Господи, я действительно не спущу с неё глаз. Мне не нравилось, что она ходит куда-то без меня последние пару недель, но знаю, что ей нужна независимость. Это пугает меня, но она просто удивительная женщина. Такая жизнерадостная и оптимистичная. Так прекрасно быть этому свидетелем.

— Всё нормально. Он был очень мил. Просил передать, что всё ещё должен тебе.

Мой позвоночник выпрямляется.

— Что он сказал?

— Он сказал: «Передай Смиту, я все ещё в долгу перед ним».

— Как он выглядел?

Она описывает большого чувака с золотым зубом. Дирт. Я ухмыляюсь.

— Кто он?

Поскольку Ричард под замком и, вероятно, проведёт остаток своих дней за решёткой, а Норман больше не дышит, Дирт не смог выполнить своё обещание. Однако он не спускал глаз с Ричарда, и это давало мне огромное душевное спокойствие. Так что для меня, мы квиты.

— Старый приятель.

Не похоже, что она убеждена.

Я бросаю салфетку на стол и поднимаю бровь.

— Ты не накормила меня десертом.

Когда её неубеждённый взгляд превращается в желание, я знаю, что она отвлеклась. Не хочу лгать ей, но ни за что на свете она не узнает этих подробностей.

— Снимай штаны и запрыгивай, детка.

Она хихикает, но использует руки, чтобы подтянуться вверх. Я тянусь к поясу ее штанов и стягиваю мягкий материал вниз до лодыжек, но оставляю его там.

— Сиди смирно.

С тех пор, как Мелли дала мне отведать себя на вкус ранее, я чертовски голоден, поэтому я сразу погружаюсь лицом в ее киску. Она дёргает меня за волосы, и я трахаю её языком. Её стонов и ногтей в моих волосах достаточно, чтобы свести меня с ума. Я удваиваю усилия, и вскоре её соки скатываются по моему горлу.

Моё терпение на исходе; она ослабляет меня, заставляя потерять самообладание. В одно мгновение я встаю и проскальзываю внутрь, и, стиснув зубы, жду, когда она привыкнет.

— Ты в порядке?

— Да. Пожалуйста, просто трахни меня. Я не сломаюсь.

Я хватаю её за подбородок и жду, пока её взгляд не встретится с моим.

— Ты для меня самое дорогое, Мелли. Я буду трахать тебя, однако всегда удостоверюсь в том, что ты в порядке, прежде чем сделаю это.

Морщинки между глазами смягчаются.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя.

Она ухмыляется.

— Отлично. А теперь трахни меня.

Я не спорю и даю ей то, в чём она нуждается, то, в чём нуждаемся мы оба. Быстро и грубо, я и не предполагал, что ей понравится нечто подобное, но, безусловно, с ума схожу от того, что она делает. Ещё немного, и мы вместе погружаемся в экстаз. Подняв её со стойки, я опускаю её на пол. Когда у неё перехватывает дыхание, она смеётся.

— Я, в самом деле, испекла тебе торт, понимаешь?

— Нет ничего вкуснее, чем ты, — целую её губы, — но я съем кусочек, если тебе от этого станет легче.

— Как благородно.

Мы встаём, прибираемся, а потом едим торт. После того, как я помогаю ей с посудой, Мелли засыпает на диване, наблюдая за «Золотыми девочками». Теперь я наблюдаю за ней, и меня не волнует, что это жутковато. Она моя, чтобы смотреть. Моя, чтобы любить. Моя, чтобы лелеять. И это самая лучшая работа, которая у меня когда-либо была.

Если бы кто-то спросил меня полгода назад, я бы никогда не подумал, что могу быть таким счастливым. Мелли — это абсолютно все, что мне нужно. Наблюдать за тем, как она превращается в женщину, которой всегда мечтала стать, является не чем иным, как самым прекрасным на свете чувством. Она продолжает удивлять меня на каждом шагу. И я самый счастливый ублюдок на свете.

У меня бывают моменты, когда я не думаю, что заслуживаю любви такой хорошей женщины, но потом я смотрю на фотографию моих родителей, висящей сейчас на стене. Мелли сделала это без моего ведома, но это то, что мне необходимо было сделать давным-давно. Сокрытие воспоминаний не заставило их исчезнуть. Если уж на то пошло, это сделало их больнее.

Я вижу их любовь, чистую радость, и в эти моменты я действительно чувствую, что, возможно, я тоже этого заслуживаю. Заслуживаю Мелли. Но тогда она должна идти и улыбаться, и когда она это делает… это возвышает меня. И я снова задаюсь вопросом, как мне чертовски повезло, что она у меня есть.

Может быть, это была судьба. Кто знает? Мы так и не узнали больше никакой информации о наших дедушке и бабушке, но это нормально. Одни истории не должны были быть рассказаны. А другие? Другие должны быть написаны. Нашей истории суждено быть написанной.

У нас впереди много пустых страниц, и я планирую заполнить их все. Уверен, что моя девочка придёт и отредактирует их, но как только чернила высохнут, наша история останется в памяти людей.

Эпилог

Мелли

Прошло три года

— Что ты здесь делаешь? — мой голос пробивается сквозь сумерки, и Смит поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Я целую его вверх ногами, а потом опираюсь на переднюю дверь машины. Последние два года Смит безуспешно пытался починить машину своего дедушки. Возможно, когда-нибудь он сделает с ней что-то большее, но в данный момент это самое большое украшение двора, которое я когда-либо видела. — Всё в порядке?

Его взгляд смягчается.

— Джей спас меня. Ты знала об этом?

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мне позвонили насчёт моих родителей и сестры.

— Я не понимаю, дорогой.

— У меня в руке был пистолет. И я не шучу; думал, это спасёт меня. Например, если я всажу одну, всего одну чёртову пулю в голову, всё будет хорошо.

Моё сердце опускается к земле.

— Смит…

— Он схватил меня. Зарядил мне пару хороших ударов в челюсть. У меня тоже копеечное нутро, — он и вправду ухмыляется. — Если бы он не сделал этого…

Я вытираю уголки глаз и шлёпаю его по макушке.

— Рада, что мой брат поколотил тебя. Боже, Смит. Я понятия не имела.

— Ты когда-нибудь задумывалась над тем, смотрят ли они?

— Постоянно.

— Мне кажется, так и есть.

Капля дождя падает ему на лоб. Затем другая. И ещё одна. Он смеётся, когда начинает лить дождь. Из ниоткуда. Мы оба промокли в считанные секунды. Я замираю, не зная, как отреагирует Смит. В прошлый раз, когда шел дождь, он притворялся нормальным. Он ведёт себя так, будто не пострадал, но я чувствую, как его тело напрягается. Вижу, как Смит борется со страхом. Не думаю, что эта фобия когда-нибудь покинет его, но сейчас он не убегает от неё как обычно.

Он садится и соскальзывает с капота машины, затем поднимает меня и кружит.

— Они так внимательно наблюдают.

— Конечно.

Он целует меня и смеётся снова, затем ставит на землю и крепко обнимает.

— Хотел бы я, чтобы они познакомились с нашей дочерью.

— Знаю, дорогой. Я тоже.

— Они полюбили бы тебя. И Софи… она всегда хотела сестру. Ты, скорее всего, устала бы от неё. Порой она могла быть занозой в заднице.

— Это вряд ли. Я росла с Джеем, помнишь?

— Да, но он немного женственный, так что…

Я чувствую, как он пожимает плечами.

— Скажи это ему в лицо.

— Скажу. Только сначала надо убедиться, что он держит Джейси.

Я смеюсь и откидываюсь назад, чтобы заглянуть в глаза мужа. Мне нужно проверить их и убедиться, что с ним все в порядке. Время от времени он закрывается, и я делаю все возможное, чтобы вернуть его.

— Мои родители обожали бы тебя. Мы с мамой всегда говорили о моей свадьбе. Делали притворные букеты, а когда ходили в магазин, смотрели на платья в свадебных журналах. Я всё ещё думаю, что она смотрит на меня и качает пальцем от отвращения, что мы поженились в здании суда.

— Послушайте, леди. Ты была беременна и ни в коем случае не могла родить ребёнка вне брака.

Дождь замедляется, и солнце выглядывает из-за облака, его лучи светят прямо на нас.

— Я же не виновата, что у тебя супер сперма, и я забеременела с первого раза, когда у нас был секс.

— Я мужественный человек, детка. Что тут скажешь?

Я закатываю глаза. Все эти годы он был самым лучшим мужем и отцом, о которых только могла мечтать женщина. Во время моих случайных кошмаров и внезапных приступов паники, он обнимал меня и, в конечном счёте, исцелил. Прошло уже столько времени, но, по-моему, я смирилась с тем, что прошла через довольно паршивое дерьмо. Я пыталась оттолкнуть его ненадолго, однако это работало лишь временно.

После нескольких телефонных сеансов и парочки личных встреч, доктор Рейнольдс дала советы, необходимые мне для борьбы с ПТСР (прим. посттравматическое стрессовое расстройство — тяжёлое психическое состояние, которое возникает в результате единичной или повторяющихся психотравмирующих ситуаций). Я прошла через ад, но сейчас я в раю. Моя жизнь идеальна, и не важно, что ждет нас в будущем, не имеет значения, какие карты мы сдадим, я знаю, что мы можем пройти через все. Пока мы вместе, ничто не может сломить нас.

— Эй. Ваш ребёнок только что обкакался, — кричит Эрик с террасы.

— Мы идём, — кричит Смит в ответ.

— Одновременно? Это впечатляет, Смит (прим имеется в виду игра слов. «We’re coming» — в пер. с анг. имеет значения: «мы идем», «мы кончили»).

Я зарываюсь головой в мокрую рубашку Смита и сдерживаю смех по возращению в дом. Когда мы входим внутрь, Эрик бросает нам пару полотенец.

— Если хочешь, я могу дать тебе несколько советов, — говорит Смит, вытирая волосы.

— Чёрт, нет. Моя жена не жалуется. Так ведь, Полли?

Она выходит из-за угла, неся нашу дочь, Джейси Софию Портер.

— Мы можем хотя бы один день не говорить о том, как ты фантастичен в постели?

— О. Прямо сейчас, — он обнимает её за шею и притягивает к себе. — Вот почему я женился на тебе.

Она закатывает глаза.

— Потому что я знаю, как раздуть твоё эго?

— Нет, потому что я знаю, что ты поменяешь все эти обкаканные подгузники.