— Махараджа, я знаю один обряд, и если его исполнить, то у вас родится сын.

Раджа предложил брахману совершить этот обряд. Через год у раджи родился сын.

Раджа оставил брахмана у себя. А потом сын подрос, и раджа поручил брахману воспитывать и обучать его. Когда учение было закончено, раджа решил отправить сына путешествовать. Вместе с ним приказано было ехать и брахману. Тот ответил:

— Я поеду в любое место, только не на берег Ганги.

Раджа спросил почему, и тогда брахман рассказал все, что с ним случилось. Раджа рассмеялся.

— Хорошо, можешь не ехать на берег Ганги, — разрешил он.

Брахман с сыном раджи побывали в различных местах, но наконец юноше захотелось посмотреть Гангу. Брахман не соглашался. Тогда сын раджи сказал:

— Ведь на дороге тебя крокодил не схватит! Чего же бояться?

Брахман нехотя подчинился, и они поехали к Ганге.

Был большой праздник, и сын раджи приказал брахману отправиться вместе с ним на берег реки. При этом он сказал:

— Ты останешься на берегу и будешь читать мантры[42], тебе нечего бояться!

Очень не хотел брахман, но пришлось все-таки ему пойти с сыном раджи. При виде сотен людей, купающихся в Ганге, он успокоился. Сын раджи вошел в воду, чтобы совершить омовение, а брахман стоял на берегу и читал мантры. Но сын раджи ничего не слышал из-за голосов молящихся людей и попросил брахмана:

— Возьми моих людей, чтобы они тебя охраняли, спустись в воду и читай мантры!

Люди сына раджи сразу же окружили брахмана, и он вошел в воду, продолжая читать мантры. Когда он окончил чтение, сын раджи воскликнул:

— Я — твоя судьба!

И с этими словами обернулся крокодилом и увлек брахмана в глубину.

Рассказ Нилкомола поразил Бидхубхушона, и он призадумался. Вскоре они подошли к лавке, стоявшей вблизи дороги. Нилкомол вошел туда и спросил:

— Эй, лавочник, не приходили сюда два брахмана? Если бы я встретил их, то рассказал бы эту сказку, и стала бы она достоянием мимансы[43].

— Нет, друг, сюда никто из брахманов не приходил, — ответил тот.

Нилкомол немного опечалился. В душе он был уверен, что, придя в лавку, непременно встретит тех брахманов.

Потом они выкупались, поужинали и, утомленные дорогой, остались здесь ночевать.

НИЛКОМОЛ НЕ ХОЧЕТ ГОРОДСКОГО СЧАСТЬЯ

На рассвете следующего дня они отправились дальше. По мере того как они приближались к Калькутте, Нилкомол становился все возбужденнее, однако он совершенно не знал, что представляет собою большой город, и расспрашивал Бидхубхушона:

— Дадатхакур, а что это за город — Калькутта?

— Ну как тебе объяснить? Ты бы еще спросил, что такое воздух и вода! Не знаю, как и ответить на такой вопрос.

— Я уж обо всем спрошу. Вот, к примеру, земля в Калькутте такая же, как у нас? — не унимался Нилкомол.

Бидху рассмеялся.

— А разве есть земля не такая, как у нас?

— Хорошо. Говорят, Калькутта — огромный город, так расскажи мне, какой же это город? — просил Нилкомол.

— Город как город, много базаров, бесчисленные лавки, толпы людей.

— И там столько же людей, сколько на нашей ярмарке?

— Ну куда там! В Калькутте людей так много, как ни в одном другом городе.

— Ну а сколько дней там длится ярмарка?

— Какая ярмарка? Там же нет ярмарок! Там ты всегда можешь купить, что пожелаешь. Я же говорю — сотни лавок! И каждый день открыто много базаров.

— Хорошо. Но если ежедневно открыты базары и лавки, то откуда же берутся покупатели? У нас большие ярмарки, но ведь они бывают не каждый день. Один раз купишь вещь, а потом три дня в лавку не ходишь.

— Откуда берутся покупатели? Это ты скоро сам увидишь, а сейчас мне надоело болтать! — проворчал Бидху.

Некоторое время они шли молча, затем Нилкомол опять начал:

— А все-таки скажи, дадатхакур, откуда же берутся покупатели?

— Я же сказал, что сейчас не хочу отвечать тебе, а ты все пристаешь с расспросами! — раздраженно проговорил Бидху. — Будешь так себя вести, ничего тебе не скажу!

Опять некоторое время шли молча. Чем ближе подходили они к Калькутте, тем больше попадалось им на дороге людей.

— Дадатхакур, куда направляются все эти люди? Похоже, что все они идут в одно место, — опять спросил Нилкомол.

— Наверно. Да не все ли тебе равно? Ты разве не видишь, мы почти уже пришли в Калькутту. Где ж еще и быть людям, как не здесь?

— Эти люди все идут в Калькутту?

— Да.

Нилкомол снова на некоторое время умолк. В сумерки подошли они к Шембазару. Нилкомол увидел приближающийся экипаж и воскликнул:

— Дадатхакур, посмотри вперед, что это такое?

Бидхубхушон рассмеялся:

— Ты что, никогда не видел экипажей, Нилкомол?

— Почему не видел? — обиделся Нилкомол. — Я видел экипаж у Рохима-кровельщика и еще у нескольких людей!

— Так то были повозки с буйволами в упряжке, — возразил Бидхубхушон. — Неужели ты никогда не слышал об экипаже?

— Так это и называется — экипаж?

— Да, — промолвил Бидхубхушон. — Ты разве никогда не бывал в Кришноногоре? Там же таких экипажей масса!

— А я думал, что экипаж, что повозка — не все ли равно? В эту запряжены буйволы, а в ту — лошади. Откуда мне было знать, что эти экипажи на паланкины похожи?

Разговаривая, они пересекли Шембазарский мост. У моста Нилкомол увидел целую вереницу экипажей.

— Бап-рэ[44]! Дадатхакур, посмотри-ка направо: сколько экипажей! — возбужденно закричал он.

Больше Нилкомол не смотрел на дорогу; он беспрестанно озирался по сторонам и не заметил, как перед ним оказалась лошадь.

— Прочь с дороги! — крикнул возчик и стегнул Нилкомола кнутом.

Нилкомол живо обернулся и прямо перед собой увидел лошадиную морду.

— Бап-рэ! — крикнул он и перебежал на другую сторону.

— Это тебе не деревня, Нилкомол, и не деревенская ярмарка; здесь надо смотреть в оба, а то и оглянуться не успеешь, как раздавят. Ну кто так здесь ходит? — сказал Бидхубхушон.

— Дадатхакур, я лучше буду держаться за тебя. — И Нилкомол схватил Бидхубхушона за руку.

— Будешь за меня хвататься, может случиться так, что мы оба погибнем! Ты иди сзади да поглядывай по сторонам. Только не пяль глаза, как дурак, — заявил Бидхубхушон.

Хотя Бидхубхушон никогда не бывал в Калькутте, зато часто ездил в Кришноногор и потому не был так ошеломлен всем увиденным, как Нилкомол. Калькутта не казалась ему такой уж диковинной.

— Нилкомол, — сказал он, — в Калькутте жить трудно, пойдем сначала в Калигхат[45]. Нужно совершить омовение, побывать в храме Кали. Там, я слышал, не так шумно, как здесь.

Нилкомолу очень хотелось осмотреть Калькутту, но возбуждение его теперь значительно поубавилось. Удар кнута до сих пор давал о себе знать, и, услышав, что на берегу Танги, в Калигхате, меньше шума и сутолоки, Нилкомол сразу согласился пойти туда. Но спросил:

— Дадатхакур, неужели людям нравится здесь жить? Вонь ужасная, кошки по улицам бегают. Того и гляди кнута отведаешь или под колеса попадешь!

— А ведь для других жить в Калькутте — счастье! — улыбнулся Бидхубхушон.

— Не хочу я такого счастья! Пойдем сейчас же в Калигхат! Но мы вряд ли быстро доберемся туда. Вон какое скопище экипажей!

— Дойти-то дойдем, но я не знаю туда дороги. Я слышал, что Калигхат где-то на юге. Пойдем-ка направо.

ДРУЗЬЯ РАЗЛУЧАЮТСЯ

Решив пойти в Калигхат, Бидхубхушон и Нилкомол двинулись в южную часть города. Наконец, когда они достигли Бхобанипурского базара, Бидхубхушон проговорил:

— Это, кажется, Калигхат. Надо спросить у кого-нибудь, где храм богини Кали.

Нилкомол обратился к одному из прохожих:

— Где тут храм Кали?

Тот, кого спросили, оказался почтенным торговцем из Дакки. Бенгальцы из восточных районов никогда не отвечают прямо на вопрос. Обычно они, прежде чем ответить, сами зададут вопросов пять по меньшей мере. Поэтому торговец, когда к нему обратился Нилкомол, спросил:

— Откуда прибыли?

— Из Кештоногора, — ответил Нилкомол.

— И вы никогда раньше не бывали в Калькутте?

— Если бы были, зачем бы тогда спрашивали у тебя дорогу?

— Куда идете?

Бидхубхушон рассердился. Они так устали в пути, а тут еще солнце напекло голову. Целый день они ничего не ели, и их даже пошатывало.

— К черту в пекло! — ответил Бидхубхушон со злостью на вопрос торговца.

— Ты что, герой какой или внук раджи Боллобхо[46], что так разговариваешь? Не видеть вам храма Кали. Уж я-то вам его не покажу! — закричал тот.

— Не покажешь и не надо! Пойдем, Нилкомол, мы и сами отыщем дорогу! — еще больше рассердился Бидхубхушон.

Но пройдя немного, он решил, что было очень глупо с его стороны сердиться на прохожего и таким образом вредить самому себе. В это время они увидели идущего в том же направлении брахмана с полотенцем, повязанным вокруг шеи, с меткой касты на лбу. Он держал в руках цветочную гирлянду. Бидхубхушон обратился к нему:

— Тхакур, как пройти в Калигхат?

— Не беспокойтесь! Пойдемте со мной, я иду туда же, — сразу ответил брахман и, точно старый знакомый, схватил Бидхубхушона за руку. Нилкомол и Бидхубхушон последовали за ним.

Брахман был жрецом храма богини Кали. Он отправился за добычей и встретил ее.

Занимая Бидху и Нилкомола приятной беседой, он повел их в Калигхат. К полудню они достигли берега Ганги и решили совершить омовение. При виде Ганги Нилкомол был страшно разочарован. Он воскликнул:

— Дадатхакур, это и есть Ганга? Это ее так славят? Наша речка и то лучше — там меньше грязи!