Тигран Казарян - Удержи любовь слезами

– Ты здесь видишь ещё такого араба?

Садик спорить не стал, он посмеялся и протянул руку для приветствия.

Они сели на старый, но солидный «мерседес» и поехали.

– Мы по пути заскочим в магазин. Сделаем покупки. У меня в квартире в холодильнике с прошлой недели мышь повесилась. Сегодня нам повезло с тобой, брат: суббота и я без дежурств. Так, что это стоит отметить.

Садик смирно сидел и смотрел в окно. Ему не хотелось ничего отмечать и праздновать.

– Нет, сегодня мы никуда не пойдем, – Димитр словно прочитал мысли Садика, – а ко мне придут в гости два моих друга. Мы из одного болгарского села. Они не врачи, но хорошие ребята.

Уже ближе к дому Димитра они заскочили в супермаркет. Димитр довольный ходил по рядам и бросал себе в торговую коляску в основном мясные копчености. Потом резко остановился и повернулся к Садику с суровым лицом:

– Ты мусульманин?!

– Да, – кратко ответил Садик.

Димитр положил ему на плечи свою огромную ладонь. Он больше походил на медведя, чем на врача.

– Так что же ты молчишь, а, брат? Пойдем еще и туда. Там вкусная копченная говядина и курица есть.

Садику Димитр показался очень приятным человеком. Он выглядел моложе своих лет. И был веселым и общительным.

Он жил в однокомнатной квартире, один. Позднее Садик узнал, что его жена с сыном и дочерью живут на родине, в Болгарии. Дети – студенты, жена – учительница в сельской школе.

Он быстро взялся что-то готовить на маленькой кухне. Но прежде открыл холодильник и обернулся к Садику.

– Садик, ты пьешь? Тебе можно?

Садик одобрительно закивал головой.

– А что пьёшь? – быстро спросил болгарин.

Садик скривил углы рта.

– Значит, наш человек: пьёшь все!

Димитр явно был доволен. Он налил два больших бокала виски и бросил туда лед.

– Сначала попьем виски, потом не торопясь перейдем на вино. Ну что: за знакомство!

– За знакомство!

Он включил телевизор. Там пели мальчики и девочки в откровенных одеждах. Садик присел возле телевизора и начал внимательно смотреть. К нему подошел Димитр, который на время оторвался от кухоньки.

– Нравится? Это наш музыкальный канал, болгарский! – у Димитра заблестели глаза.

Вскоре приехали его друзья. И они вместе начали есть, пить и говорить. Друзья Димитра не совсем хорошо говорили на английском, но многое понимали. Особенно простую речь. В общем, нужные темы Димитр переводил, если было сложно понять. Ну а глупости, по своему усмотрению, отметал.

Садику стало весело, другого отвлечения от тяжелых мыслей он бы и не придумал…

Сначала они говорили о машинах, пропустив политику, – это они не обсуждали, может, просто не знали, что это такое. Они разглядывали глянцевые журналы с шикарными машинами. Обсуждали их и мечтали иметь такое когда-нибудь. Садик смотрел на них удивленно, но понимал, что у каждого своя мечта. Он ждал, что сейчас наступит очередь разговора о женщинах, но нет: так весь вечер в основном и обсуждали машины.

– Тебе какие машины нравятся? – спросил его Йордан, друг Димитра.

Садик, не думая, ответил:

– Те, которые ездят и за ними не надо много ухаживать.

На что Йордан, рассмеявшись, ответил:

– У меня на родине полно таких машин.

– У меня тоже… – грустно ответил Садик.

Когда они узнали положение Садика, то сразу посыпались предложения. «Вот кто научился выживать на Западе – восточный европеец, – подумал он. – И тем не менее, благодаря болгарам он здесь, на Западе. Может, они и дальше ему помогут…»

Но командиром здесь все же был Димитр – уважение старших и у них было законом. Он доминировал во всем: в мнениях, советах, идеях и в знаниях…

– Ты, Йордан, возьми его в свою бригаду. Пусть поработает разнорабочим.

Йордан одобрительно закивал головой. Садик удивился. Да, он согласен на любую работу, но его даже не спросили.

Как всегда, Димитр прочел мысли Садика. Он выпил глоток вина и начал рассказывать:

– Я тоже здесь работал в черную, нелегально и разнорабочим. Нелегально, потому что тогда еще не разрешали нам тут работать. Разнорабочим, а не врачом – потому что языка еще не знал. Учил язык и работал. Что и тебе советую. Причем, дома я оставил детей и красивую жену…

Другие болгары вроде понимали, о чем идет речь, и согласно кивали Димитру.

Когда все гости Димитра ушли, Садик и гостеприимный хозяин долго еще беседовали. Им было о чем поговорить: иностранные врачи в Германии.

Но прежде чем делиться мыслями, Димитр решил проверить Садика:

– Ты каким врачом там у себя в арабской республике был?

– По-разному. Последнее время работал в неотложке, до этого был в хирургии.

Садик начал думать, что опять начнут задавать вопросы по теории медицины, но все пошло иначе…

– Говоришь, хирургом был…

Димитр был уже пьян. Потер рот салфеткой и продолжил:

– Я тоже когда-то был хирургом в Болгарии. Ну-ка, посмотрим…

Он начал что-то искать. Садик смутился и задался вопросом: за чем он полез? За скальпелем, что ли?

Тот пошарил по своим вещам и повернулся к Садику с довольным лицом:

– Воооо, нашел!

Димитр держал в руке катушку тонких ниток. Он оборвал кусок и завязал его на ножке стола.

– Давай, показывай. Как ты вяжешь хирургические узлы!

Садик смиренно подошёл к столу, слегка нагнулся и взял в руки оба конца нитки. Он быстрыми движениями сначала правой ведущей, потом левой рукой завязал простые хирургические узлы, потом, так же сменяя руки, хирургические узлы, так называемой бабочкой.

Сделав, что от него просили, он повернулся к Димитру.

– Так могут делать только хирурги. Больше никто. Выпьем за нас, брат.

Было уже за полночь, а они все говорили, ели и закусывали.

– Много болгар-врачей тут работает? – спросил Садик.

– О-о-о, много. Как мы вступили в ЕС, многие сюда побежали. Да и не только мы. И из других восточно-европейских стран. Но в основном из Румынии и Болгарии.

– Да, понимаю и не спрашиваю, почему. А вообще, как тут работается тебе? Хорошо платят?

– Платят хорошо. Но работается плохо…

Садик посмотрел на него вопросительно. Тот продолжил:

– Знаешь закон природы: чтобы достичь чего-то, надо оставить за собой что-то. Вот мы и оставили: детей, супругов, друзей, страну… Мне было тяжело. Я бы не стал снова проходить тот же путь. Многое я потерял, поверь… Чтоб лишнюю копейку тут получить. Все это я так ненавижу.

Он выпил еще вина и закурил очередную собранную вручную сигарету:

– Я столько слез здесь пролил и столько видел, не поверишь. Я-то еще ничего, многое уже прожито. А моложе меня? А?

Он замолчал и, сделав глубокую затяжку, продолжил.

– Женщины-врачи у нас работают в больнице, землячки. Выходят на перерывах покурить. Стоят и плачут. Вся сигарета мокрая от слез, оттого и гаснет…

– Почему так? – наивно посмотрел на него Садик. – Знаний не хватает?

– Это еще меньшая беда…

Он пристально посмотрел на Садика:

– А как бы ты на их месте чувствовал себя? Дети в Болгарии остались, с мужем приходится разводиться. Здесь не знаешь толком языка, как в работе, так и в быту… И все это ради пресловутой богатой жизни европейского врача… Ты видишь, на что способны люди, лишь бы достойно жить?

Садик почувствовал усталость. Он утомился разговорами и обсуждениями. Тем более что Димитр был уже изрядно пьян. Он слушал всех весь вечер, и ему казалось, что тут, с ним рядом, сидит Анна. Она продолжает его толкать недовольно, она делает ему замечания, она обнимает его, она его целует, она его…

Он не мог расстаться с этими мыслями. Его сердце билось теперь только ради нее… Он не знал, как дальше жить…

Садик прилег на маленький диванчик рядом с кроватью. Прижав колени к груди, он быстро уснул.

Прошло уже несколько недель, как Садик начал работать в бригаде Йордана. У него трудились в основном иностранцы, но с европейского континента, точнее, из его восточных и южных регионов. Здесь были албанцы, сербы, поляки… Все они жили и работали в одной братской семье. Их задача была проста, они выполняли самую тяжелую работу в строительстве: сносили и чистили все, что заказывали строительные компании. После них другие бригады делали ремонты или строили. Так что кувалда и строительная тачка были основными инструментами для ребят. Кто-то тут работал легально, кто-то не совсем…

Жили они в переносных бараках. Никто из них не был с семьей. Жены, дети, матери, подруги ждали от них денег и их самих время от времени. Готовили они себе сами, причем, как утверждали случайные гости, лучше женщин.

Садик общался с ними на простом английском. Но его обязали учить немецкий. Было несложно это реализовать: в бараке везде лежали учебники немецкого языка.

Здесь, с новыми друзьями, Садику всегда было весело. Он отвлекался от горьких мыслей. Воспоминания посещали его, когда он оставался один. Они проникали в грудь, сжимали сердце и захватывали дух. Это была не телесная боль, а душевная. Будто образ Анны навечно поселился в его сознании. Он искал ее лицо в любой встречной девушке. От этих страданий и душевных мук он словно терял рассудок. Несмотря на здоровую еду, – а парни из балканских стран понимают толк в пище лучше всех на свете – он начал худеть и терять силы. Это не могло оставаться незамеченным.

– Ты все о ней думаешь? – как-то спросил его бригадир Йордан.

Садику было стыдно признаваться в этом другим. Он не знал, как открыться. О его истории любви никто толком ничего не знал.

Что в таком случае советуют ребята? – Искать новый предмет любви.

Но объясни вот это и постарайся дать такой совет парню, у которого уже поселилась в сердце любовь. Настоящая, не предполагаемая.

Нужен был совет. Садику казалось, что только Димитр мог ему помочь. А значит, надо было снова идти к нему.