Разбойник снова скачет, скачет, скачет,

Разбойник к возлюбленной скачет на постоялый двор… **


Его голос смолк, но Джек продолжал перебирать струны, повторяя мелодию, пока звенящее эхо не смолкло вместе с музыкой.

Джек отставил гитару и взглянул на растроганную до слёз девушку. Он и не предполагал, что Элиза так близко к сердцу воспримет эту балладу.

– Это всего лишь песня, – прошептал он изумлённый и взволнованный, – она не стоит твоих слёз, любовь моя…

– Я люблю тебя, – прошептала она едва слышно.

Она потянулась к нему, её ладонь скользнула по его руке до плеча. Запрокидывая голову, Элиза подставила губы под его поцелуй. Джек загляделся в её влажные от слёз глаза, коснулся приоткрытых, манящих губ нежным поцелуем. Но поцелуй затянулся и стал слишком дразнящим.

И тишину, наконец, нарушил одобрительный гул уже слегка выпивших мужчин. Джек оторвался от девичьих губ. Его взгляд был красноречив.

– За госпожу графиню! – провозгласил он, поднимая стакан с вином.

Мужчины с восторгом поддержали тост. А Джек склонился к девушке.

– Они слишком сильно желают выпить за твоё здоровье, – шептал он ей, – прошу тебя, позволь мне увести тебя наверх.

Элиза закивала, отвечая ему и взглядом. И Джек подхватил её на руки.


Глава 13


В ожидании влюблённых в камине уже пылал огонь. И едва они переступили порог, как Джек сжал девушку в объятьях.

Элиза самозабвенно приняла его долгий поцелуй.

– Ты рада хоть немного? – пытливо вглядывался он в её лицо.

– Джек, я счастлива рядом с тобой! – охотно подтвердила девушка.

Но взгляд молодого мужчины стал виноватым, и девушка умолкла в предчувствии его слов.

– Я хотел бы исполнить любое твоё желание, и боюсь, что ты попросишь того, что я выполнить не смогу…

– Чего же? Луну с неба? – улыбнулась Элиза. – Зачем она мне, когда есть ты?

Джек усмехнулся, отводя взгляд.

– Ты любишь меня? – прошептала она.

– Да…

– Тогда чего же я могу ещё желать?

Джек едва откликнулся на ласковое прикосновение её рук к его плечам. Он о чём-то сосредоточенно думал, и Элиза с тревогой уже взглянула на Джека.

– Но желание у меня всё же есть, – произнесла она, надеясь вернуться к прежнему разговору и соблазнительно прикусила нижнюю губу.

– Ты хотела бы стать моей женой? – внезапно спросил Джек, выдавая тревожившие мысли.

– Не будем об этом сейчас, – умоляюще взглянула на него девушка.

– Почему? – не отступил Джек. – Да, для этого есть не одна причина. Но если ты любишь меня, то почему не хочешь быть моей женой?

– Но меня ищут! Я дочь графа!

– Ах да! Госпожа графиня! И вам претит стать женой простолюдина и притом разбойника! Предпочитаете оставаться его любовницей! – скривился в усмешке Джек.

Элиза стерпела обиду и предпочла промолчать. Было горько осознавать его правоту. Но она осмелилась и возразить на то, в чём он ошибался.

– Мне всё равно, кто ты! Я люблю тебя не за титул и не за богатство…

– Которых у меня нет, не так ли? – продолжал Джек. – Но если бы были?

– Джек, я не стала бы любить тебя больше, даже будь ты самим королём! – пыталась спокойно отвечать девушка. – Я люблю тебя, твой голос, твои губы, даже твои насмешки. А будь ты другим…

Джек, не выдержав, сжал её в объятьях.

– Это я и хотел слышать, – признался он, накрывая поцелуем губы.

Но блаженство во взгляде Элизы сменилось терзанием и сомнением.

– У меня всё ещё есть желание, – словно спрашивала она, решившись на что-то.

Джек чуть сдвинул брови.

– Да…

– Я хочу знать правду о тебе! – прошептала она. – Я вижу, кем ты стал. Расскажи мне, кем ты был! Какой бы ни была правда, доверься мне! И не говори, что тебя зовут Джек, – улыбнулась она, – это ведь не так.

Он чуть вскинул голову, выгнул бровь.

– Но это действительно моё имя. Так звали и моего отца. Моего настоящего отца, – уточнил он. – Но моя матушка предпочитала звать меня Джон, – серьёзно отвечал он.

Элиза изумлённо смотрела на него. У неё внутри всё замерло. Казалось, даже сердце остановилось. Она боялась, что Джек ничего больше не скажет. Ей очень хотелось узнать о прошлом Джека. Но ещё больше хотелось, чтобы он просто доверился ей.

Джек усмехнулся, опуская взгляд. И его усмешка показалась Элизе мучительной.

– Это долгий разговор, любовь моя.

– А куда нам спешить?

– Ты правда хочешь знать?

Элиза молча кивнула. Джек отступил.

– Тогда позвольте снова представиться, мадмуазель де Бомон. Граф Джон Кристофер Давенпорт, виконт Уэстмор к вашим услугам.

Джек поцеловал руку изумлённо умолкшей Элизы. Она послушно села в кресло, которое стояло теперь ещё ближе к камину. Здесь же теперь лежала и медвежья шкура.

Джек налил в бокалы крепкое красное вино, отпил глоток. И сел у ног девушки, устремив взгляд на пламя. Элиза терпеливо ждала.

– Я столько лгал о себе и своём прошлом, – задумчиво заговорил Джек. – Даже для тех из моих людей, кто знает меня все эти годы, я просто Джек Лэнгли или Жак Лаффонт, а не лорд Данфорд из Уорикшира, – усмехнулся он.

Джек снова отпил вино, перевёл дыхание.

– Я родился в Англии. Там осталась моя мать, леди Сьюзен. Возможно, она даже до сих пор ищет меня. Возможно, поверила, что я умер. И если я когда и вернусь в Англию, то не ради неё. А ради нас и вместе с тобой, – взяв девушку за руку, посмотрел на неё Джек.

Элиза взволнованно вздохнула. Но Джек не требовал ответа и продолжил говорить.

– Леди Сьюзен рано выдали замуж. Лорд Данфорд был намного старше её. Я рос единственным ребёнком в семье, наследником. Мать не чаяла во мне души, а граф Давенпорт, казалось, едва замечал моё существование. Не пересказать, как я был счастлив уехать из поместья в столицу, чтобы получить образование. Несколько раз в год я возвращался домой, чтобы повидаться с матерью. И снова сталкивался с холодным равнодушием графа, его презрением, его снисхождением. И не понимал. Мать ничего мне не говорила. Становясь старше, я уже стал замечать, как она бледнеет от моих вопросов и боится своего мужа. И мне начинало казаться, что граф стремится избавиться от меня. Каждый раз он говорил то о моём отъезде в шотландское поместье, то о моей службе в королевской армии. Признаться, это и вправду интересовало меня. И я наивно был счастлив, полагая, что Давенпорт, наконец, видит во мне мужчину. Я советовался с матерью, проводил с ней как никогда много времени. Мать не хотела для меня карьеры военного, и я стал готовиться к отъезду в Шотландию. Я много ездил верхом, прощаясь с Уорикширскими пустошами. И тогда однажды мне встретился один человек. Он был не слишком молод, бедно одет, но внушал достаточно доверия.

Джек налил вина в свой опустевший бокал, чуть помолчал, кривя губы.

– Тот человек спросил меня о графе Давенпорте, и я ответил, что я его сын. Тогда он сказал, что знает правду о лорде Данфорде и назначил мне встречу. На следующий день я отыскал тот трактир, где он должен был ждать меня. Он долго меня рассматривал, разглядывая моё лицо. Я не выдержал и напомнил ему о причине нашей встречи. Спросил его, что же он знает о моём отце. Вместо этого он спросил меня: «Ты родился в самом начале лета? Тогда, возможно, это я твой отец, Джон». Никто бы на моём месте не поверил бы такому, но для меня это объясняло и безразличие Данфорда, и молчание матери. И Джек Лэнгли рассказал мне, что жил в поместье моего деда, вёл счета. И часто видел леди Сьюзен. Они влюбились, но она уже была помолвлена с Данфордом. Не было никакой надежды на то, что лорд Уэстмор разорвёт помолвку дочери и откажет Данфорду ради какого-то разорившегося дворянина, служащего в его доме. Они тайно обвенчались и собирались сбежать. Но лорд Уэстмор обвинил его в воровстве. И Лэнгли арестовали на глазах у леди Сьюзен. Он мог сколько угодно твердить о своей невиновности. Но что значили его слова против обвинения лорда Уэстмора? Лэнгли был осуждён, а леди Сьюзен вскоре стала женой Данфорда. Я поверил Лэнгли. Но не потому, что похож на него больше, чем на того, кого считал своим отцом все эти годы.

Я в тот же вечер пришёл к матери и назвал ей имя того человека. Она изменилась в лице. Большего подтверждения его правоты и не требовалось.

Мать повторила мне то, что я услышал от Лэнгли. И то, что им удалось тайно обвенчаться, и то, что они были близки. И только после свадьбы с Данфордом леди Сьюзен поняла, что беременна от своего возлюбленного. Матери пришлось заплатить повитухе, чтобы та подтвердила, что я родился раньше срока. Так сын Джека Лэнгли стал наследником лорда Данфорда. Мать умоляла меня больше не видеться с Лэнгли, не рисковать будущим благополучием ради тайн прошлого.

Но я оказался слишком упрям и обижен на то, что мать скрывала от меня правду. И только когда я едва не проговорился Данфорду, я понял, что мать поступала верно, не рассказывая мне ни о чём. Но вопреки просьбе матери я продолжал видеться с Лэнгли. Я думал, он захочет увидеть леди Сьюзен, но он лишь передал ей письмо. А я потом принёс ему её ответ. Наверное, в её письме была просьба, потому что отец заговорил о том, что должен покинуть графство. Я попросил о последней встрече, но так и не дождался отца. Я не мог поверить в то, что отец обманул меня.

По юношеской глупости я обвинил в этом мать. Она же лишь ответила, что это для моего же блага. Мы ужасно рассорились. Едва ли я мог понять тогда всё, что пришлось пережить моей матери, её молчание, её ложь, чтобы защитить меня. Остатки здравого разума удержали меня от того, чтобы раскрыть правду Данфорду, ведь речь шла о чести моей матери. Возможно, Данфорд и не стал бы устраивать скандал, предавая огласке моё происхождение и выставляя себя на посмешище. Но едва ли я мог бы после этого не опасаться за свою жизнь. Мне же хотелось отправиться на поиски отца. Я знал, что мать станет отговаривать меня, но не хотел ей лгать.