– Здесь есть медик?

– Ходят тут какие-то врачи и смотрят детей. Но их мало и не хватает. Да и сегодня суббота.

– Ну хоть кто-нибудь есть тут из работников? Нас кто-то встретил сегодня утром. Где он?

Ребята показали на административный барак, куда он и помчался.

Там за маленьким телевизором сидел тот же грек, который их встретил утром. Было уже темно, и все жители маленького поселения беженцев готовились ко сну. Грек говорил на английском неважно, но от него сейчас многого и не требовалось.

– Моему брату плохо. Он болен. Нам нужна медицинская помощь.

– Я могу вам дать анальгин или парацетамол. Врачи придут в понедельник.

– Боюсь, будет уже поздно. Состояние его очень тяжелое. У него воспаление легких с дыхательной недостаточностью.

Грек удивленно посмотрел на него:

– Вы врач?

– Да, я врач. Но ему нужна больничная помощь.

Грек сделал серьезную физиономию и подошел к телефону. Он начал говорить на греческом.

– Сейчас приедет машина скорой помощи. Идите в свой барак, подготовьте ребенка и ждите там.

Садик так и сделал. Скорая приехала быстро. Остров действительно был маленьким. Медик осмотрел ребенка и согласился с мнением Садика, что его нужно везти в больницу.

Когда они вышли из машины, их встретил пожилой врач. Осмотрев Нуха в приемном отделение, он дал указание принять ребенка в отделение интенсивной терапии.

Он поверил, что старший брат пациента врач, и позволил ему сопроводить малыша до койки.

Больница была трехэтажной и уже полностью забитой беженцами. Нуха разместили не в самом зале интенсивной терапии, а в коридоре. Садик видел, что весь зал полон детьми. Многие лежали под аппаратами искусственной вентиляции легких или с кислородными трубками. С маленькими пациентами работал молодой светловолосый врач.

Садик сел рядом с Нухом и, гладя его промокшую от пота голову, попытался с ним поговорить:

– Ты не бойся. Ты уже в полной безопасности. Здесь хорошие врачи. Мы в Европе. Ты меня слышишь?

Мальчик покачал головой.

– Что ты хотел бы поесть? – спросил Садик, широко улыбаясь.

Мальчик сделал усилие:

– Я апельсина хочу.

Его губы были потрескавшимися от сухости, глаза впавшие, лицо бледное. Обезвоживание детского организма развивается быстро.

Садик обрадовался ответу мальчика и обещал принести ему апельсины. На дворе была осень, а они оказались в стране апельсинов.

Наконец к ним подошел доктор, тот молодой, со светлыми волосами. Представился Ларсом. Он без акцента заговорил на беглом английском. Садик этому удивился.

Доктор оказался разговорчивым. Осмотрев мальчика и его изучив рентгеновский снимок, он сказал:

– У ребенка двусторонняя пневмония, из-за этого и дыхательная недостаточность. Мы подберем антибиотики. Не беспокойтесь, он скоро поправится.

Он обернулся к Нуху:

– Да, малыш. Ты скоро вновь будешь гонять футбольный мяч.

– Он вас не понимает, доктор, – мягко сказал Садик.

Ларс сделал серьёзное лицо:

– Да, можно было предположить. Ох, все больше и больше беженцев приходят на остров. Не хватает оборудования, медикаментов…

– А вы местный? – спросил его Садик.

– Нет. Я голландец. Живу постоянно в Амстердаме. Я приехал сюда первым. Скоро приедут и другие мои коллеги. Привезут оборудование. Пока еще терпимо. Но думаю, беженцев скоро станет здесь больше.

Садик вытащил из-за пазухи икону. Он начал вертеть ее в руках.

– Доктор, я могу эту иконку ему под подушку положить? Не пропадет?

– Нет проблем. Можете положите. Я на летучке передам персоналу, чтобы внимательно с этим были.

Садик еще немного оставался у кровати Нуха, потом решил, что пора возвращаться в барак и не утомлять своим разговором малыша. Он попрощался с Нухом и вышел из больницы.

Было уже поздно, почти за полночь. Так что ему ничего не оставалось, как возвращаться обратно пешком.

Стояла отличная погода: теплая, безветренная. На небе были редкие облака. «Почему вчера не было так? Так, стоп, ни слова больше о прошлом!» – Садик понимал, что постоянные мысли о прошлом могут ему только навредить. А что еще ему предстоит пережить в будущем? Что там впереди его ждет? Он надеялся, что страдания его на этом закончились. Или хотя бы он никого больше не будет терять и за ним не будут оставаться могилы. Он как врач знал, что такие переживания не проходят бесследно. У многих развиваются психические посттравматические нарушения, которые сохраняются всю жизнь и требуют высокопрофессионального лечения.

Садик вновь подумал о Нухе. Психика ребенка серьёзно пострадала. Такие ужасы и взрослому не под силу. Как бы там ни было, он никогда уже не оставит мальчика. По крайней мере, пока он не повзрослеет. В любом случае, они выкарабкаются из сложившейся ситуации!

Он вернулся в барак. Несмотря на поздний час, парни еще не спали: пили чай, приготовленный на костре, и разговаривали. «А чем им еще тут заниматься? Холостые пацаны, сидят целыми днями без дела», – подумал Садик. Не успела его голова прикоснуться к подушке, как он мгновенно заснул.

Когда Садик открыл глаза, было уже совсем светло. Он быстро встал и начал собираться к Нуху.

Он вышел из барака. Парни сидели возле двери и что-то ели. Садик начал пристально смотреть на них. Один из них догадался, в чем дело:

– Иди прямо, в самом последнем бараке, на нем красный крест нарисован, раздают пищу, – он показал рукой направление.

Садик решил быстро подкрепиться. От голода у него скрутило живот.

Он зашел в барак. Грек попросил его для начала заполнить бумаги и только потом пустил к длинной витрине с продуктами. Садик набрал себе еды и начал жадно и спешно все поглощать.

После быстрой трапезы он вновь обратился к греку.

– У вас есть апельсины?

Грек странно посмотрел на него:

– Апельсинов сегодня в меню нет. Но если так сильно хочешь, в паре километров на север есть магазин. Там продают.

Садик поблагодарил его и перед выходом вновь к нему повернулся:

– А как мне вас называть, уважаемый?

– Георгием.

– Меня тоже можете называть по имени. Я Садик.

Грек покачал головой. Садик вышел и двинулся по направлению к больнице. Магазин находился по пути.

Зайдя в магазин, он начал бегать глазами по полкам, ища нужный фрукт. Там лежали несколько сортов апельсинов. Он взял в руки один из них. Покрутил в руках и повернулся к продавцу. Продавец и несколько посетителей небольшого магазина рассматривали его молча – с головы до ног.

Садик спросил продавца, говорит ли он по-английски. Тот покрутил рукой, что означало «так себе: и да, и нет».

Садика и такой ответ порадовал:

– У меня сейчас нет денег. Можно я возьму один апельсин? Я вам верну деньги, как смогу.

Грек одобрительно закивал головой.

Садик сердечно поблагодарил продавца и двинулся дальше.

В больнице он быстро поднялся на этаж, вошел в коридор, где еще вчера на вынесенной койке лежал мальчик. Теперь на этой койке лежал совсем другой ребенок. Садик испугался, дрожь пробежала у него по всему телу, во рту пересохло. «Где же он? Что с ним? Что происходит?» Он начал искать персонал. Никого не было. Это было обеденное время. Садик хотел уже ворваться в блок интенсивной терапии, как оттуда вышла молодая женщина, вероятно, медсестра.

– Здесь вчера ночью лежал другой ребенок. Где он? – судорожно выдавил из себя Садик.

Сестра безмолвно пригласила его идти за ней.

Садик вошел в палату. Он увидел мальчика, ребенок лежал в бессознательном состоянии под аппаратом искусственного дыхания.

Садик робкими шагами приблизился к кровати. Он не мог поверить в происходящее. Он каждый день такое видел на работе. Но сейчас чувствовал себя совсем по-другому, совсем плохо. По его щекам побежали слезы. Вдруг на его плечо кто-то положил руку. Он медленно повернулся. Это был Ларс.

– Вашему брату вчера стало еще хуже. Нам пришлось его усыпить и перевести на аппаратное дыхание. Я надеюсь, он выкарабкается. Мы делаем все возможное.

– Я вам верю, коллега, – Садик постарался сдержать слезы.

– Вы врач? – удивился Лар.

– Да. Я когда-то работал в неотложке в Алеппо.

– Знаете, нам нужны врачи!

Садик печально опустил голову.

– Часть моих документов осталась в развалинах моего дома после бомбежки, а другая – была в рюкзаке, который ушел под воду в море.

Он поднял голову, скорбно посмотрел на голландца и продолжил:

– У меня ничего теперь нет: ни документов, ни денег.

Лар сделал серьёзное лицо, вновь положил свою руку на плечо Садика. Он много раз сталкивался с людьми с такой же проблемой.

– Не печальтесь, мой друг. Вы… Вы приходите завтра в это же время. Я что-нибудь придумаю.

Садик одобрительно кивнул ему. Он вновь подошел к кровати мальчика. Погладил его по голове. Затем положил апельсин ему в руку и сжал ее.

Он покинул больницу с разбитым сердцем и медленно направился в свой лагерь.

Ему хотелось в этот день развеяться, прогуляться по селениям острова, почувствовать себя хоть капельку туристом. Но с такой тяжестью на душе ему легче было прилечь и вновь заснуть.

Когда он прибыл в лагерь, там было шумно: дети гоняли мяч, взрослые вновь что-то не поделили. Конфликты возникали между холостыми ребятами и семейными. И тем, и другим не хватало пространства и условий быта. Были подведены несколько кранов с водой. Женщины там бесконечно что-то стирали. Вокруг кранов стояли вечные лужи. Дети бегали по этим лужам, и матерям вновь приходилось все стирать. Веревки были натянуты повсюду, где только можно. Детей действительно было много. Среди мигрантов были в основном молодёжь и дети. Пожилые члены семей в большинстве своем предпочитали оставаться на воюющей родине, невзирая на то, что все вокруг и даже собственный дом был разрушен. Зато у себя, в своей отчизне. Молодых можно было понять: семейные хотели безопасную среду для детей, молодые желали достойного будущего.