Тигран Казарян - Удержи любовь слезами

Садик был расстроен, поэтому старался не встревать в разговоры, не вмешиваться в конфликты и не рассказывать о себе. Чего он по-настоящему хотел, так это побыстрее отсюда исчезнуть. Почему? Может быть, он устал быть несчастным…

Перед тем как лечь спать и снова отключиться от реальности, он решил вновь посетить последний барак.

Он зашел и начал искать еду: ее осталось совсем немного – взял пару бутербродов с сыром и бутылка воды. Присел на пластмассовый столик снаружи, рядом со входом в столовую и начал медленно жевать, наблюдая за происходящим вокруг.

Грек появился сзади и присел на соседний столик. Он внимательно смотрел на Садика, будто ждал, пока тот дожует твёрдый хлеб. Затем начал:

– Как там твой брат?

– В реанимации…

– Главное, жив, – попытался успокоить грек.

Георгий огляделся и продолжил:

– Слушай, ты вроде из умных парней, можешь понять, что все это, – он провел рукою в направлении бараков, – только начало. Может, ты еще не заметил за эти пару дней твоего пребывания, но людей здесь становится все больше и больше. И знаешь, что?

Грек посмотрел на него вопросительно, слегка наклонив голову. Садик проглотил очередной кусок и поинтересовался:

– Что?

– Думаю, скоро все будет гораздо хуже.

– Почему так ты думаешь? – удивился Садик.

– Послушай, мне уже немало лет. Я прожил на этом острове всю свою жизнь. Остров маленький, и возможности его малы. Вас будет приходить все больше и больше. Война у тебя на родине только началась. Так быстро войны не кончаются.

– Да, ты прав, все логично, – начал кивать головой Садик.

– Пока начнут шевелиться наши и европейские политики, нам здесь придется выживать. Правительственных сил не хватает, гуманитарных миссий недостаточно. Я не политик и не люблю их. Поэтому мне жаль людей. До твоего приезда сюда мы уже потеряли несколько младенцев. Ты знаешь, как это выглядит? Смерть младенца?

– К сожалению, да, – опустил голову Садик.

– А я этого не знал. И жил спокойно, – Георгий встревожился, и голос его зазвучал уже громко.

Он покачал головой и продолжил:

– Понимаешь, утром тут вскакиваешь от безумного крика родителей. Бежишь в барак. А там… А там – бездыханное тело ребенка… Самое страшное еще не это. Разве это нормально: маленькое дитя мертвое лежит в постели, а рядом во дворе весело играют другие детки. Это дико. Я думаю, долго этого не выдержу. На мое место должны прийти молодые и сильные люди. Администрация наша обещает, что скоро Брюссель пришлет нам на помощь людские силы. Ты веришь в Брюссель? – прервался наконец старик и посмотрел на внимательно слушающего его молодого парня.

– Да, верю!

– А я давно уже в него не верю!

Георгий встал и вошел в столовую.

Садик решил лечь пораньше, на закате, несмотря на шум как снаружи, так и внутри. После недолгих размышлений он наконец заснул.

Сон его был беспокойным, он непрерывно вертелся в постели и стонал. Его несколько раз будили соквартиранты, пока еще не легли.

Среди ночи Садик вдруг вскочил в постели. Он был весь мокрый от пота, его сердце стучало с бешеной скоростью, и он испугался, что оно вот-вот истощится и остановится. Он попытался себя успокоить. Ему не хватало воздуха. Садик из последних сил выбежал на улицу и присел на лестнице, ведущей в барак. Жадно начал хватать ртом воздух. Чуть успокоился. Краем майки вытер мокрый лоб. Уже светало. Он решил больше не ложиться, а прогуляться по окрестностям. «Как только этот грек откроет столовую, быстро перекушу и пойду в больницу», – определил для себя план действий Садик.

Еда доставлялась в лагерь силами местной власти, что-то приносили местные жители. Однако ее не хватало. Взрослые могли долгий период питаться всухомятку, детей же надо было кормить, хоть изредка, жидкой пищей. Поэтому сначала разжигали костры, потом в ход пошли газовые баллоны. Но это не было хорошим решением: баллоны эти были небезопасны.

Утром он не застал Георгия в столовой. Быстро взял свой кусок и отправился к выходу из лагеря. Вдруг прямо у входа остановилось несколько машины, оттуда начали выходить женщины с детьми. Следом шли мужчины и молодые женщины. Это были вновь прибывшие беженцы. Садик разглядел среди них грека. Тот окликнул его.

– Там, должно быть, уже пришли люди из управления. Иди в тот барак и зарегистрируйся. А то потом окажешься в конце длинной очереди. Народ, как видишь, прибывает.

Садик послушался грека и поспешил в указанное место, то и дело оглядываясь на новых людей. Он видел на их лицах слезы радости и горе.

Когда, постучав в дверь, он вошел в отдельный барак, там оказалось все устроенным под офис: столы, стулья, шкафы с папками, компьютеры. Внутри было три человека персонала. Но одна молодая женщина увидев в окне вновь прибывших, выбежала.

Садик остался с двумя мужчинами средних лет.

– Присаживайтесь, молодой человек, – начал один из них.

Садик сел и со скромным видом стал рассматривать все вокруг. Они представились ему: один из них был греком, другой – представителем Северной Европы.

– Расскажите вкратце о себе: кто вы, откуда и с кем прибыли? И если нужна помощь, то в чем?

Садик представился им и как можно более коротко и лаконично рассказал свою трагическую историю. Он рассказал, как бросил свой рюкзак с документами и деньгами в море. Ему также пришлось соврать о своей утонувшей в море семье и о своем брате, который в тяжелейшем состоянии лежит в больнице. Ему пришлось соврать. Он был уверен, что лучше позаботится о Нухе, чем чужие ему люди. Тем более что обещания он с детства был приучен сдерживать. Он четко понимал, что обман мог раскрыться. Например, благодаря анализам ДНК. Хотя вряд ли кто-то на это пошел бы. По крайней мере, сейчас. Худший вариант – если бы тела других членов семьи прибило к береги и ему с Нухом пришлось их опознавать, мальчик в эмоциональном шоке сам признался бы в неправде. Хотя и в это верится мало. Нух значительно повзрослел после недавних трагических событий. Не всегда приходится в одночасье терять всю семью, дом и родину…

Садику выписали временный документ с временной регистрацией в лагере. На бумаге всего лишь обозначали его имя, дату рождения и предполагаемое гражданство. Все было написано со слов потерпевшего. А правда это или нет – выяснять придется другим органам. Но человек – не животное, у него должны быть хоть какие-то документы.

И за это Садик был им благодарен. Ему сказали, что документы ребенку выдадут, если тот выживет, и им надо будет сначала поговорить с ним.

Садику было стыдно спрашивать насчет карманных денег. В долг ему никто не даст денег. Кто он теперь такой? Служащие ему сами сказали, что он получит некоторую сумму на мелкие расходы. А еду и вещи будут выдавать бесплатно. Напоследок ему сообщили, чтобы он шел в другой барак – получил теплое одеяло и выбрал для себя подходящие вещи.

Так он и поступил. Там было достаточно детских вещей, но он решил прийти на «шопинг» с Нухом, когда тот встанет на ноги. Не понравилось ему лишь то, что сумок было мало. А он хотел рюкзак. Служащий лишь угрюмо пожал плечами и сказал, мол, что приносят люди, то он и раздает. И добавил потом, что время от времени приносят и рюкзаки. Надо просто почаще заходить, может, повезет как-нибудь.

В больнице он быстро нашел Лара. Тот обследовал людей прямо в коридоре больницы. Это были, вероятно, вновь прибывшие беженцы. Лар сделал ему знак рукой чуть-чуть подождать.

Когда Лар освободился, они вместе пошли к кровати Нуха, тот по-прежнему находился на искусственной вентиляции легких. Апельсин все еще лежал в его маленькой ладони. Садик наклонился к нему и стал гладить по голове.

– Борись, Нух! Не сдавайся! Я тебя не брошу! Я всегда тут, рядом с тобой.

– Ты знаешь, состояние его лучше не становится, но и не ухудшается. В общем, он в тяжелом, но стабильном состоянии, – начал успокаивать Садика Лар.

– Доктор, скажите, у вас все есть для лечения?

Лар потер подбородок:

– Есть, конечно, и проблемы. Они разного характера. Но мальчик сейчас получает все необходимое. В больницах Афин есть санитарные вертолеты. При необходимости мы можем вызвать сюда вертолет. Но, сам понимаешь, и мальчик пока нетранспортабелен, и с авиацией не все налажено.

– Мне в лагере сказали, что все проблемы только начинаются. И все будет еще хуже…

Лар опустил голову и, снова быстро подняв, посмотрел в глаза Садика:

– Да, услышали бы нас там, в правительстве. Я доброволец. Мы из Международного Красного Креста. И я жду подкрепления. Но мне уже сейчас нужна помощь.

Он сделал короткую паузу и вновь посмотрел Садику в глаза:

– Не хочешь нам помочь?

Садик такого вопроса не ждал. Лар застал его врасплох.

Садик задумался, посмотрел по сторонам.

– А чем вам помочь? Да, я врач, но я без документов и разрешений на врачебную деятельность на территории Греции.

– Все нормально. Это решаемая проблема. Я сегодня с утра говорил с администрацией больницы. Нам с каждым днем будет не хватать медперсонала все больше. Ты можешь оформиться как санитар, так ты хоть что-то вдобавок заработаешь, финансовые источники для этого есть. Мы тебе выпишем справку, что ты работаешь в больнице. Ты знаешь арабский, английский. Ты нам очень нужен. Подумай…

Садик прервал его:

– Я согласен!

Лар обрадовался, пожал Садику руку, потом положил свою ладонь на его плечо и сказал:

– Тогда пойдем оформляться.

(Из воспоминаний Садика)

Несмотря на все возрастающую нагрузку, Садик быстро освоился в больнице. В его обязанности входило помогать врачам и медицинским сестрам. Но самой главной задачей стала переводческая работа. Многие беженцы не знали английского.

Садик знал, что это временная работа. Он дождется подкрепления и уйдет. Ему надо было дальше идти. На этом маленьком острове он не сможет построить свое будущее и найти новый дом для Нуха. Садик давно уже решил после окончания войны вернуться в свой родной город. Хотя сейчас он не мог оставаться там дальше. Ему было страшно. Страшно каждый день видеть смерть и ждать такой же участи для себя. Он не хотел думать, кто виноват и кто причина этой войны. Он давно ответил себе на этот вопрос и поставил точку на этом. За все должны нести ответственность глава государства и его команда. И виноватыми он считал именно их. Его самого в институте учили профессора: не можешь справляться с данной работой – уйди. Позволь это сделать коллегам. Ведь как врачи, так и политики несут ответственность за жизнь и здоровье граждан своей страны. Так рассуждал Садик.