Хотя я бы хотела, чтобы он это сделал. Хотела бы знать, где он и что ему не больно, но он выключил телефон и просто исчез. Смит говорит, что Эрик вернётся, когда будет готов, а пока мы ничего не можем сделать.

Забросив в жаркое овощи, я бегу наверх, чтобы переодеться. Копаюсь в задней части ящика для носков и вытаскиваю зелёное кружево. Когда Джей вернулся домой, он заплатил грузчикам, чтобы упаковать мои вещи и доставить сюда, так что мне не пришлось покупать совершенно новый гардероб. На прошлой неделе, пожалуй, сразу после телефонного сеанса с доктором Рейнольдс, мне захотелось купить новое бельё. Или любое нижнее бельё, если на то пошло. У меня никогда не было ничего, что я считала бы сексуальным, поэтому я запрыгнула в свою машину и отправилась в торговый центр.

Было приятно смотреть в зеркало и понимать, впервые в жизни, что человек, смотрящий на меня, больше не был развалиной. Мои волосы блестели, а глаза сияли. Даже моя кожа была гладкой. Поразительно, на что способна любовь хорошего человека.

Я направляюсь в ванную, раздеваюсь, затем смотрюсь в зеркало. Пластырь отклеивается, и хотя Вон сказал оставить полиэтиленовый пакет на тату на пару часов, я срываю его и выбрасываю в мусорную корзину.

Пытаясь рассмотреть поближе, я наклоняю голову прямо к татуировке. Мои пальцы обводят сердце снаружи, моя красная кожа темнее, чем светлый оттенок, использованный Воном, чтобы заполнить кусочки. Я случайно касаюсь чернил и вздрагиваю от того, как болит кожа. Ой.

Не могу перестать смотреть на неё. Моя шея болит от того, что я смотрела вниз, поэтому я разминаю позвонки, пока вскоре не впиваюсь взглядом в лицо Смита в зеркале.

Не говоря ни слова, он подхватывает меня на руки, словно невесту, и несёт к кровати, бросая на спину.

— Что ты сделала? — Смит встаёт на колени у меня между ног и проводит кончиком пальца по буквам, но когда он это делает, это не больно. — Она мне нравится, детка.

— Я хотела удивить тебя.

— Я очень удивлён, — Смит целует кожу выше и ниже тату, но не поднимает голову. Вместо этого он продолжает шевелить губами и через минуту садится. — А кто твой? — он тянется за голову и снимает свою чёрную футболку.

— Ты.

— Кто моя?

Его руки тянутся к пуговицам на джинсах. Он расстёгивает пряжку и освобождается от них.

— Я.

— Ты не ездила к врачу? — он забирается на меня и целует между грудей.

— Нет. Мой последний визит был на прошлой неделе.

Его язык скользит вверх и когда достигает моей шеи, Смит посасывает кожу, прежде чем поцеловать её.

— Ты коварная девчонка.

— Ты столько для меня сделал, а я лишь… Я хотела сделать что-то, чтобы показать тебе, как много ты значишь для меня, и в первый раз, поцеловав меня, ты сказал, что хочешь быть моим…

— Я помню, что сказал.

— И я всегда слышала, если набьёшь чьё-то имя, — это к неудаче, поэтому вместо «Смит» я набила «твоя».

— Она идеальна.

В этот раз он целует меня в губы, и когда он скользит своим языком по моим сомкнутым губам, я раздвигаю их. Смит рычит и углубляет поцелуй.

Я слегка толкаю его, и он отодвигается.

— Чёрт, прости.

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

Смит впервые лишился дара речи. После всех раз, когда он произносил такие красивые слова, я, наконец, оставляю его безмолвным. Очко в мою пользу.

— Я знаю, что ты сдерживаешься, и ценю то, что дал мне время. Но я готова. Уже готова. Я была готова ещё до того, как все случилось три недели назад.

— Ты… ты уверена? — он облизывает свои губы, и его челюсть двигается туда-сюда.

— Да.

Он возвращается ко мне, прежде чем я могу вдохнуть, и я смеюсь напротив его рта.

— Господи, Мелли, — когда он целует моё тело, я дрожу. — Холодно?

— Жарко.

— Да, так и есть. Чертовски жарко. Твои груди идеального размера, — он обнимает их, прижимает друг к другу и целует мои соски. Когда Смит отпускает их, его язык прокладывает путь вниз, прежде чем прикусить кожу рядом с моей татуировкой. — Она так чертовски сексуальна. И тот факт, что я единственный, кто когда-либо её увидит…

— Если я надену купальник, другие люди её увидят.

— Тогда надевай футболку. Это только для моих глаз. Это моё, ты моя, — его голос срывается, и я приподнимаюсь на локтях, чтобы увидеть его лицо. — Это сердце, части которого соединены воедино, моё, чтобы любить, лелеять и защищать, — он скользит ниже и толкает мои ноги, так что я развожу колени. Кончики его пальцев скользят по моим гладким складочкам, и когда он вставляет палец, я сжимаюсь вокруг него. — И это, — он добавляет ещё один палец и толкает его внутрь, затем выходит. — Эта киска принадлежит мне. Я единственный, кто когда-либо прикоснётся к ней. Поцелует её.

Он наклоняется вниз и целует меня, но, отстранившись, начинает сосать.

— О, Боже.

— Я единственный, кто когда-либо будет любить это, не так ли, Мелли? Никто, кроме меня, не может тебя трахнуть, верно?

— Только ты.

— Никто больше не увидит, как ты прекрасна, когда кончаешь. Он прижимает большой палец к моему клитору и играет на мне, как на скрипке, доводя до пика в считанные секунды. Я вжимаю пятки в матрас и тяжело дышу, когда медленно спускаюсь. Он целует верх моих бёдер и садится, чтобы снять свои боксёры. Когда он переворачивается на спину, я поднимаю бровь.

— Залезай.

Самое прекрасное в Смите, я никогда не задаю ему вопросов. В глубине души он всегда заботится о моих интересах, чувствах и удовольствии, поэтому я без колебаний сажусь на него. Прижимаюсь своим лбом ко лбу Смита и смотрю в его проникновенные глаза.

— Никогда не думал, что буду любить кого-то так сильно, как люблю тебя.

Он протягивает руку между нами и трётся кончиком своего члена об меня, упираясь им в мой вход. Он закатывает глаза, прежде чем его взгляд снова фокусируется на мне.

— Ты главная, когда мы в этой кровати, хорошо?

— Окей.

Он поднимает руки и прижимает их к моим щекам.

— Я весь твой, детка.

Глава 26

Смит

Когда она опускается на меня, честно слово, я думаю, что умру. Она такая тугая, что я едва могу дышать. Смерть от киски. Мелли облизывает губы и немного поднимается, затем опускается. Когда она останавливается, я открываю глаза, даже не осознавая, что зажмурился.

— Пожалуйста, скажи, что он уже весь внутри.

Когда смех вырывается наружу из моего живота, это заставляет её двигаться и опускаться чуть глубже, что, в свою очередь, вынуждает меня звучать как проклятая порнозвезда с тем, насколько громко я всего-навсего стонал.

— Нет. Ты на полпути к этому.

— Серьёзно? — она смотрит вниз и чертыхается. — Приятное ощущение, но когда я пытаюсь двигаться дальше, мне больно, не думаю, что смогу, — Мелли морщится, когда пытается снова.

— Всё хорошо. Просто делай то, от чего испытываешь удовольствие.

Положив руки мне на грудь, она приподнимается, затем снова опускается вниз. Я с трудом подбираю слова.

— Ты ощущаешься феноменально, детка.

— Ты тоже.

Её бедра двигаются немного быстрее, и без предупреждения она опускается до самого конца, закутывая меня в оболочку чистой эйфории.

— Чёрт!

Я инстинктивно толкаюсь вверх, и она падает вперед.

— Всё хорошо, Мелли?

Она не отвечает.

— Посмотри на меня, солнышко.

Её голова поднимается, глаза наполнены слезами.

— Прости. Это было немного больнее, чем я предполагала.

— Никогда не извиняйся в этой постели снова.

— Я хочу, чтобы тебе тоже нравилось.

— Так и есть. Бог мой, я никогда не испытывал ничего лучше. Клянусь тебе. Ты так близка к тому, чтобы заставить меня кончить, просто сидя на месте, что мне даже стыдно.

Она целует мою грудь и прикусывает кожу.

— Полагаю, мне нужно поторопиться.

— Да, было бы замечательно.

Сейчас движения Мелли просчитаны. Её клитор трётся о мою тазовую кость, и она изматывает себя. Это самая удивительная вещь, частью которой я когда-либо был в своей жизни. Она надо мной, такая чертовски красивая, достаточно доверяющая мне и любящая настолько, чтобы я был её первым. И единственным. Я её единственный.

Её бёдра дрожат, а движения становятся всё более неистовыми.

— Тебе нравится это?

— Да, — задыхаясь, произносит она.

— Ты близко, детка? Кончишь для меня ещё раз? Потому что я не знаю, сколько ещё смогу продержаться. Твоя киска чертовски влажная и тугая…

— Да. Сейчас.

Я хватаю её за бёдра и толкаю вниз, больше не в силах контролировать себя. Когда она выкрикивает моё имя, я отправляюсь через край вместе с ней. Оба наших тела погружаются в матрас, и я вдруг понимаю, что мы не использовали презерватив. Мысль о том, что у неё будет ребёнок, меня нисколько не пугает. Но она может не чувствовать то же самое, и я грёбаный мудак, что не защищаю её.

— Я не использовал презерватив, — шепчу я ей в ухо, прежде чем поцеловать её в то же место.

— Знаю.

— Ты нормально к этому относишься?

— Да. Не могу себе представить ничего лучше, чем завести с тобой ребёнка.

Ликующая и примитивная версия меня хочет ударить себя по груди и заорать как пещерный человек, но вместо этого я спокойно говорю:

— Я тоже.

* * *

— Ты меня избалуешь.

Я запихиваю ещё один кусок мяса и картофеля себе в рот.

— Ты заслуживаешь быть избалованным, — Мелли хватает тарелку и ставит её в раковину.

После того, как мы занимались любовью, я принял душ, а она прибралась, не желая намочить татуировку. К тому времени, как спустился вниз, Мелли уже приготовила вкусный ужин, и теперь я поглощаю каждый кусочек.

— Ах да, когда я выходила из тату-салона, я наткнулась на одного парня.

Вилка вываливается из моей руки.

— Какого чёрта?