Тигран Казарян - Удержи любовь слезами

Садик почувствовал лёгкое головокружение и подступающую эйфорию. Он давно такого не испытывал – чувства, что ты на седьмом небе. Да ещё рядом сидела девушка, о которой он думал в последние месяцы даже во сне…

Он вновь почувствовал себя счастливым молодым человеком. Он даже поймал себя на мысли, что не помнит, был ли он так счастлив вообще в своей прошлой жизни?

Чего ему теперь не хватало, так это общения. Он уже об этом подумал. Хотел даже сказать что-то на английском вроде: «Классно все тут у вас, ценю ваше пиво. Да и музыка приятная…» Как тут старые знакомые Анны сами завязали беседу. Вероятно, им уже стало не о чем говорить и они обменялись всеми новостями.

– Анна рассказала немного о тебе. Ну… что ты из Сирии и все такое прочее. Мы знаем, что сейчас у тебя на родине гражданская война… – начала жена одного из парней.

Садику стало больно, но чтобы скрыть подступившие слезы, он опустил глаза и, как бы соглашаясь, покачал головой. Может быть, это выглядело со стороны надменно, поэтому в разговор без задержки встрял ее муж:

– Да там террористы одни. И бегут сюда, к нам, бог знает кто..? – и в словах, и особенно в интонации его голоса явно прозвучали агрессия и презрение.

Жена чуть толкнула плечом в бок мужа и добавила:

– Там война идёт и гибнут люди.

– Невинные люди! – включилась Анна.

– Так почему же оттуда бегут молодые, крепкие и здоровые ребята? – вновь начал наседать парень, которого звали Мартином.

Все оживились. Анна хотела прервать разговор и поменять тему, но теперь в тему включились и другие ребята.

– Там сейчас все так запутано: террористы, правительственные войска, курды, повстанцы… – заметил другой парень.

– А ты на чьей стороне, а? – включилась еще одна девушка.

Садик покрылся потом, ему стало не по себе. Ему хотелось просто взять и испариться. Он встал и взволнованным голосом ответил:

– Я ни к кому не отношусь, я не воевал!

Он стал выходить из-за стола. Напоследок повернулся и добавил:

– И я – «бог знает кто», вы правы. Я трус, поэтому я и здесь.

Садик быстро пошел к выходу. Он был гоним стыдом и позором. Ему захотелось побыстрее убежать куда глаза глядят. Он даже не слышал голоса Анны, кричавшей ему вслед. Казалось, уж кто-кто, а она способна была хотя бы его выслушать.

Она выбежала из шатра, продолжая кричать ему вслед. Садик словно сквозь землю провалился, а точнее, растворился в толпе. Анна беспокоилась, в ее голове замелькали мысли: «Он, вероятно, забыл адрес или, ещё того хуже, название отеля. Если вообще он на эти детали обращал внимание. А если он все же решил уйти от меня куда подальше, что тогда?» Анне стало ещё тревожнее. Она остановилась и начала беспорядочно крутить головой во все направления.

Высматривая его, она не заметила, как оказалась у станции метро. Поняв, что она действительно его потеряла, Анна остановилась и заплакала: «Его нет! Его нет! Боже, что я наделала! Я дура!»

Только она в отчаянии хотела кинуться обратно, не зная, упрекать ли своих приятелей или плакаться им в жилетку, как сквозь толпу разглядела Садика. Он сидел на бордюре, опустив голову и схватившись за нее руками.

Она очень сильно обрадовалась. Быстро вытерла слезы и, подбежав к нему, села рядом. Садик плакал и, когда увидел рядом девушку, смущённо отвернулся. Анна начала охотиться за его взглядом.

– Прости их, пожалуйста, если сможешь. Они не знают, что говорят.

Садик повернулся к ней лицом. Он сдерживал слезы, но они лились непроизвольно.

– Анна, они правы! Я… трус. Я бросил все и убежал… Убежал сломя голову и не оглядываясь. Мне страшно стало, понимаешь. Страшно!

Анна обняла его одной рукой и попытался успокоить. Он вытер глаза и продолжал, но уже сдерживаясь:

– Я дежурил в те дни почти каждый день в больнице, я просто жил там. К вечеру обстрелы усилились и начали приближаться к городской больнице. Весь медицинский персонал встревожился. Мы эвакуировали детей в надёжную комнату, в подвал. Думали, там будет им безопаснее.

Он сделал паузу и вытер нос бумажной салфеткой.

– Ворвались вооруженные люди. Тогда сложно было понять, кто они и к какому фронту или отряду принадлежат, – он покачал головой, вытер накатившуюся слезу и продолжал:

– Я подчинился и лег на пол, как они велели. Других они расстреляли на месте: врачей, сестер. В то время я думал только о детях в подвале. Кто-то должен был о них позаботиться. Неожиданно началась бомбардировка госпиталя. Вероятно, эти боевики хотели спрятаться от обстрелов в больнице. У них это не вышло. Единственную уцелевшую лечебницу начали бомбами разносить по частям. Людей рвало снарядами. Я прижался к стене, опустив голову, и лихорадочно вслух молился Всевышнему: я не готов был к встрече с Ним!

Он сделал паузу. Глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. И продолжил:

– Обстрел закончился, – его лицо словно онемело, глаза смотрели куда-то вдаль. – Я быстро пошел туда, где мы оставили детей. Но подвала уже не было… Растерзанные тела детей были разбросаны вокруг воронки. Именно тогда я потерял рассудок. Проклиная все, я бросился бежать…

Закончив свой короткий рассказ, он повернулся к Анне. Она разглядела в его лице вновь навалившуюся усталость.

– Анна, мне часто снятся ужасные сны.

Она обняла его, шепнула на ухо:

– Пойдем домой…

Когда они приблизились ко входу в отель, Анна вдруг остановилась и обернулась к Садику:

– У меня есть идея. Здесь рядом есть хороший бар, точнее, пиано-бар. Ты как, не против? Думаю, неплохо было бы нам расслабиться под приятную музыку и еще под что-то?..

Садик посмотрел в глаза девушки. Ему хотелось отказаться. Подняться в номер и заснуть, забыв и этот день, как он делал с другими днями. Но у Анны так горели глаза, что он просто не смог ей возразить. Он выдавил из себя легкую улыбку и ответил:

– Я согласен.

И покорно пошел вслед за девушкой, все еще думая о прошлом. В этот момент ему не хотелось вновь встретиться с ней глазами.

Они спустились в подвальное заведение, пропахшее вкусными сигарами, но хорошо вентилируемое. На стойках вдоль стены стояли бутылки со спиртным. Радушный бармен их поприветствовал. Народу почти не было. Это можно было объяснить: все праздновали на улицах. Черный отполированный до блеска рояль одиноко стоял в углу одного из залов кафе ближе к бару. Они выбрали свободный столик: их было здесь в это время достаточно.

Садик начал рассматривать окружающую обстановку с интересом. Он впервые был в подобном заведении.

– Ты видишь вон ту скатерть? – Анна кивнула в сторону свободной от столиков противоположной стены.

– Да, красивая скатерть. Но у нас на стенах висят прекрасные ковры.

Анна улыбнулась.

Скатерть на самом деле была самым простым белым полотном, полностью исписанным ручкой. Она висела на стене в раме под стеклом.

Анна с улыбкой посмотрела на парня и начала объяснять:

– Она исписана пожеланиями знаменитых гостей. В этом баре бывали очень известные люди.

Садик сделал удивленное лицо:

– Значит, старое заведение?

– Старое, – грустно вздохнула девушка.

Эта неожиданная грусть озадачила Садика. «Может быть, у нее что-то связано с этим заведением? Воспоминания какие-то неприятные?» – задумался он.

И решил вернуть Анну на землю:

– Если тебе плохо здесь, мы можем уйти.

Анна оживилась, вновь улыбнулась и повернулась к бару лицом.

– Ну что будешь пить?

Садик замялся.

– Я, пожалуй, возьму скотч, – сказала Анна.

– Я тоже… скотч, – быстро вставил Садик.

Они сидели и медленно потягивали шотландский напиток. Анна все о чем-то думала.

– Неловко сегодня вышло, да? – вдруг виновато сказала она.

– Ты имеешь в виду теплых и радушных баварцев?

Они дружно рассмеялись. Напряженная атмосфера разрядилась. Садик наконец расслабился. Он преданно посмотрел на девушку. Ему так захотелось узнать все ее секреты. Он перевел взгляд на ее белоснежные нежные руки. Ему так захотелось дотронуться до ее тонких пальцев.

– У тебя нет кольца на безымянном пальце.

Она бросила взгляд на свой палец:

– Я его сняла. Мне оно уже не нужно.

– Ты поругалась с мужем? – спросил Садик.

Затем он слегка опустил голову и добавил:

– Извини. Ты не обязана мне отвечать.

– Мы еще официально женаты. Но я не смогу с ним после всего того, что сейчас происходит, дальше жить.

Садик покраснел, ему явно стало не по себе от таких слов девушки. Воцарилась минутная пауза. Анна вдруг поняла, что парень мог ее неверно понять. Она улыбнулась и начала вносить пояснения:

– О, только не пойми меня неправильно. Все уже до тебя произошло!

И она залпом осушила остаток скотча.

Сейчас Садик выглядел, как наивный мальчик. И это походило на правду: в отличие от нее, у него не было ни дня семейной жизни. Он встряхнул головой и спросил:

– А… что произошло?

– Мне уже тридцать лет, а ему и того больше. Мне хотелось иметь детей… Стать матерью.

Она остановилась на мгновение. Чуть задумался. И начала более решительно говорить дальше:

– Он влиятельный менеджер. У него трое детей от первого брака. Я на все согласилась. Даже на то, чтобы повременить, а позже и вообще забыть о своем материнстве. Но и этого ему было недостаточно. Понимаешь? Ему нужны были еще и любовницы. Я, как дура, после измены дала ему новый шанс. Не хотела с ним расставаться. Мы поехали отдохнуть летом в Хорватию. Думали восстановить наши отношения, сохранить наш брак. Я уже начала было верить ему снова. До тех пор, пока случайно не услышала в отеле его интимный разговор по телефону с другой женщиной. Он обещал ей скоро вернуться.

Она остановилась, посмотрела в свой пустой бокал и продолжила:

– Потом появился ты, – она улыбнулась и посмотрела на внимательно слушающего ее Садика. Тот сделал удивленное выражение лица.