

– Снимайте костюмы, они тащат вас на дно!!! – заорал Садик, уже почти доплыв до них.

Он не успел. Они ушли под воду. Садик попытался нырнуть за ними. Не получилось. Он понял, почему, и быстро снял с себя рюкзак и свой спасательный жилет.

Еще раз нырнул. Сильными гребками он устремился вглубь. Наконец он увидел тонущего Наума, двумя руками продолжавшего удерживать сына перед собой и подающего его наверх. Словно пытался хотя бы ему дать вдохнуть последний воздух. Как Наум ни пытался повыше поднять малыша, они оба уже опустились довольно глубоко под воду.

Садик схватился за мальчика. Он заметил широко раскрытые глаза Наума. Тот, увидев Садика, отпустил своего малыша. Его лицо было восковым от ужаса. Садик под водой крепко прижал мальчика к груди. Он бросил последний взгляд на тонущего Наума. Тот продолжал смотреть на Садика и со все еще выставленными вперед руками медленно уходил вглубь. Он сделал дыхательные движения, его грудь содрогнулась, тело затряслось в агонии.

Садик взглядом попрощался с ним. Он подумал, что Наум за секунды до смерти понял: сын попал в надежные руки. Садик рванулся к поверхности моря.

Выплыв на поверхность, он начал лихорадочно глотать воздух и осматриваться. Садик заметил отплывающий собственный спасательный жилет и начал его догонять. Мальчик пока не подавал признаков жизни.

Когда он наконец схватился за жилет, то обернулся к мальчику и начал ему кричать:

– Дыши! Дыши! Дыши же, наконец!

Лицо мальчика было бледным, он будто не дышал. Садик начал его сильно трясти. Он знал, что, возможно, у ребенка просто спазмировались дыхательные пути и воды в них нет. Такое утопление тоже бывает.

На берегу он смог бы оказать ребенку помощь. Но здесь… Оставалось трясти бедного ребенка и кричать ему в ухо.

Садик все же докричался до Нуха. Тот начал робко, поверхностно дышать. Потом открыл глаза, но будто ничего не видел перед собой, его взгляд был застывшим.

Садик очень обрадовался. Теперь от радости он начал кричать:

– Молодец! Молодец, малыш! Дыши, дыши! Скоро все будет хорошо! Я тебя это обещаю! Слышишь? Обещаю!

Ребенок по-прежнему смотрел на него мертвецким взглядом, но он дышал. И все увереннее и увереннее.

Садик греб из последних сил к берегу. «Еще, еще чуть-чуть осталось. Мне надо туда, на берег. Мне надо спасти ребенка. Я ему обещал!» – говорил он себе.

Ему пришлось повоевать с последними волнами у берега. Они не пускали его на сушу. Садик осознавал, что если бы не спасательный жилет, то он тоже уже был бы на дне.

Наконец волны над ними сжалились и выбросили их, обессиленных, на берег. Садик, шумно дыша, попытался встать на ноги. Не получилось. Тогда он стал ползти от воды на берег, таща по песку мальчика. Так он дополз до сухого места и повернулся на спину. Его дыхание начало выравниваться и успокаиваться. На небе уже загорались звезды. Их пытались закрыть хмурые густые облака, хотя дождь совсем прекратился. Садик повернул голову: мальчик лежал на боку и безмолвно смотрел в его лицо. Парень крепко обнял ребенка, будто пытался спрятать малыша за пазухой. Крепко обнявшись, согревая друг друга, они заснули …

Садик медленно открыл глаза. Он будто забыл, что пережил вчера. Он с трудом чувствовал свое тело. Его руки и ноги онемели. Одежда уже была почти сухой. Но холод сковал все его тело, отчего Садик не мог сдвинуться с места. Он сделал усилие – сначала появились ощущения в пальцах, потом в ногах. Мышцы лица задергались. «Оххх…» – простонал он и наконец повернулся к ребенку. Тот лежал на спине и не подавал признаков жизни. Это испугало Садика. Он резко привстал на колени и стал быстрыми движениями ощупывать мальчика.

Парень освободил грудь ребенка. Из-за пазухи вывалилась икона размером в ладонь взрослого человека с образом Христа с Марией. Положил ее на песок, прижал свое левое ухо к груди ребенка. «Стучит сердце. Жив малыш!» – обрадовался Садик.

Он начал будить ребенка, стал трясти его, словно хотел удостовериться, что тот жив. Мальчик медленно открыл глаза и, увидев перед собой парня, произнес: «Садик». Это простое слово, произнесенное мальчиком, сильно обрадовало Садика:

– Да, это я!

Поняв, что ребенок еще не полностью проснулся, он сказал:

– Лежи, не вставай. Поспи еще, если хочешь. «Если Нух узнал меня, значит, мозг не поврежден», – заключил Садик.

Теперь Садик встал в полный рост, спиной к берегу, и начал изучать сушу. Впереди возвышались холмы, дальше начинался лесок.

Он повернулся к морю и вдруг замер, его рот приоткрылся, словно он заметил что-то ужасающее. Он не верил своим глазам: на краю берега лежали люди. Он медленно направился к ним. Когда он увидел тела детей, его охватил смертельный ужас. Садик хотел зарыдать, но быстро зажал рот ладонью. Он кидался то к одному мертвому ребенку, то к другому. У него из груди стали вырываться отрывистые всхлипывания, он лихорадочно что-то бормотал себе под нос. Наконец Садик оторвал свой взгляд от трупов детей и обернулся к лежащему Нуху. Тот уже оперся на согнутую руку и смотрел в его сторону. Лицо Нуха было искривлено, будто он тоже что-то высмотрел и понял.

Садик подбежал к мальчику, схватил его в свои объятия и начал бежать к холмам. Мальчик продолжал смотреть в сторону моря, на берег. Поднявшись на покатый холм, Садик резко остановился и повернулся к морю. Там вдали лежало уже с десять маленьких трупов. Вероятно, из-за легкости детских тел море прежде всего их освободило из своих смертельных объятий.

Он прижал лицо Нуха к своей шее, так, чтобы он видел только лес. А сам сначала застонал, а потом начал в голос рыдать. Он не мог больше себя сдерживать. Мальчик тоже пищал и плакал, но тихо, как это мог делать обессиленный и вымотанный ребенок. Их горькие слёзы капали на землю. Землю, ставшую могилой для этих несчастных детей…

Садик не мог сойти с места. Он кричал во весь свой высокий мужской голос. Он будто оплакивал этих детей, будто просил у них прощения.

Со словами: «За что, Аллах? За что?..» – он начал медленно идти вперед, прощаясь взглядом с этим ужасным местом.

(Из воспоминаний Садика)

Ребята уже оставили далеко за собой этот кошмарный пляж. Нух крепко держался за руку Садика. Они подошли к дороге.

Садик наклонился к мальчику:

– Слушай меня внимательно, Нух. С сегодняшнего дня считай меня своим родным братом. Так надо, малыш. Хорошо?

Мальчик горько заплакал. Садик крепко обнял его и прижал к груди:

– Успокойся. Все будет хорошо. Я не брошу тебя и не отдам никому. Я обещаю тебе. Только слушайся меня. Я прошу тебя.

Он начал вытирать детские слезы рукавом своей рубашки.

Мальчик, чуть успокоившись, начал говорить.

– Мой папа, пока не утонул, мне это сказал. Когда ты плыл к нам, – он начал плакать и шмыгать носом.

– Что он сказал?

– Слушайся Садика. Ты с ним остаешься, – ответил Нух и обнял Садика.

Садик присел и прижал к себе ребенка.

Через некоторое время остановилась полицейская машина. Из нее вышел офицер и начал говорить на греческом.

– Мы не понимаем ваш язык, простите. Мы беженцы. Нам нужна помощь, – сказал Садик, прижимая мальчика к себе.

Полицейский перешел на английский:

– Я вас понял. Садитесь в машину. Мы поедем в лагерь беженцев.

Они всю дорогу молчали. Полицейские остановились у ворот со шлагбаумом, за которым виднелись бараки.

Подбежал какой-то служитель. Они вышли из машины и пошли за ним.

А лагерь к этому времени был уже почти полон. Им нашли в бараке место. В этом доме-контейнере жили одни мужчины разных национальностей, в основном молодые люди. Они постоянно между собой спорили и что-то обсуждали. В бараке всегда стоял шум и гам. Ребята начали расспрашивать Садика: кто он? откуда? как добирался? кого потерял? куда направляется?

Садику приходилось находить общий язык с парнями.

Нух же целый день лежал на кровати, обхватив свои колени.

Садик знал, что мальчику надо дать время. Он старался отвлекать Нуха различными темами. Утешал его как мог. Малыш вчера потерял всю семью. Такая психологическая травма остается на всю жизнь…

Наступал вечер их первого дня пребывания в лагере. Садик прилег на соседнюю кровать с Нухом – их койки были сдвинуты, приобнял его. Тело мальчика показалось ему слишком горячим. Он быстро приподнялся, потрогал лоб, потом нырнул рукой под свитер: ребенок был весь мокрый от пота и горячий.

«Он температурит! Надо что-то делать. У нас нет антибиотиков. Послушать бы сейчас его легкие!» – подумал Садик. Он оголил спину мальчика и приложил к ней свое ухо. Садик прослушивал по всем легким влажные хрипы. Дыхание было учащенным. Мальчик был вялым и даже не мог говорить. Состояние его Садик оценил как очень опасное. Он спросил у соквартирантов: