– Послушай, давай я попытаюсь узнать, кто и откуда тебе звонил в ближайшие дни. Ты пока ничего не говори отцу. Может это чья-то злая шутка. Сперва мы восстановим твой номер. – Стал успокаивать Нику.

– Матвей, это была не шутка! Да, что  я тебе рассказываю, ты все равно ничего не поймешь. Ты не терял близких людей! – прокричала Ника, отсаживаясь от меня.

– Кажется, ты плохо слушала меня, когда я говорил о себе. Моя мать умерла, когда мне было 19 лет. Она была моей приёмной мамой, она сказала мне об этом лет в одиннадцать, но я всю свою жизнь не знал лучшей матери, чем она. И поверь мне, иногда мне сниться, что она жива, я просыпаюсь и думаю, что это я виноват в ее смерти. Я не должен был оставлять ее одну, уходить в армию, (она этого ужасно не хотела) тогда она бы не попала в эту чертову аварию! Я год искал виновного – просматривал отчеты полицейских, съемки с камеры, которая сняла аварию (не спрашивай, как я все это доставал) но так и не нашел ничего. Потому, что красный свет, на который поехала мама, не увидев его, или просто задумалась о чем-то, не виноват! И его не посадишь! Поверь, я знаю, это обидно, больно и страшно, от того, что не смог и не можешь ничего исправить!.. – Видимо, я довольно громко все это говорил, потому, что Вероника смотрела на меня диким взглядом, в котором читался страх и жалость. Я выдохнул, и спросил можно ли закурить. Она кивнула. Я попытался достать сигареты, но понял, что мои руки крепко сжаты в кулак. Заставив себя успокоиться, я вытащил пачку, закурил.

– Прости, я не знала,… а ты никогда не хотел найти свою настоящую маму? Понимаю, что она не заменит тебе твою, но все-таки ты бы спросил ее, почему она тебя оставила. Я бы нашла… – тихо проговорила Ника.

– Я ищу, но пока не могу найти, может, ее нет в живых. – Ответил я.


***

            Стены зала, волшебным образом превращались в комнату, где я жил пятнадцать лет назад. Воображение услужливо показала мне мою – точнее одну единственную комнату в обоях в цветочек. В комнате, кроме моей кровати, письменного стола, маминого дивана, шкафа и маленького телевизора – ничего не помещалось. Я только пришел с улицы, весь в земле, с разбитым коленом, (мы с ребятами решили покататься на стройке на велосипеде, куда нам, естественно было запрещено ходить) и попытался незаметно прошмыгнуть в ванную. Что бы мама ни ругала. Но она увидела и позвала на маленькую кухню, куда еле помещался стол, два табурета, умывальник, плита и один шкаф для посуды.

– Матвей, присядь, пожалуйста. – Попросила мама, Анастасия Вершинина: невысокая женщина, светловолосая, волосы всегда были собраны в хвост, довольно худая для своего возраста. Простое лицо, тонкие губы, светло-серые глаза.

Я сел напротив нее, она минуту помолчала, словно собиралась сказать, что-то важное. Так и произошло.

– Я должна тебе кое-что сказать… Это важно… Раньше ты бы не понял, наверно…Я расскажу тебе одну историю. Когда тебя еще не было на свете, а я была молодая, я вышла замуж за одного человека. Мои родители были рады, ведь мне было уже двадцать семь. На то время, это считалось поздним браком. Я работала в детском саду поваром, как и моя мама когда-то. Отец – был инженером, на заводе, оба получали мало, да и моей зарплаты хватало только на косметику кое-какую, одежду… Когда мне исполнилось двадцать – мама заболела и буквально за полгода сгорела. А отец стал пить. Мне пришлось работать в три смены.

В общем, однажды в наш город приехал Петр, молодой, успешный предприниматель, он занимался перевозками (как потом оказалось, контрабандой). Нас познакомила моя подруга, у которой он снимал комнату. Я влюбилась, как девчонка. Он красиво ухаживал, дарил цветы, подарки. Через месяц мы сыграли свадьбу. Жили мы с ним в одной комнатке, с моим отцом в двух комнатной квартире. Прожили три года. Он ездил в командировки, по две, три недели его не было. Спустя три года я, наконец забеременела. Но так, как мне уже было тридцать, решили положить меня в больницу, на сохранение. Пролежав там месяц, я сбежала от туда, надоело до жути. В общем, доходила я до седьмого месяца и однажды ночью, Пети не было, (он, как обычно уехал в командировку) у меня начались схватки. Наш сосед, у которого была машина, повез меня в больницу. Рожала я почти сутки. Были осложнения,… следующие три дня я провела в палате, ко мне никого не пускали. Когда же я окончательно пришла в себя, мне сообщили… - Она тяжело вздохнула, смахнув слезу, продолжила свой спутанный, от волнения рассказ, – сообщили, что мой ребенок умер. Мне до сих пор не вериться, хотя прошло четырнадцать лет. Но как обычно беда не приходит одна. Когда меня выписали из больницы, я узнала, что Петра посадили. Я не могла поверить, во все это. Я ездила к нему на суд, в тюрьму, собирала передачи, добивалась, что бы его выпустили. Не верила, что мой Петр мог заниматься контрабандой. Прошло два года и его должны были выпустить по амнистии. Он вышел, вернулся ко мне, но пробыл буквально месяц, ушел однажды и пропал, ни разу не вспомнив обо мне. Но потом я узнала, что его снова посадили, потом заболел в тюрьме туберкулезом и умер, так больше и, не выйдя на свободу.

Спустя два года я попала в больницу с аппендицитом. И пока там лежала, познакомилась с одной медсестричкой, она работала в детском отделении.  Она сильно переживала за мальчика, которого привезли из детского дома с острым бронхитом и осложнениями. Ему нужно было хорошее питание, уход, но у него не было родителей и соответственно денег на лечение. Полгода назад его привели, на порог детского дома и оставили, написав в записке лишь то, что ему три годика.  Проникшись этой историей, я пошла с сестричкой в палату этого мальчика. Он был смешной, темноволосый с карими глазками, улыбался, но не говорил. Видимо так повлияло на него разлука с родными, если они были, конечно. Так я привыкла к нему, что когда пришло время моей выписки, не смогла с ним расстаться. И стала собирать документы на усыновление. Это было проблематично, учитывая мое финансовое положение, жилье и семейное положение, точнее его отсутствие. Но все получилось, и спустя пять месяцев у меня появился малыш.

Когда ему было пять лет, умер мой папа. Пришлось продать нашу квартиру, рассчитаться с некоторыми долгами и купить маленькую квартирку, в которой мы сейчас и живем. Я думаю, ты понял, что этот мальчик и есть ты. Я не знала, как тебе это сказать и как ты воспримешь, просто знай, я люблю тебя, и всегда буду считать своим сыном. О твоих настоящих родителях я ничего не знаю, к сожалению, я сама придумала тебя имя, и дала свою фамилию. Если ты когда-нибудь найдешь своих родителей и захочешь быть с ними, я пойму. – Мама замолчала, начав плакать. Я много из ее рассказа тогда не понимал, но этот рассказ навсегда остался в моей голове. Я поднялся со стула, подошел к ней и обнял.

– Ты, моя мама, остальное не важно!..

Конечно, мне было больно, обидно, что меня мои настоящие родители выкинули, как котенка, и что мама не сказала мне этого раньше. Но мне хватало ума понять, что если бы не эта женщина, мне было бы хуже, на много хуже. Я знал несколько ребят с детдома, который находился не далеко от нас, мы (ребята со двора) часто с ними играли, и я точно мог сказать, что их жизнь радикально отличалась от моей. И не в лучшую сторону.

И я всегда буду благодарен ей, за то, что она сделала!


***


– Ау, Матвей, ты в порядке? – я услышал голос Ники, потряс головой, отгоняя воспоминания.

– Все в порядке, извини, задумался.

– Матвей, помоги мне найти маму! Я чувствую, она жива! Я чувствовала это до звонка, но не могла никак объяснить свое ощущение. Даже бабушка с дедушкой (мамины родители) переживали, правда я с ними только по телефону общалась. Просто не укладывается в голове, что они все мне врали!

– Спокойней, не накручивай себя заранее. Я  проверю, откуда был сделан звонок. Ты же знаешь, где она лежит, - Ника кивнула, - если она все еще там… я это проверю, и если все окажется правдой – поеду с тобой, обещаю! – Зачем я это делаю?.. Сам не знаю, просто хочется помочь ей… Сейчас передо мной сидела девушка с потеками туши под глазами от слез, бледная и уставшая. В ее лице читался страх и мольба о помощи. Это была та самая девушка, которая пару месяцев назад сидела в моем дворе и плакала. Ее хотелось обнять, поцеловать, успокоить и сказать, что все будет хорошо! Я придвинулся к ней ближе, провел рукой по ее волосам, она смотрела своими широко распахнутыми глазами, еще секунда и наши губы сольются в поцелуе (дебильное выражение, но по-другому сказать не могу…). Но видима не судьба…

– О, вот вы где! Упс, я, кажется, помешала, извиняюсь. – Смеясь, захлопнула дверь Кира, появившаяся в самый не подходящий момент.


– Пойду, умоюсь и съем что-нибудь. Или выпью, да лучше выпью! Наверно скоро поедем, через полчаса. Уже утро, спать хочу… - Пробубнила Ника, вставая и выходя из зала.

Я посмотрел на часы - четыре утра. Я бы не прочь сейчас уснуть, прямо здесь. Протерев рукой лицо, снимая усталость я вышел и направился к барной стойке, где стояла Ника с каким-то коктейлем и разговаривала с Димой и Динарой, стоявших вместе, обнявшись.

– Матвей, Дима с нами поедет, он уже освободился. Ты через, сколько будешь готов?– спросила Вероника у Димы.

– Через минут десять. Аппаратуру только соберу. – Ответил ди-джей и ушел собираться.

– Вижу, Дима тебе понравился? – хитро прищурившись, спросила Ника у Дины.

– Да, он… милый. – Скромно ответила Динара.

– Ой, секунду я в дамскую комнату. – Спешно проговорила Ника и удалилась.

– Слушай, ты извини меня. Меня иногда накрывает, и я становлюсь еще той сукой. Ты вроде не плохой парень. Давай дружить, что ли? – протянув руку, сказала Динара. Она действительно говорила искренно, хотя и держала марку, видима ей тяжело все-таки было из стервы превратиться в милую девочку. Но я пожал ее руку, и она засмеялась искренним смехом.